— Я собираюсь вернуться к работе.
Я сжимаю ее запястье, прежде чем она скрывается из виду.
— Почему?
— Что значит «почему»? У меня встреча с клиентом.
— Меня интересует не это. Почему ты отстранилась от меня только что?
— Я… нет.
— Ты даже не встречаешь мой взгляд.
Я поднимаю ее голову и встречаю ее приглушенный взгляд.
Весь свет исчез из них, будто она находится в боевом режиме. Она иногда бывает в таком режиме, когда убегает в глубь себя, где ее невозможно найти.
— У меня есть работа, Кингсли. Не у всех из нас миллиарды, чтобы отдыхать.
— Твоя горечь по поводу социальной дискриминации не только жалка, но и не имеет логики.
— Тогда я жалкая.
Она с силой отталкивает меня, хватает с пола свою одежду и захлопывает дверь ванной.
Я собираюсь вытащить ее оттуда и посмотреть, что за хрень дернула ее несуществующие трусики, но это приведет только к стычке.
Учитывая наши одинаково сильные характеры, лучше иногда просто дать всему остыть.
Я хватаю телефон и делаю паузу, когда вижу на экране сообщение от одного из моих предыдущих партнеров.
Привет, секси.
Я сужаю глаза на экран, затем на дверь ванной. Аспен не могла этого видеть.
А если бы увидела, то подняла бы шум по этому поводу.
Я удаляю сообщение, блокирую номер и думаю о том, чтобы изменить свой. Слишком много женщин знают о нем, когда им следовало серьезно относиться к своим договорам о неразглашении.
Они больше не имеют значения.
На самом деле, они никогда и не имели.
Единственная женщина, имеющая значение, очевидно, злится на меня.
Глава 26
Аспен
Я человек логики.
На самом деле, я с детства чувствую себя старше своего возраста по этой причине.
Я не поддаюсь эмоциям, даже когда была подростком с гормонами, с неожиданной беременностью и неразрешенными чувствами.
Моей главной целью всегда было выжить, выбраться из той дыры, в которой я родилась, и вести жизнь, совершенно отличную от жизни моих родителей.
Я выбрала юридическую практику, чтобы ни у кого не было возможности наступить мне на пятки. Чтобы я могла побить статистику о беглецах и доказать, что мы можем быть реализованными.
Не наше происхождение диктует то, кем мы являемся, а наши поступки.
Я хотела переписать свою историю, начать все заново и похоронить свое прошлое.
Я не знала, что оно настигнет меня. Или что я окажусь самым нелогичным человеком из всех, кого я когда-либо встречала.
Прошла неделя с того дня, когда я увидела сообщение от другой женщины Кингсли.
Целая неделя борьбы с мрачными эмоциями, которые не имели права нападать на меня.
В течение этих семи дней я пыталась отстраниться, но Кингсли чертов зверь, который не позволяет мне побыть одной.
Посреди грязного секса, шлепков, клеймения моей плоти своими варварскими укусами у меня не было времени перевести дух.
Я ненавижу то, что привыкла к его грубой руке во время секса и к тому, как она становится нежной, но твердой, когда он моет мои волосы, поклоняясь каждой пряди. Или то, как он кормит меня особыми рецептами, которые он нашел специально для того, чтобы помочь мне справиться с ломкой.
Или как он тащит меня в свой домашний спортзал, чтобы поработать над моей выносливостью, и всегда, без сомнения, заканчивает тем, что трахает меня в середине тренировки, потому что он животное, которому никогда не бывает достаточно.
Но больше всего я ненавижу, что мое представление обо всем этом начинает расплываться.
Именно поэтому мне нужно было собрать остатки воли, призвать логическую сторону и напомнить себе, что то, что я увидела в тот день, было ерундой.
Что на самом деле он не спал с ней.
Хотя я не очень-то старалась убедить себя в этом, учитывая, что мне приходилось физически бороться с тем, чтобы не проверить его телефон.
