Двое оставшихся демоноборцев быстро осознали, что находятся рядом с чем-то куда более смертоносным, чем Гессиан. Тяжело развернувшись, они оставили демонхоста, который кричал и дымился у стены пещеры, и нацелили клинки алебард на Чевака. Тот с театральной неестественностью вышагивал к ним, переступая через трупы и обломки. Серые Рыцари решили пронзить этого человечка в дурацком костюме могучими потоками призванных из варпа духовных молний. Но их силы не проявились, и это лишь дало Чеваку возможность опробовать на них свою новую игрушку. Ближайший к нему десантник просто упал на колени, схватился одной рукой за шлем, затем выгнулся, насколько позволял жесткий доспех, и повалился, будто казненный выстрелом в голову.
Последний Серый Рыцарь отбросил бесполезное древко сломанной алебарды и ухватился за последний шанс, положившись на свой опыт и мощь штурмболтера, чтобы разорвать высшего инквизитора на куски. Этот десантник тоже прижимал руку к боку шлема, но было неясно, чувствует ли он боль или же пытается связаться по воксу с кем-то в крепости Инквизиции наверху. Однако выстрелы разлетались по сторонам, поражая лишь древние артефакты рядом с Чеваком, и это говорило о страдании, испытываемом псайкером.
Вслепую стреляя в надвигающегося Чевака, Серый Рыцарь неуклюже отступал и давил по пути реликвии и проклятую археотехнику всей своей бронированной массой. Случайный огонь болтера все же задел Чевака и застал высшего инквизитора врасплох. Покачнувшись, Чевак упал назад, прижимая стазисное хранилище к себе, чтобы оно не повредилось. Луч негативного воздействия пронесся по залу-реликварию, превращая в пыль проклятые предметы и психически заряженные материалы. Но все эти небольшие вспышки распада и исчезновения были поглощены могучим взрывом позади. Часть древних варп-врат разлетелась, будто сверхновая, и превратилась в облако стремительно рассеивающейся пыли. Чевак ухватился за качающееся хранилище второй рукой и остановил его.
Облако развеянной призрачной кости осело на пол реликвария, и Чевак повернулся к застывшему в ужасе Клюту, который все еще прижимался спиной к обелиску. Четверть всего портала исчезла. Недоставало сегмента, который соединял верх и выпуклый отросток слева, где раньше была спиральная трещина.
— Упс, — только и сказал Чевак.
Оба инквизитора повернулись к последнему Серому Рыцарю, который, спотыкаясь, отступал к полностью открытой переборке. Больно было смотреть, как один из лучших воинов человечества унижается подобным образом. Клют и Чевак наблюдали, как могучий Адептус Астартес пытается уйти, крича от боли. Движения становились все медленнее, и наконец он замер и почти сразу же повалился вперед, так что по всей пещере эхом отдался тяжелый грохот адамантия. Все рыцари-псайкеры были мертвы, но крики не утихали. Клют кинулся через зал к высшему инквизитору.
— Чевак! — крикнул он, рухнул рядом с ним и захлопнул дверцу стазисного хранилища. Крики продолжались. Клют развернулся и бросился в направлении звука, а Чевак тем временем медленно поднялся на ноги. Рядом с ним лежал Саул Торкуил. Реликтор выглядел как сплошное месиво. Доспехи были расколоты, рассечены, покрыты вмятинами, мокры от крови и гидравлической смазки. Сервосбруя выглядела не лучше — кошмарное месиво искрящихся обрубков и сломанных инструментов. На правой, живой руке, которую он прижимал к изуродованной груди, не было кисти. Руки прикрывали самую страшную рану, зияющую дыра в сросшихся ребрах, в которой виднелось рассеченное сердце. Будто упырь над могилой, Чевак наблюдал, как бьется второе сердце Торкуила, поддерживая в нем жизнь. Взгляд технодесантника встретился с взглядом инквизитора. Корка запекшейся крови, покрывающей эбеновое лицо, треснула, когда космический десантник заговорил.
— Спасибо, — мрачно поблагодарил он. Высший инквизитор сначала не понял, но тела терминаторов Серых Рыцарей говорили сами за себя. Чевак победил заклятых врагов Торкуила и спас тому жизнь. Но триумфальная эйфория уже угасала. Настроения для поздравлений не было, и Чевак ограничился таким же невеселым кивком.
