Но его работа предполагала только последнее. Репортеры, участвующие в описываемых ими событиях, перестают быть журналистами, становясь заинтересованной стороной. К тому же это был именно тот материал, которого он так долго ждал. Если бы он только смог вывести отснятую пленку из страны… Да, такая возможность находилась под вопросом.
Иэн видел, как Ноулз ловким движением извлек из камеры только что отснятую кассету и положил ее в футляр без каких-либо опознавательных знаков, а вместо нее поставил пленку с видами Йоханнесбурга, которые снимал с утра. Важная предосторожность, подумал он. Если какому-нибудь полисмену придет в голову отнять у них камеру, он будет долго просматривать эту кассету, прежде чем поймет, что его провели.
Закончив дело, оператор поднялся и покачал головой.
— Я так и не могу понять, что мы будем с этим делать. Я хочу сказать, конечно, мы можем все это отвезти на студию. Здесь проблем нет. — Он натянул свою обычную сбрую. — Но вот как ты собираешься передать это по спутнику, когда все должен просматривать цензор?..
Иэн последовал за ним вниз по лестнице.
— Очень просто. Мы даже не будем пытаться передать это по спутнику.
Ноулз шел впереди, гремя снаряжением.
— Да? У тебя есть накачанный анаболическими стероидами почтовый голубь, о котором ты мне ничего не сказал?
Иэн ухмыльнулся и придержал ему дверь.
— Нет.
— Так как же тогда?
Они вышли в уставленный мусорными баками узкий проулок, у выхода из которого был припаркован их «форд-эскорт». Мотор был заведен, и Мэтью Сибена, их молодой черный водитель, уже сидел за рулем.
— Давай-ка, господин маг, выкладывай, что там у тебя в рукаве?
Ухмылка Иэна стала шире.
— А как насчет диппочты? У меня есть приятель в пресс-службе посольства, который не прочь принять участие в игре. А у него, в свою очередь, друг-дипломат, который проследит, чтобы кассета попала на борт самолета, направляющегося в Нью-Йорк.
Ноулз тихо присвистнул.
— Здорово! Я всегда знал, что неспроста вам, ребятам из «школы обаяния», платят побольше, чем жалкому техперсоналу вроде меня.
Иэн кивнул, тщетно борясь с искушением расплыться в самодовольной улыбке. Дело было абсолютно надежное. Даже юаровцы вряд ли рискнут пойти на грандиозный дипломатический скандал и вскрыть мешки с диппочтой США. Их репортаж успеет обойти весь мир, прежде чем форстеровские цензоры сумеют что-то понять.
Но уж после этого все пойдет прахом. Он нахмурился. Их с Ноулзом наверняка вышлют за нарушение нового закона ЮАР о печати. Хотя невелика потеря, решил он.
Жаль только Эмили. В этом случае он потеряет ее навсегда.
Иэн вздохнул. На самом деле он ее уже потерял.
Вот уже месяц как они расстались, и с тех пор он не получил ни единой весточки от нее. Ни открытки, ни письма, ни даже телефонного звонка. Либо она все еще находилась под замком, либо просто решила попытаться его забыть. Но и в этом случае он не имеет права ее винить. Их отношения кроме неприятностей ничего ей не принесли.
Ничего, кроме неприятностей. В семьях африканеров все вращается вокруг отца. Желаний отца. Приказаний отца. Его убеждений. Так разве можно было ожидать, что она сможет долго противостоять отцовскому гневу?
Ноулз слегка подтолкнул его локтем. Они уже дошли до конца проулка.
Сибена открыл багажник и помог им загрузить аппаратуру. Он казался испуганным.
— Что случилось, Мэт?
Шофер поспешно покачал головой.
— Ничего, meneer, то есть Иэн. Но когда я услышал стрельбу и вой сирен… — Он махнул рукой в сторону университета и тяжело сглотнул. — Я подумал, что со мной могут сделать, если полиция обнаружит меня здесь.
Иэн сочувственно кивнул. Нельзя упрекать Сибену за этот испуг. Честно говоря, он не удивился бы, если бы парнишка просто сбежал. Не так-то легко сидеть на виду, ожидая появления какого-нибудь молодчика из АДС с кнутом или ружьем в руках.
Последние пару недель молодой африканец честно отрабатывал свое скудное жалованье. Неизменно и даже излишне вежливый, он продемонстрировал поразительное знание всех основных магистралей и задворков Йоханнесбурга. Даже всегда скептичный Сэм Ноулз не мог не признать, что Сибена здорово умел срезать путь, сэкономив массу времени. Но они так и не смогли завоевать его доверие. Как бы они ни пытались его разубедить, он, казалось, все время так и ждал от них оскорбления или удара.
