она перекрыла кислород, расстроила наши отношения с Ильей, а сама пустилась во все тяжкие! Это я ее убила. Приехала следом на берег, машину оставила подальше, подошла к ней сзади и ударила ножом куда-то в бок, кажется. Ну а потом уже добивала ее как придется… Сообщение отправила с ее телефона Мезенцеву, мол, жду тебя здесь, разжигаю костер, собираю цветочки. Мне же надо было, чтобы он туда подъехал, чтобы отметился. И знаете, Мира, после того как я оттащила ее в камыши, я поняла, что хотела этого всю свою жизнь. Что просто мечтала избавиться от нее. И когда думала, как это лучше сделать, всегда представляла себе почему-то именно это место, эти камыши и эту грязную зеленоватую воду…
Я сделала это и забыла. Сразу, как только вернулась домой. А потом вспомнила, и так стало легко на душе. Ведь я до этого момента, пока не вспомнила, кого только не подозревала. И этого бедного художника Зимина, поэтому специально подкинула ему нож… Да, кстати, про ножи. Их было у меня с собой два. Одинаковых. Одним я убивала, другой выпачкала в ее крови, чтобы у меня была возможность как-то обезопасить себя, подкинув кому-нибудь. Я опустила один нож на дно банки с льняным маслом тогда, когда нам с Кристиной стало известно о смерти художника. И это было отличной идеей, ведь на банке было полно отпечатков его пальцев. Мы поехали туда, Кристина уж больно хотела переговорить с Татьяной, типа извиниться, ну а я тем временем провернула операцию с ножом… И все бы сошло. Дело бы закрыли, если бы меня не развели, как последнюю лохушку… Представляете, эта Рожкова, внушив мне мысль, что убийца – Кристина, выбила из меня признание в том, что у нас с ней нет никакого алиби. И я, подставляя Кристину, подставила прежде всего себя. Вот такие дела. И вообще, Мира, какими странными методами действуют наши правоохранительные органы! Ну да, узнав, что неглупые люди догадались, что портрет в синих тонах намалевала моя сестра, а не Зимин, и что мотив убийства как бы протух, я поняла, что надо дальше искать убийцу. И мой выбор упал на Кристину, почему бы и нет, подумала я, к тому же Рожкова как бы сама предложила мне ту версию. Подло, Мира, да? Но что поделать, если и я в какой-то момент засомневалась, не придумала ли я сама свою причастность к убийству! Что, если это на самом деле Кристина… А кто во всем этом виноват? Рожкова! Вот почему я подбросила ей второй нож со следами крови в тубус. Вы спросите меня, где я все это время хранила ножи? Да в своей дамской сумочке. Да-да, говорю же, у меня все в порядке с памятью. И вот представьте себе мое удивление, когда возникшая в своей мастерской после так называемого ареста Кристина заявила мне, что на ноже вообще не человеческая кровь! Кого они хотели обмануть? Кого подставить? Как будто бы я не знаю, что это кровь моей сестры, человека, который превратил мою жизнь в ад! Я же сама испачкала его в крови… Хотя вот здесь память меня и правда подводит… Может, мне приснилось, но ножи куда-то пропали… И мне пришлось покупать новые… Вот только зачем я покупала свежую говяжью печень и резала ее ножом?.. Так, стоп, я должна вспомнить… Я зачем-то купила два новых ножа, точно таких, какие у меня и были, один мне все же удалось выпачкать в крови со стенок пакета, в котором были старые ножи… Это была кровь моей сестры… Да, вот так оно все и было. Говорю же, у меня все хорошо с памятью! Или… может, со мной действительно что-то не так? А, Мира?
Женщина тряхнула головой.
– И вот новая версия, новая подозреваемая по делу – Зоя! Да-да, Мира, теперь Кристина с Валей считают, что мою сестру убила Зоя, что это она подкинула в мастерскую Кристины нож… Пусть себе думают. Да, забыла рассказать о том, какая я умная! В разговоре со следователем я сделала вид, что не знаю, в какие места наносились удары ножом, типа в спину… Да-да, я еще и хитрая! Мира? Ты здесь?
Женщина поднялась с дивана, подошла к окну. Кабинет все еще оставался пуст.
– Я вам так скажу, Мира. Когда человеку постоянно внушают мысль, что с ним что-то не так, он рано или поздно и сам начинает в это верить. Но со мной этот номер, к счастью, не прошел. Я, повторяю, в полном порядке. И только вам я доверила свою тайну. А вы, как профессионал, как настоящий знаток человеческих душ, психиатр, ведь никому об этом не расскажете?
В дверях послышалось какое-то движение…
– Нет, я никому не расскажу, – услышала она знакомый голос. – Никогда.
* * *
– Ма, что ты делаешь?
– Не видишь разве? Прибираюсь.
В холле квартиры Метелей образовалась целая гора мусора, где помимо бумаг, картона и рваных холстов была свалена в кучу женская одежда, грязное постельное белье, предметы туалета – словом, все, что осталось от пребывания в доме Кати.
– И что ты сделаешь, если она придет?
– Валечка, она больше не придет.
– Ты боишься ее?
– Знаешь, милая, иногда я боюсь и себя.
– Ну, тебя я тоже боюсь. Ты веришь, что это она… свою сестру?
– Нет. Она слишком ее любила. Но именно эта любовь и сделала ее несчастной и больной на всю голову.
– Но как же она теперь будет без нас, без Марины?
– Она же замуж собралась за Илью. Не думаю, что она, живя с ним, вспомнит о нас.
– Но если не она, тогда кто же убил Марину?
– Официальная версия, насколько мне известно, Зимин. Он мертв, теперь все можно свалить на него.
– Думаешь, Рожкова остановится в своем расследовании? Она же показывала нам то видео, которое получила с твоей помощью, когда ты установила в мастерской камеру! Там же четко видно, что это Катя подбрасывает в тубус нож…
– Там лица не видно. Да и на ноже кровь животного.
– Может, это не она?
– А я о чем? Конечно, не она. Просто я знаю Катю. После всего, что произошло, вернее, после того, сколько на нее навалилось, после всех этих грандиозных перемен в ее жизни мы с тобой будем напоминать ей о сестре. О том периоде ее жизни, когда ей приходилось прятаться у нас. Вспомни только, как горько она плакала, когда ее сестра в очередной раз пыталась ей внушить, что она больна,
