– Понятно, – бесцветным голосом отвечаю я. От осознания того, что Теон обзванивает моих друзей, чтобы найти меня, начинает мутить. Списываю это на голод.
– Лучше скажи, – начинает Маша, – где ты была в полпятого утра. У тебя новый парень?
– Нет, что ты! – машу руками я. – Просто не спалось.
– Я вижу, тебя что-то тревожит, – замечает Маша, поправив съехавшие очки. – Ты можешь рассказать мне.
– Понимаешь... – вздыхаю я.
– Ой, подожди! – вскакивает она. – Запомни эту мысль. Я заказала нам пиццу с грибами. Ты не против?
– Нет, – отвечаю я.
Пока Маша рассчитывается за пиццу, бесцельно разглядываю наш стол: его поверхность гладкая и оранжевая – видимо, яркий цвет был подобран специально, чтобы вызывать у посетителей голод. Посередине лежит стопка рекламок, флаеров и визиток, а справа – у самого окна – держатель для салфеток. Хороший пластмассовый стол – или из чего там делают столы для забегаловок?
«Хороший стол»,– посылаю мысль в никуда.
«Если так нравиться, можешь забрать его домой. Люблю яркие цвета»,– мысленно отвечает мне Теон.
Вздрогнув, начинаю вертеть головой. Он угадал цвет стола, может, Теон сейчас наблюдает за мной? Нет, не вижу. Тогда как он узнал, какой стол я имею в виду, ведь я не сказала ему, куда собираюсь? Ах, да. Связь. Помню, мама всегда знала, где находится папа, чувствовала его и даже могла видеть его глазами. Возможно, Теон тоже это умеет? Если да, то как давно? Пытаюсь почувствовать его местонахождение: закрываю глаза и сосредотачиваюсь на том, что хочу сделать – все, как учил Теон. Но бесполезно, к тому же, я знаю, что Теон дома, и это только мешает.
– Эй, ты заснула? – зовет Маша, поставив желтый поднос на стол.
– Просто задумалась, – открываю глаза.
– Так о чем ты хотела рассказать? – напоминает она, беря себе самый маленький кусочек пиццы.
– Я хотела спросить, – осторожно начинаю, – правильно ли я поступила, когда рассталась с Киром? Конечно, ты его друг и думаешь, наверное, что я...
– Знаешь, – прерывает меня Маша, – моя тетя всегда говорит, чтобы что-то понять, не нужно оглядываться назад, нужно идти вперед, задавая себе вопросы, начинающиеся с «зачем», а не с «почему». Я думаю, в твоем случае, тебе не нужно мучить себя насчет правильности своего поступка. Ты должна спросил себя: «Зачем, для чего я так поступила»? И конечно, ты должна идти вперед.
– Я это понимаю, – вздыхаю я.
– О! И помни, – Маша вскакивает со своего места, и я сначала думаю, что она забыла кетчуп или что-то еще. – Любой шаг состоит из двух движений.
С этими словами Маша шагает вперед, но не спешит подтягивать другую ногу. Потом оглянувшись на меня и убедившись, что я смотрю, соединяет ноги вместе.
– Вот, – она резко разворачивается, – я шагнула с правой, а левую подтянула следом – два движения. В жизни тоже бывает так: кажется, что человек сделал только один шаг на пути к чему-то, а оказывается, что это два движения, первое из которых – решимость, без нее невозможно сделать сам шаг. Это как взаимодействие правой и левой ноги – правая нога ищет путь, а левая следует за ней. Думаю, тебе тоже сначала нужно нащупать путь, а потом сделать шаг. И лучше конечно думать на два-три шага вперед, тогда будешь идти по прямой, никуда не сворачивая.
– А ты – настоящий философ, – улыбаюсь я. – Можешь даже написать книгу «Шаги и жизнь: теория взаимодействия».
– Ага, – Маша садится на место, уставившись в тарелку, видимо, я ее немного смутила.
«Дея, сходи домой. Принеси мою тетрадку для сочинений, иначе Алла Николаевна меня из школы не выпустит. Черт бы побрал эти дополнительные занятия!»,– слышу я голос в своей голове.
«А причем тут я?»,– хмуро интересуюсь я.
«Живо!»
«Чего?!»,– поражаюсь его наглости, но...
«Пожалуйста...»
– Жди, – непроизвольно вырывается у меня.
– Аня, что случилось? – спрашивает Маша. – Ты сейчас выглядела так, словно спорила сама с собой.