Две ночи назад я уступила и набрала его пароль, пока он спал. Единственная причина, по которой я вообще знаю его пароль, заключается в том, что он так открыто ввёл его при мне, будто доверяет мне или что-то в этом роде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А зря, потому что я полностью разрушила это доверие. Однако от сообщения, которое я увидела, не осталось и следа. Ее имя, Бритни, также не было в его контактах.
Для других людей это могло бы стать хорошим признаком, но это подняло мой счетчик подозрительности на ступеньку выше, и я почувствовала такое отвращение к себе за то, что копалась в его вещах, что меня тошнило всю ночь.
Я не такой человек. Я не ревную, не позволяю никому заставлять меня чувствовать себя маленькой, не говоря уже о том, чтобы играть со мной.
Так почему мне хочется плакать от разочарования?
Сделав длинный вдох, я пытаюсь вытеснить мысли о Кингсли из головы и поднимаю руку, чтобы нажать на звонок в дверь дома Гвен.
Нейт пригласил меня на ужин, и я бы ни за что не упустила такой шанс. Моя дочь активно избегала меня, и отчасти поэтому в последнее время я была на взводе.
Их дом просторный, но не соборный, как у Кингсли. В нем имеется прикосновение Гвен с бесконечными разноцветными клумбами в саду. Во дворе перед домом стоят уютные кресла, в которых, как я представляю, они с Нейтом сидят мирными вечерами.
Несмотря на свое состояние, Нейт всегда жил в квартире и использовал ее только для сна. Он такой же трудоголик, как и я, и у него нет никакой личной жизни.
Или раньше, во всяком случае.
Теперь он привык уходить рано, строго ограничивает свое личное время и за последние несколько месяцев взял больше отпусков, чем за всю свою жизнь. И самое приятное, что все его личное время посвящено походам и путешествиям с Гвен.
Я никогда бы не подумала, что Нейт превратится в семьянина, и мне немного одиноко, поскольку я всегда думала, что у нас одинаковый образ мыслей.
Не то чтобы я завидовала или что-то в этом роде. Это не так.
Дверь открывается прежде, чем я нажимаю на звонок, и я сглатываю, когда появляется Гвен.
На ней удобные шорты и футболка с надписью «Ваниль — это Новый Фетиш». Ее волосы собраны в беспорядочный пучок, а на щеке немного муки.
— Привет, — говорю я, ощущая себя более нервной, чем когда-либо прежде.
Очевидно, я уверена во всем, кроме того, что касается моей дочери.
И ее отца.
Нет. Хватит думать о нем.
— Нейт пригласил меня, — говорю я, когда она молчит, затем протягиваю ей коробку с тортом. — Я испекла ванильный торт. Самый простой. Первые три я сожгла, но этот выжил хотя и с трудом. Я попробовала его в киоске на нашей улице. Там была одна дама средних лет, которая дала нам пару кусочков бесплатно. Нам, то есть мне и Кэролайн. В основном Кэлли, потому что она подружилась с поварами, и они отдали ей остатки, а потом она поделилась со мной. Я предпочитала умереть с голоду, чем выпрашивать еду… — я поморщилась, понимая, что говорю слишком долго. — Извини за болтовню.
— Теперь я знаю, от кого у меня любовь к ванили. И некоторые привычки болтливости тоже. — Гвен забирает торт из моих рук с небольшой улыбкой. — Ты собираешься стоять здесь весь вечер? Заходи.
Я следую за ней, и она ведет меня в столовую, где стол уже накрыт на три персоны.
Нейт сидит во главе, выглядя расслабленным в своих брюках цвета хаки и рубашке-поло.
— Аспен.
— Нейт, — приветствую я в ответ.
Гвен отодвигает мой стул, и я, воспользовавшись моментом, сажусь.
— Ты знала, что я приеду? — спрашиваю я, глядя между ней и ее мужем.
— Конечно. Нейт уже сказал мне.
— Ох.
Это гораздо лучше, чем застать ее врасплох, и, по крайней мере, она не против того, что я пришла к ней домой.
— Я быстренько переоденусь, — говорит она нам и исчезает за углом.
Внимательный взгляд Нейта следует за ней, пока она не скрывается из виду, и задерживается там на секунду.
