Вместо ответа он крепко прижимает меня к себе.
– Теон, где мы? – спрашиваю я, разглядывая окружающие меня деревья. Неужели...
– Да, – отвечает Теон на мой немой вопрос, накинув мне на плечи мой бежевый кардиган, – мы в Старом Парке.
– Но, как мы... – начинаю я, но поймав его внимательный взгляд, словно говоривший: «А ты, подумай», осекаюсь. Тут обращаю внимание, что Теон выглядит так, словно его разбудили посреди ночи: черные волосы взъерошены, а рубашка от пижамы застегнута не на все пуговицы.
– Ты ходишь во сне, – говорит Теон, наклонившись, чтобы взять меня на руки.
В следующую секунду мы уже посреди нашей гостиной в доме номер семь. Теон мягко опускает меня на диван и выходит из зала. Возвращается он через пару минут с тазом полном воды. Ставит его передо мной.
– Опусти туда ноги, – велит он мне.
– Ай! – невольно вскрикиваю, как только ноги касаются воды.
– В следующий раз, когда вздумаешь погулять во сне, не забудь одеть что-нибудь на ноги, – советует Теон.
Рассеянно киваю: все еще не могу прийти в себя – расплывчатое воспоминание о девушке из сна не дает покоя. Теон садится рядом, положив мои ступни на свои колени, и начинает перебинтовывать их.
– Что тебе снилось? – спрашивает он.
– Не помню, – вру я. Образ, обнимающийся пары неожиданно ярко вспыхивает в моей голове, разом избавив от всех сомнений.
Незачем Теону знать, что он снова мне приснился.
Переодевшись, умывшись и позавтракав, ложусь на диван и утыкаюсь в потолок, пытаясь понять, что же со мной происходит. Почему мне хочется верить этим странным снам, а не моим воспоминаниям? Это же Леофвайн, а не Теон тогда был со мной, так почему же у меня возникают сомнения? Может, из-за того, что Теон перестал грубить мне, а с Киром я рассталась... Нет! Все не может быть так банально! Я чувствую, что эти сны что-то значат... Но что? И это не просто признак того, что я начинаю испытывать к Теону симпатию. Все так запуталось!
Но я не могу быть с Теоном, я обещала Лео, что его место в моем сердце не займет никто! Да и что это за глупые мысли! Я и Теон – вот ведь чепуха!
Осторожно поднявшись с дивана, пробую сделать несколько шагов: резь в ступнях уже прошла, и шаги больше не причиняют боль.
Странно, никогда раньше у меня так быстро не заживали раны. Тут я вспоминаю случай с обожженной рукой – Теон всего лишь коснулся губами моих пальцев, и ожог исчез. Неужели, то же самое произошло и с моими ступнями? Развязав бинт, я, как могу, пытаюсь посмотреть на свои ноги. Ни царапинки. От этого мне почему-то становится немного не по себе. Интересно, Теон знал это, когда взялся перебинтовывать их? Лучше мне этого не знать. Ведь если – да, то это значит, что он заботиться обо мне, а от осознания этого, станет только хуже.
Робко выхожу в коридор, но дальше трюмо не решаюсь пройти, ведь могу не удержаться и зайти в его комнату, начну запутанный разговор, после которого Теон решит, что я окончательно чокнулась. Шумно выдохнув, все же делаю шаг, другой, третий – и, как можно быстрее, прохожу мимо, в свою комнату. Еще только 5 утра. И если не посплю, буду потом остаток дня ходить как зомби. Закрываю глаза и тут же проваливаюсь сон...
Я находилась на залитой солнцем круглой опушке леса, идеальной формы. Ее край обрамляли огромные дубы, они будто сцепились кронами и охраняли что-то важное. Но если тут, что-то и было, оно уже исчезло – поляна была пуста, если не считать мелких кустиков цэрулеуса, что так любят корнибусы. Мы шуточно называли ее «Проплешина», но у нее было и другое название – «Голубая поляна». А как иначе можно было назвать поляну, что на перепутье сезонов Спренган [Sprengan (прагерм.) - весна] и Сумур [Sumur (прагерм.) - лето] покрывалась изумительными одуванчики всех оттенков неба, а позже все кусты цэрулеуса усыпались мелкими голубыми ягодами.
