него исходит энергия. Не задумываясь, она подошла и крепко обхватила ствол, прижимаясь к нему, как к самому родному человеку.
«Дай мне сил и мудрости, — прошептала, закрыв глаза. — Помоги мне. Прошу, помоги».
Но вместо привычного тепла на кончиках пальцев Трина почувствовала порыв холодного резкого ветра, который становился все сильнее. Она крепче зажмурилась, вцепившись пальцами в кору. Но руки по-прежнему не ощущали тепла, а ветер стал нещадно хлестать по щеке, которая не была прижата к дереву.
— Трина? — откуда-то, словно издалека, позвал Гавейн. — Нам нужно уходить. Скоро начнется гроза.
Она покачала головой, не желая отпускать свою единственную надежду на утешение. «Прошу, помоги мне!», — повторила, не обращая внимания на капризы погоды. Пусть даже она промокнет под дождем и попадет в грозу, она должна получить тот заряд, который всегда давал ей сил.
— Трина, — Гавейн аккуратно коснулся ее плеча, заставляя открыть глаза, вырывая из плена надежд.
Но одновременно с ним Трина услышала и другой голос. Тихий, скрипучий, исходящий от дерева или самого леса — она не могла понять.
«Здравствуй, дочь Эмриса. Мы рады тебе», — прошелестел голос. Трина поежилась. Она уже слышала это обращение. В день, когда кромлех перенес ее в Камелот, когда призрак привел ее…
«Что это значит?», — переспросила мысленно, чувствуя себя ужасно глупо. До этого дня деревья никогда не отвечали ей. По крайней мере, голосом и человеческими словами.
— Трина, — нетерпеливо позвал Гавейн, не понимая, почему она так пристально вглядывается в… ствол. — Нам пора. Нас хватятся.
Она шикнула на него, не отрывая взгляда от своего невидимого собеседника. Ветер, между тем, лишь нарастал.
«Почему ты назвал меня дочерью Эмриса?» — переспросила, надеясь, что не сошла с ума, и дерево, и правда, говорило с ней, а значит, даст ответ.
«Потому что ты она и есть», — если бы дерево было человеком, скорей всего, сейчас оно пожало бы плечами.
«Что это значит? Эмрис — это Мерлин, и я не могу быть…»
«Разве? У Эмриса множество дочерей и сыновей, и ты отмечена как одна из них».
Трина неуверенно оглянулась на Гавейна, который вцепился в нее недоумевающим взглядом. Может быть, от стресса она повредилась умом? Может быть, ей так хотелось с кем-то поговорить по душам, что она говорит с деревом?
«Что это значит?» — сглотнула ком в горле.
«Знак на твоем плече», — продолжило дерево.
«Но у меня нет…» — начала было и осеклась. Говорило ли дерево о загадочном родимом пятне, так необычно похожем на триксель? Словно в ответ на ее мысли, пятно начало зудеть.
— Трина, нам пора, — Гавейн взял ее за руку, пытаясь увести, но Трина упиралась.
— Нет! Я должна поговорить с ним, должна узнать, что это значит…
— Что значит, Трина? — Гавейн озабоченно посмотрел на нее. — О чем ты?
Трина же не отводила глаз от дерева.
— Оно говорит, что я дочь Мерлина, — прошептала. Возможно, если Гавейн узнает правду, он не будет смотреть на нее, как на сумасшедшую?
Гавейн не ответил, и Трина повернулась к нему. Изумилась, отметив, какой ошарашенный и… испуганный у него был вид. Почему он так отреагировал?
«У меня было видение о девочке с изумрудно-зелеными глазами. Такими, как у меня. Моей наследнице», — между тем пронеслись в голове Гавейна слова Мерлина.
— Что оно говорит? — осторожно переспросил Гавейн.
— Что я дочь Мерлина, — смущенно повторила Трина, понимая, как глупо это звучит.
— Трина, ты же понимаешь, что это не мо…
Он не договорил, резко кинувшись к Трине и прижав ее к стволу, закрывая от леса спиной.
— Что за… — хотела возмутиться, но услышала свист и увидела, как лицо Гавейна исказила гримаса боли. В ужасе она поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо.
Стрела. Ему в спину вонзилась стрела!
Трине хотелось закричать, но какой-то инстинкт подсказывал, что нужно осмотреться, нужно предпринять что-нибудь.
Она вглядывалась в кусты вокруг поляны, призвав на помощь заклинание видения, которому ее научил Мерлин. Среди деревьев поодаль стояла тень в капюшоне и с луком в руках, натягивая еще одну стрелу.
Страх смешался с яростью, и Трина была рада, что в этот момент Гавейн отпустил ее, также оборачиваясь в поисках лучника. Не долго думая, она зажгла в руках зеленый шар боевой магии и метнула его в сторону тени. Она не попала, но тень опустила лук. Трина бросила еще один шар, злясь все больше. Краем глаза она видела, как Гавейн стоит рядом с ней, с мечом наготове, шатаясь, словно вот-вот упадет. От этого зрелища ярость закипела с новой силой, и Трина бросилась в сторону кустов, желая достать стрелка, заставить его расплатиться…
— Трина, стой! — услышала она хриплый голос рыцаря, летящий ей вслед.
Но она не остановилась. Впрочем, тени уже не было видно: она легко скрылась среди тьмы ночного леса впереди. Дойдя до места, где стоял лучник, Трина осмотрела его под светом магического шара, но не нашла ничего, за что можно было бы зацепиться.
Все тщетно. Она не найдет нападавшего. Должно быть, это был один из разбойников, который таким подлым путем решил избавиться от одного из двух путников и увеличить свои шансы на успех кражи.
Она должна вернуться к Гавейну. Должна помочь ему.
— Гавейн! — она подбежала к рыцарю, который осел на землю. — Как ты? Ты можешь…
Ее снова накрыла паника. Она не ожидала увидеть всегда такого сильного и готового к бою рыцаря бледным и теряющим силы.
— Ты не должна была использовать магию, — прошелестел он. — Они могут узнать, кто ты, и Моргана…
— Мне плевать, — прервала. — Как мне помочь тебе? Что сделать?
Она никогда не сталкивалась с ранениями. Тем более, ранениями от стрелы. И она никогда не имела склонности к целительству. Как же ей помочь Гавейну?
— Ты не сможешь ничего сделать, — покачал головой он. — Если только Мерлин не научил тебя своим магическим целительным штучкам.
Трина с грустью качнула головой в ответ.
— Значит, мне нужно к Мерлину, —
