в состоянии.
Накал между нами растет. Умения Дикарки – нет. Вскоре настолько у нее дрожать руки заходятся, что чертов мяч без моих на то усилий выпадает.
– Хватит на сегодня, – выдыхает в какой-то момент расстроенно. Пятится, увеличивая дистанцию. – Уже поздно. Я устала.
– Как скажешь, – выдвигаю в ответ резковато.
Замираю практически неподвижно, хотя все тело горит, призывая двигаться. Незаметно стискиваю кулаки и наблюдаю за тем, как Лиза отдаляется.
Не хочу, чтобы она уходила. Признаю, блядь. Сдаюсь этому желанию. Заебался по полночи мусолить то, что она так близко.
Теплая, мягкая, нежная, но недоступная. Для меня, мать вашу, недоступная.
Когда Лиза разворачивается и начинает шагать быстрее, отхожу к давно неиспользуемым детским качелям. Опускаюсь на вертушку. Выбиваю из кармана сигареты. Вместе с ними выпадает цепочка с крылом.
Сердце совершает огненный толчок. Кровь кипятком распрыскивается по телу. Я вскидываю голову и горланю Лизе вслед:
– Иди, забирай свою подвеску.
Сам в тени нахожусь, но цепочку выставляю на вытянутой руке в сторону таким образом, чтобы на нее попадал свет с баскетбольной площадки.
Успевшая подняться на крыльцо Дикарка оборачивается. Реагирует на мое предложение, как я и рассчитываю, незамедлительно. Бросив в плетеное кресло мяч, возвращается.
Ухмыляюсь и опускаю цепочку на вертушку рядом с собой. Чиркаю зажигалкой, пока Лиза идет. Однако зажатую между губ сигарету не поджигаю.
Жду. И чем ближе моя Дикарка подходит, тем громче работает мое сердце. Наворачивает с безумной силой. Несколько раз крайне тихо и медленно перевожу дыхание, но хоть как-то успокоиться это не помогает.
Кровь уже не просто кипит. Она превращается в горючее топливо. Проходя через мое сердце, подвергается воспламенению и на новый круг уже чистым огнем летит.
Остановившись передо мной, Лиза на какое-то время нерешительно замирает. Черт знает, что читает в моих глазах, но наклониться за цепочкой не сразу осмеливается.
– Спасибо, – шепчет столь же взвинченным голосом, каким бы был и мой, если бы я заговорил.
А потом… Наклоняется, давая мне, наконец, возможность перехватить оба ее запястья. Дергаю на себя. Она, конечно же, по всем моим расчетам, сразу же заваливается мне на колени. Вскрикивает, когда уже соприкасаемся телами. Я тотчас выплевываю сигарету, поворачиваюсь и укладываю Лизу на вертушку спиной.
– Что ты делаешь? – бормочет реально испуганно.
– Хочу тебя, – озвучиваю свои намерения. Накрываю тело Дикарки своим и, отталкиваясь кроссом от земли, раскручиваю вертушку. – Люто, Лиза. Хочу.
Смотрю в ее увлажнившиеся блестящие глаза и ловлю там звездный калейдоскоп. В какой-то момент кажется, что это не мы кружим, а небо над нами летит.
– В доме твоих родителей я не буду, – заявляет Лиза, разрывая воздух учащенным дыханием.
– Мы не в доме, – возражаю весомо.
– Все равно… Я так не могу, Артем… Это… Это неправильно… Я здесь не для этого… Так нехорошо…
– Черт, Лиза, остановись… Не накручивай… Остановись, блядь, пожалуйста… Пожалуйста… Блядь… Пожалуйста… – выдыхаю весь скоп забродивших эмоций.
Знаю, что слышит она, как меня рвет. Выдаю эту потребность. Должно быть, впервые сознательно выдаю. Больше не могу в одиночку гасить.
– Боже, Артем… Боже… – стонет тихо, дробя мое тело еще и своей дрожью.
– Вседозволенность? – хриплю я. – Продолжаем?
Она не отвечает. Карусель продолжает вертеться. А у меня заканчивается терпение.
Я не могу ее потерять... Я, блядь, не могу ее потерять… Я не могу!
– Лиза… – прижимаясь лицом к ее лицу, выдыхаю рваным хрипом. Вдыхаю ее запах. – Ты – моя… Моя вселенная… Моя жизнь... – выталкиваю без всяких фильтров.
Полным весом все свои чувства и эмоции выдаю. А потом… Потом, боясь увидеть ее реакцию, ловлю хрупкий подбородок пальцами и нагло впиваюсь ртом в губы.
Вспышка. Ядерное расщепление. Разрыв на уровне ДНК.
Происходит то, чего я боялся… Это, блядь, происходит. Так легко и так стремительно.
Вашу мать… Сука…
Мы теряем целостность. Мы рассыпаемся и плавимся. Мы сливаемся воедино.
36
Мне нужно больше…
© Артем Чарушин
Мир вокруг нас взрывается и исчезает. Но мне плевать. Плевать, даже если та мощная стихия, что сотрясает все мое тело, является реквиемом. Наконец мое «похрен» повернуло в правильную сторону и влетело в свое законное русло. Никаким внешним обстоятельствам я больше не намерен сдаваться.
Даже ей... Ей, блядь, особенно!
Стискиваю свою Дикарку крепче. Напираю жестче. Вкушаю отчаянно, пока не разрывает адскими всполохами грудь.
Снова эта боль. Снова этот восторг. Снова этот кайф. Все вместе – бескомпромиссная вышка.
Лиза Богданова моя. Только с ней так получается. Только с ней.
Запилен пожизненно. И каким бы мучительным не был этот путь, я пройду его с ней. А если моя Дикарка в какой-то момент вновь соскочит, я, мать вашу, сделаю все, чтобы удержать ее и убедить идти дальше.
Отношения без обязательств могут быть вечными? А если вседозволенность, и один на один? Да же! Да.
Целую ее, и нас таскает, как сумасшедших. Ни одной здравой мысли. Только одичалые ласки, безумная дрожь, надсадное дыхание. Подбрасывает физически, до гребаного приступа недалеко.
Сердце ломает ребра. Несется со сверхъестественной скоростью и аномальной силой. Меня бросает в жар, и тело, как следствие, стремительно заливает потом. Слюны становится слишком много.
Я голоден. Я, блядь, очень голоден. Капаю слюной, словно бешеная псина.
А еще… У меня, сука, прорываются слезы. Остановить это не могу.
Меня то прямо на Дикарке парализует, то разбивает криповыми рефлексами. То замираю на ней неподвижно, то срываюсь и всеми способами пожираю.
Хочу заполнить. И для себя набрать все, что можно.
Какой дебил был, что до этого не целовал. Подыхал ведь... Ради чего? Чтобы теперь кончиться от передоза?
Лиза всхлипывает. Чувствую,