Благополучно загрузив звукозаписывающее оборудование, камеру и кассеты, Ноулз уселся рядом с шофером, а Иэн полез назад, на узкое заднее сиденье.
Руки чернокожего водителя легли на руль.
— Куда теперь, meneer Шерфилд?
Привычки, которые формировались всю жизнь, трудно побороть.
Иэн наклонился вперед.
— Назад, в студию, Мэт. Так будет лучше всего. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь в форме заинтересовался нами, прежде чем мы выгрузим нашу маленькую коробочку. Ясно?
Сибена конвульсивно кивнул и осторожно влился в уличное движение, направляясь на юг среди непрерывного потока машин «скорой помощи», военных грузовиков и колесных БТР. Полицейские в касках, едущие им навстречу по направлению к университету, подозрительно оглядывали маленький автомобиль, но ни один не предпринял попытки их остановить. По крайней мере, сначала.
Пока они не оказались всего в пяти минутах езды от телестудии, чувствуя себя уже в относительной безопасности.
Иэн первым услышал высокий, завывающий звук сирены. Он повернул голову и посмотрел на улицу через заднее окно «эскорта». Черт! Полицейская машина — идет на полной скорости по Маркет-стрит, вместе с сиреной включив синий проблесковый сигнал.
— Господи! — Сибена съехал на обочину и трясущимися руками выключил мотор.
Полицейские затормозили сзади от них. Иэн снова наклонился вперед, пытаясь успокоить парня.
— Не переживай, Мэт. Ты же с нами. Ты не сделал ничего плохого. — Жаль только, что он не может справиться с собственным голосом.
Сибена быстро перевел дух и кивнул.
Дверцы полицейской машины распахнулись, и оттуда вылезли трое полицейских в синей форме. Некоторое время они внимательно изучали задний бампер «эскорта», затем один наклонился и заглянул в окно, доставая переносную рацию.
— Проверяет номера, — пробормотал Ноулз.
Иэн кивнул. У кого-то из сил по поддержанию порядка возникли подозрения, вот их и решили задержать. Что же теперь? Удастся ли их провести? Уговорить этих подонков отпустить их и спрятать кассету в студии?
Может, и удастся. А может, и нет. Он поморщился. Это уже просто смешно. Стоит им отснять что-то сенсационное, как тут же появляются спецслужбы ЮАР и вырывают это у них из рук.
Полицейский с рацией выключил микрофон и указал на них. Двое других двинулись в их направлении, держа руку на кобуре. Зеваки, привлеченные воем сирены и мигалкой, быстро рассеялись — любопытство уступило место разумному желанию не оказаться вовлеченным в происходящее.
Старший из двух полицейских, седовласый человек с хмурым лицом, нетерпеливо постучал в окно Иэна.
Иэн опустил стекло, напоминая себе, что нужно стараться быть вежливым, как бы юаровец ни провоцировал его. Лежащая у них в багажнике кассета была слишком ценным грузом, чтобы лишиться ее из-за глупой перебранки с полицией.
— Слушаю вас!
— Вы Шерфилд? — Резкий, отрывистый выговор полицейского выдавал в нем африканера.
Иэн осторожно кивнул.
Тонкие губы полицейского растянулись в фальшивой улыбке.
— Прошу всех немедленно выйти из машины. — Судя по его тону, он сильно рассчитывал на то, что они откажутся.
Проклятье! Еще один полицейский в ЮАР жаждет журналистской крови. Иэн заметил, как вопросительно поднялись брови Ноулза, и пожал плечами. Разве у них есть выбор?
Иэн распахнул дверцу и неуклюже вылез из машины. Ноулз и Сибена последовали его примеру. Пот ручьями струился по испуганному лицу чернокожего водителя.
Иэн сложил руки на груди, делая вид, будто происходящее его совершенно не волнует.
— А в чем, собственно, дело?
Улыбочка африканера стала еще противнее.
— Вас и вашего коллегу, — он с особым презрением произнес это слово, — видели снимающими одну небольшую демонстрацию в Витватерсрандском университете. Это серьезное нарушение наших законов.
Черт! Должно быть, их засек кто-то из подразделения по борьбе с беспорядками. Или кто-то выдал. Может, домовладелец, которого они подкупили…
Иэн покачал головой.
— Боюсь, у вас неточная информация. Мы снимали виды вашего города. Ничего политически острого или запрещенного. Ничего, что могло бы вас заинтересовать.
— Надеюсь, в таком случае вы не будете возражать, если мы взглянем на них?