– Переваривала твой совет, – отвечаю я.
– Лучше бы – пиццу, – советует она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– С радостью, но... – встаю, – я вспомнила, что у меня дела, так что... я пойду? Ты не обидишься? Это срочно. А знаешь, что? Приходи сегодня ко мне, посмотрим что-нибудь.
– Ладно. Иди, – кивает Маша.
Улыбнувшись напоследок, пихаю кусок побольше себе в рот, перед тем как развернутся лицом к выходу.
До дома я добираюсь на автобусе номер 13, который приезжает довольно быстро. Поэтому, зайдя в квартиру, не горю желанием сломя голову лететь в его комнату. А, решившись войти, не спешу доставать нужную тетрадку из ящика. Зачем-то останавливаюсь и простого ДСП-шкафа с зеркалом на левой дверце. Открываю – все обычно: нет ни сушеных трав, ни ведьмовского котла, ни ответов на мои вопросы. Обычный шкаф обычного парня – сложенные немного неряшливой стопкой вещи, ящики заполненные носками и нижним бельем, все вещи приглушенных тонов, нет ни забавных надписей, ни кислотных цветов. Хотя, возможно это только на первый взгляд, не буду же я и в самом деле рыться в его нижнем белье.
Поворачиваюсь, скольжу взглядом по вечно неразложенному дивану, останавливаюсь на старом прессованном столе. Подхожу, бросив быстрый взгляд на аквариум (Теон говорил, что его недорыбка в спячке до лета), отодвигаю первый ящик с вырванным замком. Пролистав тетрадки, нахожу нужную – потрепанную и самую исписанную. Да уж, Алла Николаевна чем-то его, и вправду, запугала.
Положив тетрадку в свою сумку, уже ускоренным шагом иду в школу.
На месте я уже через полчаса. Класс, в котором находится Теон, на первом этаже. Мне не хочется сейчас видеть парня, словно один его вид заставит меня отказаться от обещаний, которые я дала Леофу и прежде всего – себе. Глупо с моей стороны, но лучше оттянуть момент нашей встречи, ведь я должна убедить себя, что 300 лет ожидания и поисков не так-то много. Пятнадцать минут. Пятнадцать минут и я зайду. А пока...
Достаю тетрадку, чтобы было чем себя занять. И вдруг из нее выпадает тонкий черный блокнот. Первая страница жутко исчеркана, но внизу написано пару строк почерком Теона:
«Говорят, чтобы не сойти с ума и избавиться от гнетущих мыслей, их нужно записывать на бумагу. Думаю, попробовать стоит, а то иначе я свихнусь от ее равнодушия...»
Это что? Сочинение? Мрачновато как-то... больше похоже на... Неужели... Это дневник Теона? Пролистав пару страниц и раз десять наткнувшись на местоимение «я» и другие его формы, окончательно в этом убеждаюсь. Читать чужие письма, записки, почту, дневники, стихи и прочее – нехорошо, но кто бы мог устоять. Как бы то ни было, больше всего на свете человек боится и жаждет узнать, что думают другие люди. Мысль другого человека внушает страх, ведь именно она – предшественница любого действия, поступка – неважно, доброго или плохого. Я хочу узнать... Нет, я должна узнать, о чем он думает, чтобы понять, что мне делать дальше.
«Помню, как сотни раз говорил Дее, что всегда буду рядом, чтобы не случилось. Сотни раз... но никогда бы не подумал, что не смогу покинуть ее, даже если захочу... Какая же это мука...»
Останавливаюсь, пытаясь вспомнить хоть один из тех сотни раз, когда он говорил мне, что будет рядом. Не спорю, сейчас он терпимей относится ко мне и даже проявляет заботу, но так ведь было не всегда. Может, его «я буду с тобой» вклинивалось между привычными фразами «дура» и «как же бесит» и поэтому смысл от меня ускользал? Да уж, чтение его мыслей повлекло только больше вопросов, но...
«Обещание, обещание... Отец всегда говорил, что пустословам Исток не дарует счастливой судьбы...»
Хм... не думала, что эта фраза – пословица или фразеологизм. Мне казалось, так говорил только отец Леофа.
«Столько раз я разбивал нос Глинду и ругался с Сандром, и все из-за нее. Я был маленьким мальчиком, но желание защитить ее, быть рядом, зажглось во мне так неожиданно и надолго. Друзья не понимали, зачем мне нужна эта маленькая, сопливая девчонка, но я...»
