Боже. Я не в себе.
За окном шатер! Завтра твоя вечеринка! Всем известно об этом, кроме тебя!
Не могу поверить, что он ни о чем не догадывается. Не могу поверить, что так долго держала все в тайне. Словно у меня в голове тончайший занавес, за которым все спрятано, и Люк в любую минуту может отодвинуть его и все окажется на виду.
– Бекки… – Люк хмурится, глядя на меня. – Что-то не так? Ты чем-то расстроена?
– Какие глупости! Тебе показалось! Нет! Ничего такого!
Держись, Бекки! Держись. Осталось меньше суток.
Кому известно о вечеринке
Я
Сьюзи
Таркин
Дэнни
Джесс
Том
Мама
Папа
Дженис
Мартин
Бонни
Три женщины, сидевшие за соседним столиком Гэри
Водопроводчик Дженис Руперт и Джеми из «Службы»
Маркетинговые директора «Болянжэ», «Дом Периньон», «Бакарди», «Вдова Клико», «Напитки для вечеринок», «Джейкобс Крик», «Кентское Английское Игристое Вино»
Маникюрша (Я была в таком стрессе, что мне надо было поговорить хоть с кем-то. она обещала не болтать.)
Клифф
165 гостей (не считая сотрудников «Брендон Комьюникейшнс»)
500 читателей «Сентрал стайл»
Элинор
Официант в «Ритце» (Уверена, он все слышал.) Люди Элинор (6)
Поставщики (Сколько из них в курсе? Может, всего один-два человека.)
35 сотрудников «Брендон Комьюникейшнс»
10 000 человек из списка рассылки «Брендон К.» 97 578 пользователей You Tube (На самом деле 98 471, как только что выяснилось.)
1,8 млн читателей «Дейли уорлд»
Итого: 1 909 208
Ладно. Без паники. Просто надо, чтобы они хранили молчание.
20
И вдруг оказывается, что уже три часа пополудни. Осталось меньше четырех часов.
Я за весь день ни разу не присела, ноги у меня болят, кисть затекла, потому что я все время прижимаю к уху телефон… но мы справились. Действительно справились. Все на своих местах, и все выглядит так, что дух захватывает. Главные организаторы провели последнее совещание. Элинор работает на полную катушку. Они с Джесс объединились и ставят галочки в списках, одержимо проверяя и перепроверяя каждую деталь. Словно соревнуются друг с другом, выявляя проблемы и решая их с неимоверной быстротой.
Джесс не устает твердить Элинор, что она очень талантлива, ей, мол, нужно поехать в Чили и направить свои организаторские способности на что-нибудь стоящее, и не думала ли она стать волонтером? А Элинор выслушивает все это с каменным выражением лица.
Люк по-прежнему с Сейдж на съемочной площадке в «Пайнвуде», и она оповещает меня о том, как идут дела. Все посвящены в тайну, актеры и съемочная команда. Как только Люк приехал, они отобрали у него новый мобильник и усадили в режиссерское кресло, надев наушники. Когда Люку надоело сидеть, ему устроили экскурсию по съемочной площадке и трейлерам актеров. Затем накормили ланчем. Затем Сейдж принялась бесконечно ныть и жаловаться. Затем его снова запихнули в кресло.
О Люке позаботятся до шести часов. А в шесть Бонни позвонит ему и скажет, что по ошибке отправила жизненно важный контракт ему домой, его нужно подписать сегодня, не может ли он сделать это и переслать ей по факсу? И Люк на машине примчится сюда. И я встречу его у дверей. И…
От этой мысли у меня по телу мурашки. Нет сил ждать. Нет сил!
Поставщики суетятся у Дженис на кухне. Шатер освещен словно космический корабль. В саду Дженис везде флажки, как во время фестиваля.
Мне нужно принять ванну, сделать маникюр и одеть Минни…
– Бекки, солнышко!
Заслышав мамин голос, я чуть не роняю чашку с чаем. Она вошла совершенно бесшумно.
У меня екает сердце. Я не готова к этому. В последние дни мы общались с мамой только при помощи невнятных сообщений на мобильник Дженис.
Все началось с того, что Дженис пригласила маму с папой выпить перед вечеринкой, а мама ответила, что если ее собственная дочь не желает приглашать ее, то она и не придет. Дженис написала: она уверена, что мама приглашена, разве у нее нет приглашения? Мама ответила.
что приглашение было отменено. Я сказала Дженис, что оно может считаться отмененным только в том случае, если мама сама того хочет. А мама заявила, что не желает появляться там, где ее не ждут. Тут подключился папа, он позвонил Дженис и назвал нас всех дурами. На этом все и закончилось.
– О, – сглатываю я. – Привет, мама. Я думала, ты еще в «Уэст-плейс». А папа где?
