пространные рассуждения.
– Тебя.
– В смысле секс?
– Нет, Ась, в смысле тебя. Всю. Хочу с тобой все.
– Что «все»? Я не понимаю.
– Секс, любовь, семью, в перспективе детей.
Привет, гипервентиляция. Я хватаю ртом воздух, но у меня никак не получается насытить им легкие. Детей? В смысле маленькие орущие комочки? Такие, как у Тами и Иры Богомоловой? Вот таких детей он хочет? Ох ты ж палочки-шаталочки. Это я – и мама? В смысле… я буду МАМОЙ?! А-а-а! Остановите землю, я сойду. Я не готова быть мамой! Я вообще ни к чему, кажется, не готова!
– Ася, дыши, – произносит Ваня севшим голосом и накрывает мою руку своей.
Я ее тут же выдергиваю. Так резко, что цепляю бокал с водой, и он летит со стола, но Иван его перехватывает и ставит на место. Потом вытирает салфеткой промокшую манжету пуловера и снова смотрит на меня.
– У тебя сейчас такой страх в глазах, как будто я предложил тебе отпилить ногу без наркоза.
– Не думаю, что перспектива отпилить ее с наркозом выглядит лучше, – дрожащим голосом парирую я.
– Асенька, я не собираюсь ничего тебе отпиливать. Я тебе даже предложение не делал. Чего ты так испугалась?
– Как это – не делал? Ты сказал, что хочешь семью, детей…
– В перспективе, Ася, – с нажимом произносит он.
– Это сейчас должно облегчить мой испуг?
– Мои слова вообще в принципе должны были тебя от него избавить.
– А, ну не избавили, – тараторю я и выпиваю разом полбокала воды.
– Ася, – нежно произносит Ваня, – что тебя пугает? Давай обсудим.
А не знаю я, что меня пугает! Просто страшно и все! Мне кажется, я даже уже простила его, но все равно никак не могу преодолеть какой-то внутренний барьер. Мне нужно побыть наедине с самой собой, разобраться в себе, разложить по полочкам чувства. Вот почему было не заняться этим сегодня днем, пока я моталась по работе? В дороге столько времени на то, чтобы подумать, а я слушала какую-то попсу и бодренько ей подпевала. Могла бы включить классику и удариться в самоанализ. Но нет, просчет и планы для слабаков, мне же подавай спонтанность и преддверие сердечного приступа. А, ну и стекло, как же без него? И сейчас я остро нуждаюсь в уединении. Только сначала получу ответ на свой вопрос.
– Почему я должна менять свою жизнь, а не ты? Почему бы тебе не переехать сюда ради меня?
Впиваюсь взглядом в лицо Вани, улавливая каждую эмоцию, которая по нему может проскользнуть. Но Богомолов скала, держится, словно на судебном процессе.
– Ась, я выскажу свое мнение, но, пожалуйста, не начинай сразу со мной спорить, сначала обдумай мое видение, изложи свое, и мы все обсудим.
– Как цивилизованные люди? – не без сарказма в голосе спрашиваю я.
– Именно.
– Знаешь, чего я боюсь, Вань?
– Нет.
– Взрослого дядьку, у которого эго размером с нашу планету, и который уже принял решение, а меня только ставит перед фактом. Полагаю, ты считаешь меня настолько молоденькой и наивной, что прогнуть меня под себя будет делом трех секунд. Я тебя разочарую: это не так. Мой папа хотел сына, поэтому меня воспитывали не как принцессу. Я играю в шахматы, фехтую, умею гонять на карте. Конечно, танцевать я тоже умею и знаю всякие девчачьи фишки, но это исключительно достижение мамы. Отсюда мои смелые выходки, Ваня. Я всегда отвечаю за свои поступки. Не всегда продумываю наперед, это да, но, прыгая через кусты, чтобы спасти свадьбу подруги, я четко отдавала себе отчет и в том, как это будет выглядеть со стороны, и в том, что я могу получить по лицу от этой мегеры. Единственное, чего я не учла – это возможные последствия. Все же не стоит забывать, что мой отец – публичная личность. Но, к счастью, все обошлось. Так вот. Представь себе, что у меня IQ сильно выше среднего, и тут приходит дяденька с дипломом юриста, уверенностью в себе и напором, как у танка «Маус» – прикинь, я даже знаю марки танков, – и рассказывает мне, что я живу не так, как должна. Что я должна все бросить, перекроить свой мир, чтобы дяденьке было удобно. А теперь ответь мне на вопрос: что дашь ты мне взамен на мои жертвы, м?
– Ася…
– Нет, Иван, давай уж откровенно, раз начали. Ты считал меня безмозглой куклой? Если да, то зря.
– Я никогда тебя такой не считал! – рявкает он негромко. – И перестань оскорблять мою девушку!
– Какую? Я о Марисе ни слова не сказала.
– Она не моя девушка, я же сказал, что мы расстались.
Я зависаю на пару секунд, а когда до меня долетает смысл сказанного, откидываюсь на спинку стула и хищно улыбаюсь.
– Ах, так вот как это работает, да?
– Что именно?
– Я сейчас должна была поплыть, потому что ты навесил на меня ярлык? Браво, Иван, просто браво. Нет, реально, ты манипулятор восьмидесятого уровня. Будь у меня IQ на пару десятков баллов пониже, я бы уже полировала твои колени своей полуголой задницей. Но, к твоему огромному разочарованию, я в джинсах, и мы в приличном заведении. А, и я не дура. Так, ладно, мне надо припудрить носик.
Встаю, и Ваня поднимается вместе со мной, напрягаясь, когда я беру с собой рюкзак.
– Ася…
Не пойму, что слышу в его голосе: угрозу, настороженность?
– Не переживай, моя куртка на вешалке, я не сбегу.
Может быть.
Он садится на место, а я, подмигнув ему, скрываюсь в коридоре, ведущем к уборным. По дороге ловлю девочку официантку.
– У вас тут есть запасной выход?
– Да, только он через кухню, шеф не пустит.
– А если очень попросить?
– Если готовы умереть, можете попробовать.
– Спасибо, я как раз планирую спастись.
– Паршивое свидание?
– Я бы даже сказала, судьбоносно паршивое.
Захожу в туалет, бросаю рюкзак на столик и, упершись ладонями в края, смотрю на свое отражение.
Мне кажется, мы с Богомоловым уже так много раз облажались, что вырулить на прямую дорогу наших отношений уже просто не представляется возможным. Мочу руки под холодной водой и прикладываю ладони к горящим щекам. Не могу сейчас вернуться к нему. Просто не могу. Если вернусь, либо мы разругаемся в пух и прах, – а я пока не готова его окончательно потерять, – либо я сдамся, но тогда предам саму себя.
Решительно раскрываю рюкзак и выуживаю оттуда реквизит. Да, я собираюсь позорно сбежать, словно со свидания вслепую. Пускай Богомолов потом проклинает меня и корит, но я должна