Села на траву. Небо над головой было пронзительно чистое, безоблачное, лишь с небольшими белыми разводами, словно кто-то нарисовал их кистью. Бродить по лесу в поисках чего-либо совершенно не хотелось. Хотелось просто покоя, даже если он будет только во сне. Сорвав несколько одуванчиков, начала сплетать их длинные стебли между собой, как в детстве. Когда венок был готов, я повесила его на соседний куст. Если бы со мной был... Лео...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И тут я услышала шорох на противоположной стороне поляны – к ее центру, где росли самые большие кусты с сочными ягодами, приближался самец корнибуса. Тонкие грациозные ноги тихо ступали по изумрудно-зеленой траве. Белоснежная шкура без единого серого или черного пятна будто бы сияла на солнце. Он шел спокойно, лишь изредка поворачивал длинную морду на звуки трелей птиц, спрятавшихся в кронах деревьев, обступивших поляну. И от этого немного беспокойного движения бабочки, что витали вокруг его покрытых мхом и мелкими цветами рогов, вспархивали со своих облюбованных мест.
Странно, что он совсем не испугался меня. А когда подошел вплотную – конечно не ко мне, а к сочному кусту с кисло-сладкими ягодами – позволил себя погладить.
Встретить белого корнибуса сулило перемены, и чем чище его шкура, тем светлее они будут.
Но момент спокойствия и счастья, от близости такого чистого и прекрасного существа, Хранителя Леса, коим его считали дети Великого Древа, омрачился диким животным криком, полным боли. Я не сразу поняла, что кричал мой новый друг, пока он не отпрянул от меня, забив копытами о землю, и не рухнул на траву. На его шкуре расползалось красной пятно. Кто его убил – мое прикосновение к мохнатой спине или же нечто иное – было невозможно понять.
Его предсмертные крики еще стояли в ушах, резали душу на полоски ножом страха. Я отпрянула только когда трава вокруг корнибуса начала чернеть, а воздух заполнился кислым смрадом гниющих ягод...
Мой кошмар прерывает звонок от Маши.
– Привет, Аня! – бодрый голос подруги резонирует с моим испуганным состоянием. – Не хочешь сегодня сходить в пиццерию «Сицилия»?
– Даже не знаю... – уклончиво отвечаю я. Бешено колотившееся сердце мешает принять решение.
– Пойдем! – настаивает Маша. – Я угощаю. Поболтаем, а то у тебя постоянно какие-то важные дела.
– Хорошо, – соглашаюсь я, чувствуя, что не смогу сидеть дома после такого жуткого сна. И встреча с подругой как нельзя кстати.
Надев джинсы, темно-зеленую футболку и куртку, выхожу на улицу. Не хотелось мудрить с одеждой или макияжем, поэтому я искренне надеюсь, что Маша тоже не станет разодеваться в пух и прах, иначе я буду выглядеть очень тускло и нелепо на ее фоне. Хотя, с чего бы мне волноваться о таких пустяках? У меня сейчас куда более серьезные проблемы: как не потерять того, кто успел стать моим другом и остаться верной человеку, которого уже нет?
Не спеша шлепаю по тротуару, смотря по сторонам, в надежде, что хоть что-нибудь вокруг меня сможет дать подсказку, как лучше поступить. И сейчас, идя по шумной улице, отчаянно хочется очутиться в каком-нибудь отдаленном, тихом месте – там, где я, быть может, встречу Вагуса, который подскажет, что делать. Объяснит, что за странные сны меня одолевают, а теперь еще и кошмары. Ведь, именно он советовал мне заглянуть глубже в сердце, чтобы понять истины мои чувства или нет. Это помогло мне осознать то, что в Кире я видела, прежде всего, Лео, поэтому и была с ним, но они совершенно разные, хоть и похожи внешне. Поэтому не было смысла и дальше обманывать его и себя.
На удивление быстро добираюсь до нужного места, не заметив, как прошла несколько остановок. Захожу в пиццерию и замечаю Машу за столом слева от входа.
– Эй, привет! Иди сюда! – машет она мне со своего места у окна.
– Привет, – здороваюсь я, садясь, – не знала, что ты – ранняя пташка, сейчас только 10 утра.
– Я в курсе, – улыбается Маша. – Просто меня сегодня рано разбудили.
– И кто же? – спрашиваю, поддавшись вперед.
– Твой сводный брат, – отвечает Маша. – Тебя искал, он был очень встревожен, я бы даже сказала – в панике.