– На улице, в машине. Значит, сегодня вечеринка, так я понимаю?
Голос обиженный. Я возмущена. Все это время она делала грязевые обертывания и пила коктейли. Так с какой стати ей обижаться?
– Да. – Я молчу, а потом пожимаю плечами: – Ты была права, кстати говоря. Все это действительно чуть не обернулось катастрофой. В одиночку я бы не справилась.
– Родная, никто никогда не говорил, что ты должна была взвалить все на свои плечи. И мне жаль, что я сказала… – Мама в смущении замолкает.
– Мне тоже жаль, – деревянным тоном говорю я. – Надеюсь, я сегодня ничего не испорчу.
– Я не была уверена, что приглашена.
– Ну… я не была уверена, что ты не приглашена.
Мы смотрим друг на друга. Мама сдается первой.
– Милая. Давай не будем ссориться! Мне жаль, что я упомянула… сама знаешь кого.
– Понимаю, кого ты имеешь в виду.
– Я не хотела критиковать тебя. А просто очень беспокоилась.
– Мама, тебе нет нужды беспокоиться! Я уже взрослая, ты помнишь об этом? Мне двадцать восемь лет. Я мать.
– Я тоже мать! – Она с чувством прикладывает руку к груди. – Дай время, сама поймешь, солнышко!
О боже. Это правда? Я буду переживать за Минни, когда ей стукнет двадцать восемь, когда она выйдет замуж?
Нет. Не может быть. Я не такая, как мама. И буду прекрасно проводить время на Карибах.
– Мы с папой в последние дни столько разговаривали. В парилке и когда нам делали массаж…
Так. Интересно, мои родители вообще вылезали из спа-салона?
– Мне понятно, почему ты решила обмануть нас с домом, – продолжает мама, лицо у нее красное. – Прости, что я так бурно отреагировала на это. Последние недели я вообще была излишне сурова с тобой. – Она шумно вздыхает. – Это было трудное время, когда мы жили вместе… А из-за экономии все оказалось еще сложнее.
– Знаю. – Меня охватывает раскаяние. – Мы так благодарны вам за то, что вы пустили нас в дом…
– Не надо благодарности! Это и твой дом, солнышко!
– Но мы жили у вас так долго. Не удивительно, что все стали немного раздражительными. Мне жаль, что наши вещи выводили вас из себя, жаль, что я наврала вам… – Моя холодность тоже улетучивается. – И конечно же, я хочу, чтобы ты пришла на вечеринку, если ты сама этого хочешь.
– Разумеется, хочу! Дженис уверяет, ожидается нечто изумительное. Рассказала мне, что она будет наносить макияж и уже запаслась косметикой.
Так. Нужно поговорить с Дженис.
– Вечеринка пройдет с блеском, точно! Торт совершенно потрясающий. И украшения тоже. Сама увидишь.
Мама крепко обнимает меня:
– Я так горжусь тобой. Дженис сказала, тема – «Гордость и предубеждение», это ты придумала? Люк прекрасно впишется в образ мистера Дарси! Я купила шляпку, а папа – бриджи, и я собираюсь завить волосы…
– Что? «Гордость и предубеждение» тут ни при чем! Откуда она это взяла?
– О, – таращится на меня мама, – Дженис собирается надеть то очаровательное голубое платье для любительского спектакля.
Ради всего святого. Дженис выдумала эту тему только потому, что хочет нарядиться в костюм миссис Беннет.
– Никакой «Гордости и предубеждения». И ничего японского. Забудь о кимоно.
– А что тогда?
Я какое-то время колеблюсь, а потом принимаю решение:
– Пошли со мной.
Привожу ее на кухню, отпираю ящик и достаю рисунки Дэнни:
– Это страшный секрет. Никому ни слова.
Мама с сомнением разглядывает рисунки, и тут до нее доходит.
– О, Бекки! – с восторгом восклицает она. – О, милая!
– Правда, это великолепно?
Именно я настояла на том, что это должна быть особая вечеринка, которая будет значить для Люка больше, чем для кого-то еще. И именно я выдвинула эту идею. Но по правде говоря, осуществила все Элинор. Элинор, и ее связи, и ее миллионы на банковском счете, и ее решительный отказ слышать в ответ «нет».
– Но как тебе это удалось? – Мама в полном изумлении перебирает рисунки.
– Мне помогли, – расплывчато объясняю я. – Очень помогли.
О причастности Элинор известно только Сьюзи, Джесс, Бонни и Дэнни. Элинор каким-то образом умудрилась руководить всем, оставаясь в тени. С точки зрения поставщиков и обслуживающего персонала, за все отвечаю и плачу я. Даже Дженис не в курсе.
