со вздохом произносит Ваня. – Они плохо на тебя влияют. Скоро мы будем говорить, что я абьюзер, или, возможно, ты навесишь на меня еще парочку новомодных ярлыков. Все манипулируют, Ась. Все. И ты в том числе. Просто в своем глазу бревна не видно. Но я пришел не ругаться, а поговорить.
– Говори, – произношу, задрав подбородок, и бровь Вани поднимается выше.
– Ты предложила разговор, так что это я слушаю.
– Меня бесит твоя манера общаться.
– Значит, я зря приехал. Это все?
– Все, – сложив руки на груди, выдаю резко, а когда он разворачивается и щелкает дверным замком, прихожу в себя. Тяну его за локоть, разворачивая. Ваня хмуро смотрит на меня, и я на мгновение прикрываю глаза. – Слушай, между нами так всегда будет?
– Как?
– Вот так по-идиотски, мы ведь даже не можем нормально решить все наши проблемы.
– Давай еще раз попытаемся.
– Только ты войди нормально, ладно? Сядем на диван и поговорим.
Ваня тяжело вздыхает.
– Хорошо, только у меня и правда мало времени.
Он сбрасывает ботинки, вешает пальто и идет следом за мной в гостиную. Сразу же присаживается на диван, пока я топчусь рядом.
– Чай? Кофе?
– Нет, спасибо. Ась, садись.
Я устраиваюсь напротив него на том же диване, и мы оба поворачиваемся боком к спинке, чтобы смотреть друг другу в глаза.
– Мне кажется, или мы все сильнее отдаляемся друг от друга? – спрашиваю я.
– Я люблю тебя, Ась, – тихо отвечает он, и по моему телу прокатывается волна жара. – Не как подругу, не как знакомую и даже не как любовницу. Я люблю тебя как женщину. Но и у меня есть предел терпения.
– Я задавала тебе вопросы вчера, но не дала ответить на них.
– Ты часто так делаешь, – криво усмехнувшись, отзывается Ваня.
– Это плохо, – выдыхаю я.
– Это просто так есть, Ась. Просто одна из твоих особенностей, ты слишком нетерпелива.
– Я могу повторно задать тебе сегодня эти вопросы?
– Тебе не нужно спрашивать моего разрешения на это. К тому же, если ты так ратуешь за равноправие, не ставь себя на ступеньку ниже. Я принимаю твою модель отношений и, кажется, еще ни разу в ней не усомнился. Так что можешь не ходить передо мной на цыпочках, Ася, и выкладывай все, что у тебя на уме. Честность в отношениях я ценю даже больше тихого утра.
Почему-то меня так сильно задевает, что сегодня он все время называет меня по имени.
– Назови меня Занозой, – прошу я, чувствуя, как начинает жечь глаза.
Ваня крепко сжимает челюсти, но не произносит то, в чем я так сильно нуждаюсь. Что это? Дрессировка? Попытка новой манипуляции? Может, он прав, и соцсети правда пора удалить. Или хотя бы ограничить время, которое я в них провожу.
– Вопросы, – коротко напоминает он.
Проглатываю горький ком в горле и спрашиваю:
– Почему я должна поступиться своей жизнью и переехать?
– Неправильная формулировка, Ась. Ты мне вообще ничего не должна. Мои чувства – моя ответственность. А ты или отвечаешь взаимностью, или нет – это решать тебе. Я не требую от тебя переезда, но для меня он сейчас неприемлем. Совершенно недавно я стал партнером адвокатской фирмы, в которой работаю уже десять лет. Я начинал в ней с должности курьера, гоняя с документами в самую жопу мира, а у меня даже не было машины, чтобы туда добраться.
– Ты же из богатой семьи.
– Да, но я не стал звонить брату и просить денег на машину. Достаточно того, что он купил мне квартиру в не самом дешевом городе мира.
– Но это и твои деньги.
– Мои тоже, да. Только его квартира на тот момент стоила раз в пять дешевле моей. Простая арифметика, Ася. Я не делаю из себя героя, переезд в Нидерланды был моим сознательным выбором. И я на самом деле пахал без передышки, чтобы оказаться там, где сейчас нахожусь. Со временем мой пыл в защите прав людей поугас, но я остался работать в этой сфере… Пожалуй, я отклонился от темы. Можно, конечно, все бросить и начать сначала на родине. Можно. Только ты должна понимать: на то, чтобы заработать авторитет в своей сфере, чтобы построить то, что я уже построил, ушло долгих десять лет. Не так просто взять и перечеркнуть столько лет работы. Опять же, я не говорю, что ты обязана что-то менять в своей жизни, но кому-то из нас придется, если мы хотим построить отношения. Они в принципе строятся на взаимных компромиссах. Все время кто-то уступает, прогибается, и необязательно это один и тот же человек. Как в танце: мужчина ведущий, но и он в некоторых движениях делает шаг назад, позволяя своей партнерше наступать. Так это работает, Ась. Если в паре оба упертые бараны, сложно выстроить что-то стоящее и долговечное.
Я прикусываю губу. Он несомненно прав, но как же, блин, наступить на горло собственной песне?
– Что ты дашь взамен на мои жертвы?
Ваня снова тяжело вздыхает и слегка качает головой, по его лицу скользит тень улыбки.
– И вот мы пришли к товарно-денежным отношениям. Мне не нравится понятие «жертва», но это твой выбор слов, и я его приму. Ты хочешь, чтобы я по пунктам перечислил, что дам тебе? Серьезно?
– Не знаю, – произношу тихо.
– У меня встречный вопрос. А что дашь мне ты, Ася? Не отвечай, погоди, – быстро добавляет он, когда я уже открываю рот. – Я не хочу знать подробности. Если ты согласишься переехать со мной, то уже дашь мне все, в чем я нуждаюсь – твое ежедневное присутствие.
– Ты специально говоришь то, что хочет услышать девушка?
– Если бы я собирался сказать то, что ты хочешь услышать, то с порога озвучил бы все пункты выгоды, которую ты получишь от отношений со мной. Но я не хочу переводить их в эту плоскость.
Ваня замолкает, продолжая внимательно смотреть на меня, пока я перевариваю его ответы.
– Зачем ты познакомил меня с Марисой? – спрашиваю, как только его слова раскладываются по полочкам в моей голове.
Брови Вани на мгновение взлетают вверх, а потом снова опускаются.
– Потому что ты попросила.
– Ты всегда делаешь то, о чем тебя просят?
– Ась, я всегда хочу быть с тобой максимально честным. И сейчас cкажу то, что тебе, возможно, не понравится. Когда я уехал, то считал, что мы с тобой слишком разные, чтобы построить что-то толковое. Ты и сама сказала, что не хочешь отношений, пряталась от своих подруг, пока спала со мной.
– Тогда почему ты сейчас здесь?