Клют уже добрался до Эпифани. Сверху спустился «Отец», прятавшийся под потолком, и завис над кучей больших ящиков рядом со сломанным паутинным порталом. Варповидица вползла в один из контейнеров, сжалась там и кричала в темноте. Клют открыл скрипучую крышку и увидел, что девушка лихорадочно шарит по дну ящика. Инквизитор осторожно взял ее за руку. Она походила на маленького ребенка, прячущегося от чудищ. Вытащив ее на свет, он увидел, что лицо и тело девушки запятнаны густой темной кровью, хлынувшей из носа и ушей. Она пропитала одежду и волосы, на щеках остались полосы от кровавых слез. Инквизитор сел и притянул ее к себе, обнимая, как отец. В красных глазах прорицательницы не было мыслей, она все заходилась непрекращающимся криком. Не выпуская ее, Клют зашарил в медицинской сумке в поисках мощного успокоительного. Найдя лекарство, он немедленно его вколол.
Сложно было представить, какую боль испытывала варповидица. Инквизитор видел, какое воздействие эксперимент Чевака оказал на могучих Серых Рыцарей. Когда сила, скрывавшаяся в стазисном хранилище, изливалась на них со столь близкого расстояния, у псайкеров не было ни единого шанса. Невероятно интенсивное поле псионической пустоты распространилось по всему реликварию и обожгло души даже псайкера и порождения имматериума, которые не находились под прямым излучением парии.
Эпифани все кричала, и Клют понял, что успокоительным тут не помочь. Тут он заметил, что именно она искала на дне ящика — табакерку, на которой она сидела и не могла ее найти, будучи не в себе. Клют нагнулся, подобрал маленькую коробочку, откинул крышку, окунул кончик пальца в кристаллический порошок цвета нефрита и покачал головой. Варповидица не воспринимала никаких уговоров, а из ее ноздрей все еще текла густая кровь. Оттянув окровавленную губу девушки пальцем, он начал втирать психический наркотик ей в десны. В обычных обстоятельствах Клют бы никогда такого не сделал, но он был не только инквизитором, но и врачом, и профессионализм позволил ему преодолеть стеснение. Он не многое знал о медицине псайканы, но это было все, что он мог придумать.
Эффект оказался почти мгновенным: психоактивные свойства «призрака» смягчили урон, нанесенный ее псайкерской сущности тем, что жило в стазисном хранилище. Крики прекратились, дух варповодицы успокоился, и лекарству наконец удалось лишить ее сознания. Клют проверил пульс и дыхание и, удовлетворенный, положил ее на пол.
Из-под челюсти «Отца» пополз пергамент. Клют встал, оторвал исписанный кусок и вгляделся в пустые глазницы сервочерепа. Этот удлиненный череп, паривший с пристыженным видом, когда-то принадлежал Фалангасту, мистику и настоящему отцу Эпифани.
— Она выживет. Я так думаю, — заверил инквизитор фамильяра. — Присматривай за ней, — наказал он дрону, прежде чем пойти к Гессиану.
По пути он прошел мимо стюарда-сержанта Рурка и жалких остатков савларских штрафников — двух выживших в бойне хемопсов. Теперь, когда битвы закончилась, гвардейцы занялись мародерством и снимали с тел павших товарищей все, что на них было ценного и полезного. Двое бандитов посмотрели на Клюта из-за газовых масок. Первый — бритый наголо широкоплечий громила, который по большей части состоял из шрамов, а второй, вернее вторая, — женщина с кислым лицом в защитных очках, на которых был установлен разбитый целеуказатель, видимо, дорогой как память. Оба увешаны собранным оружием — лазкарабинами, дробовиками и автовинтовками, свисающими с плеч.
Рурк, который привалился к витрине из дымчатого хрустального стекла, приказал:
— Джаггер, Нашида, помогите инквизитору.
Когда те отошли в сторону, Клют увидел, что стюард-сержант получил осколок в живот. В пылу сражения выстрелы Серых Рыцарей разбивали артефакты по всему залу, и гвардейцев осыпали их проклятые обломки. Одной рукой Рурк зажимал рваную рану, а второй держал изображение аквилы, которое свисало на шнурке с его шеи.
— Помогите лучше сержанту, — сказал Клют и бросил одному из штрафников — видимо, Нашиде — бинт и санисептическую жидкость.
— За меня не беспокойтесь, сэр, — выдавил сквозь стиснутые зубы Рурк, — у меня есть вера, она поможет.
— Сегодня, сержант, нам понадобится не только вера, — сказал Клют и подошел к Гессиану.
Сверхъестественная сущность демонхоста обычно хранила его от серьезных повреждений. Демон Гессиан и тело мальчика-слуги Фалангаста были двумя частями одного дьявольского чудовища, и даже ограниченные узами силы демона оберегали его вместилище от того, что могли сделать с ним оружие и силы стихий. Клют подумал, что в их число входила и духовная молния, которую выпустили в демонхоста острия психосиловых алебард Серых Рыцарей. Но ослабленный демон оказался совершенно беззащитен, когда на него обрушилась ударная нулевая волна «решения» Чевака. Тело вассала, утратившее неуязвимость, сильно пострадало от духовных молний.
