Именно эта мысль двигала ее вперед, когда, бросив прощальный взгляд на спящего принца на кровати, она поспешила вниз, надеясь, что Мерлин скоро вернется. Надеясь, что она не совершает очередную глупость и сможет исправить хоть что-то.
***
Без забытого в комнате плаща в лесу было холодно и сыро. Снова поднялся ветер, от которого Трина все сильнее дрожала, но упрямо продолжала путь. Она надеялась, что юный Мордред не будет слишком зол на нее за кражу его лошади. Пешком она ни за что бы не успела вовремя.
Среди чащи в предрассветном полумраке не было видно ни души, и даже дерево, с которым она говорила ранее, затерялось.
— Моргана? — позвала, как ей казалось, смело. Громко.
Может быть, если она постарается скрыть свой страх, он уйдет?
— Моргана! Ты звала меня, и я пришла.
Как в попсовом кино, где самоотверженный герой ищет приключений на свою голову, спасая мир.
— Что ж, по крайней мере, ты умна, и мне не столь обидно, что Мерлин выбрал моей погибелью какую-то девчонку, — раздался холодный, пробирающий до костей, как ветер, голос. Если бы ей пришлось рисовать его, то Трина изобразила бы заснеженные и обледенелые просторы Сибири или Аляски.
И тут, вместе с первыми, едва проступившими в небе солнечными лучами, появилась его хозяйка.
Пожалуй, Трина никогда не видела такой красивой женщины. Моргана Пендрагон словно была создана, чтобы зачаровать своей красотой, а не магией. Густые черные волосы, тяжелыми волнами падали на плечи и грудь из-под капюшона. Чуть раскосые глаза цвета молодой листвы, в которых сверкала золотыми крапинками молния. Тонкий нос и полные, ярко-алые губы. «И чем только она их красила?», — невольно подумалось Трине.
Фигура сестры Артура напоминала хрустальную вазу, которая сужалась в середине, как песочные часы. Вопреки своей репутации и характеру Моргана казалась хрупкой, почти невесомой. И все же от нее исходила энергия власти, силы.
Конечно, такая красавица могла позволить себе не одеваться в дорогие шелка и драгоценные камни, как это делали леди, которых Трина видела при дворе. Моргана была одета в простое черное, местами грязное, должно быть, после дороги платье.
Заметив, как Трина восхищенно разглядывает ее, жрица усмехнулась.
— И все же ты словно ягненок, который послушно идет на убой.
Усмешка отрезвила Трину.
— Ты права, — бросила она, вкладывая в тон всю смелость и силу, что в ней были, — но я пришла сюда не для того, чтобы сдаться просто так. Ты обещала мне кое-что, помнишь?
— Обещала? — тонкая ухоженная бровь изогнулась дугой. — Я не давала тебе обещаний, Трина.
Трина насупилась, уже готовая возразить, бороться, как ведьма продолжила.
— Но мне будет очень жаль, если Гавейн погибнет так нелепо. Такая банальная смерть для такого великого воина, — Моргана разглядывала кончики своих ухоженных ногтей, произнося это, всем видом демонстрируя небрежность, и это породило внутри Трины злость.
— Тогда спаси его! — рыкнула. — И делай со мной все, что хочешь.
Жрица рассмеялась.
— Какая прелесть! Джудит была права: ты действительно влюблена в него.
Сердце Трины упало. Джудит? Та самая девушка-служанка, которая была так добра к ней? Которой она доверяла…
Улыбка ведьмы стала шире.
— Да, ей ловко удалось обмануть всех и убедить, что она отреклась от меня. И все это время я была на шаг впереди Мерлина и Артура.
— Отчего же тогда ты все еще не сидишь на троне? — съязвила Трина и, судя по всему, задела жрицу за живое. Та оскалилась.
— О, я взойду на него, когда придет мое время, не переживай. А пока я с наслаждением наблюдаю, как мой братец пытается построить великое королевство, окруженный врагами внутри королевства и за его пределами. Он заслужил несколько лет мучений, прежде чем я стану его погибелью.
Злоба сверкнула в ее глазах, и Трина поежилась.
— Он не пытается построить великое королевство, — выпалила, ощущая бунт в груди. — Он его построит. И, — она сделала паузу, копируя ухмылку ведьмы, — совсем не ты станешь его погибелью.
— Владеешь даром предсказания? — Трине наконец удалось заслужить внимание ведьмы. — Тогда скажи, девочка, что ждет тебя здесь?
— Смерть, — без колебаний и страха.
И снова громкий смех.
— Что ж, если ты и талантлива, то не слишком. Смерть придет к тебе не здесь и не сразу.
— Что это значит?
— Увидишь.
Моргана взмахнула рукой, и Трина не успела ответить, чувствуя, как погружается в забытье.
Сколько была без сознания, она не знала, но, по ощущениям, спустя вечность, она очнулась. Вернее, подскочила от ощущения ледяной воды, ударившей в лицо и стекающей по телу вниз. Трина дернулась, и что-то больно впилось в ее запястья. Веревки. Моргана связала ее.
Проморгавшись и избавившись от водной пелены, Трина подняла взгляд. Жрица стояла напротив, держа в руках пустое ведро и впившись глазами в свою жертву. Позади, за спиной Морганы, Трина могла разглядеть холодные каменные стены, множество зажженных свечей и алтарь, испещренный древними знаками.
— Решила, что я буду хорошей жертвой для богов? — прохрипела.
Моргана пожала плечами.
— Не уверена, что хорошей, но для закуски сгодишься точно. И все же, как я сказала, умрешь ты не сразу.
Трина снова не успела задать вопрос, как ее тело пронзила острая боль. Будто десятки ножей впивались в кожу и внутренности. Из груди вырвался крик.
Когда все прекратилось, Трина могла слабо выдавить лишь:
— Ты обещала мне…
— Ах, ты все еще о Гавейне? Как глупо и унизительно даже под страхом смерти думать о ком-то, кто видит в тебе не больше, чем девчонку-подопечную друга.
Этот удар был больнее заклинания пыток.
И Моргана знала это.
— Любовь. Люди так много говорят о ней, воспевают ее, слагают легенды. Но что в конечном счете приносит любовь? Смерть, войны, разбитые сердца и пустые души. Скажи мне, девочка, это правда стоит того, что умереть? Ты не жалеешь о том, что попала в руки самой сильной ведьмы среди всех королевств, чтобы какой-то мужчина мог выжить, дышать?
