в их окружении часто исчезают люди.
– Не трогай ее! – хриплю я.
– Знаешь, собирая информацию, я выяснил, что про того учителя давно ходили нехорошие слухи. Говорят, он склонял учениц ко всяким непристойностям. Весьма порочным, кстати. Извращенным. Можно сказать, противоестественным. Впрочем, надо отдать ему должное – на его совести есть один достойный поступок. Благодаря ему на свет появился Прядильщик. Восхитительная тварь!..
Пробка с шумом вылетает из бутылки.
Дэвид с нарочито невинным видом произносит:
– Как думаешь, Слоан покажет мне, каким непристойностям научилась в школе?
В глазах у меня краснеет от ярости, и я с рыком дергаю за веревки:
– Не трогай ее, больной урод!
Дэвид, вздохнув, наливает вино в бокал.
– Вот и я думаю, что не покажет… Но ничего, я ее заставлю.
Я рвусь из веревок: дико, яростно, безумно, однако привязали меня на совесть.
– Торопиться, пожалуй, не стоит, – продолжает Дэвид, снимая пробку с металлической спирали. – Сперва пускай проникнется ко мне доверием. Может, я даже волшебным образом исцелюсь. Исцелюсь чуть-чуть: пусть ее черное сердечко по-прежнему тает от жалости, чтобы она не побрезговала лечь в постель с лоботомированным мужчиной. Хотя не факт, что мне хватит терпения. Я, знаешь ли, слишком долго ждал этого момента. Наверное, просто слетаю в Роли, в дом на Жасмин-стрит под номером сто пятьдесят четыре, и привезу ей разных деликатесов. Скормлю ей тебя по кусочкам, а потом трахну так, чтобы от нее осталась груда тухлого мяса, которому самое место на помойке!
Дэвид подходит ближе, взбалтывает вино и делает глоток.
– Как бы там ни было… – он ехидно улыбается, – ее беспомощные крики станут настоящей симфонией. Истинным шедевром!
Горло режет острый комок. Глаза жжет.
Я знаю, что договориться с ним невозможно. Предложить мне попросту нечего. Но я все равно не могу молчать.
Ради Слоан я готов на любое унижение.
– Пожалуйста, не трогай ее… Хочешь криков, я буду орать. Нужны деньги – забирай все, что у меня есть. Мечтаешь разрезать меня на кусочки – валяй. Делай со мной что угодно. Только, пожалуйста, не трогай ее. Умоляю!
Дэвид подается ближе и пристально заглядывает в лицо.
– И какой резон соглашаться на твои условия, если я все равно убью вас обоих?
Он стремительно взмахивает рукой. В тусклом свете вспыхивает серебристый металл. Запястье пронзает острой болью, и я испускаю дикий крик.
Из руки у меня торчит штопор, дергаясь при каждом ударе сердца.
– «Порт-Неф» – неплохое вино, – говорит Дэвид, ловя бокалом крупные капли крови. – Правда, на мой вкус, излишне пресное. Я предпочитаю более яркие напитки.
Он делает глоток, поднимает на меня туманный взгляд из-под прикрытых век и медленно растягивает губы в ликующей улыбке.
– Так намного лучше, – шепчет он, взбалтывая вино с кровью, и отпивает снова. – Привкус железа придает новую глубину. Как ни бесил меня тот напыщенный аристократишка, надо признать: в кулинарии Торстен знал толк… Хотя что-то мы заболтались, не находишь? Я проголодался. Да и ты, готов поспорить, тоже.
Дэвид разворачивается к столу, где на железной поверхности в лужице крови лежит овощерезка.
Я роняю подбородок на грудь и закрываю глаза. Перед внутренним взором возникает лицо Слоан. Влага на моих щеках не пот, а ее слезы: это они падают каплями мне на колени. Какой красивой она была в тот миг, когда я сказал, что не люблю ее, – будто вспыхнула от боли. Я видел, как разбилось ее сердце, – и нарочно провернул в нем нож. Я должен был уберечь Слоан от страданий и защитить от психопата, стоявшего в темном углу.
Надеюсь, она сумеет убежать и спрятаться. Ей стоило сделать так с самого начала, как только я выпустил ее из клетки.
Вспоминая о нашей первой встрече, я не сразу замечаю, что Дэвид отчего-то замер.
Подняв голову, я вижу, как он стоит возле стола, так и не взяв овощерезку. Насторожившись, он медленно озирается по сторонам, глядя то на разделочный стол, то на кухонную стойку.
– Что-то потерял? – раздается из тени звонкий голос.
Шок и замешательство. Отчаяние и страх. Эти чувства накрывают меня разом: на свет выходит Слоан. В руке у нее пистолет Дэвида.
Ужасно красивая и безумно отважная, оружие она держит уверенно и шагает твердо. Выйдя вперед, в середину кухни, Слоан останавливается.
Безо всяких эмоций, безучастно, она смотрит на мою освежеванную руку и торчащий из запястья штопор. Затем переводит взгляд на моего мучителя и чуть заметно улыбается.
– Привет, Дэвид. Очень рада, что у нас наконец появилась возможность поговорить. – Слоан неожиданно опускает пистолет. – Я долго гадала, когда ты сделаешь первый ход.
Ее улыбка становится нехорошей и мрачной. Сердце у меня тревожно екает.
На меня Слоан не смотрит даже краем глаза – только на Дэвида. Причем взгляд у нее откровенно ласковый… а на щеке проступает ЯМОЧКА!
Я порву этого ублюдка голыми руками!
– Меня всегда восхищали твои работы, – говорит Слоан. – Убийца с Южного побережья… Полагаю, ты сдружился с Торстеном, когда жил в Торрансе, верно?
Дэвид ухмыляется, подносит к губам бокал и делает большой глоток, потом ставит его на стол рядом с овощерезкой и скрещивает на груди руки.
– Итак, ты меня вычислила. Не стану говорить, что сильно удивлен.
Слоан пожимает плечами.
– Предпочитаю знать, кто меня окружает.
– Понимаю. Сам такой же. Я давно выяснил твои предпочтения. Ты пришла убить меня?
– Будь так, – говорит она, поднимая пистолет и заглядывая в дуло, – давно бы убила…
Дэвид обшаривает Слоан взглядом с головы до ног. В его глазах отражается все, что он хотел бы с нею сделать.
– Имей в виду, я был здесь пару часов назад, когда этот урод тебя выгнал. Я видел, как ты при этом плакала. Меня не обманешь.
– Хорошая из меня актриса, верно? – Слоан пожимает плечами и, не убирая палец со спускового крючка, упирается локтем в бок и направляет дуло пистолета в потолок. – Я твоей работой тоже полюбовалась.
– Не плети свою паутину, Прядильщица, сама в ней запутаешься. Уж кому, как не тебе, знать. – Дэвид мрачно и зловеще ухмыляется. – Я отключил здесь все камеры.
Он придвигается ближе, но Слоан остается спокойной.
– Ай-яй-яй, Дэвид. Ты, должно быть, обсчитался. Глянь туда, – говорит она, направляя «глок» на камеру в углу комнаты: та смотрит на нас, мерцая красным огоньком. – Это моя. Я с самого начала наблюдаю за тобой.
Дэвид перестает ухмыляться. Слоан, торжествующе улыбнувшись, подмигивает ему.
– Я же сказала: хотела бы убить – давно бы убила.
Стремительным движением она нацеливает пистолет в лоб Дэвиду. Тот застывает, вскинув перед собой руки.
– Бах, бах,
