«В целом, беспокоиться не о чем, – говорил Абилат. – Физически Нумминорих здоров, если не считать некоторых симптомов, характерных для людей, недавно переживших большую потерю. Если бы он не рассказал мне, как ходил нюхать особняк Кауни Мары, я бы решил, что у него недавно умер кто-то из близких. Хвала Магистрам, что это не так».
«Потерю, говоришь? – переспросил я. – Похоже на то. Судя по тому, каким я его застал в том подвале, парень потерял смысл жизни. Страшно было смотреть».
«Если я правильно понимаю, он утратил даже больше, чем смысл. Всего себя, – сказал Абилат. – А потом обрёл снова. Это бесценный опыт. Но очень тяжёлый даже для человека с крепкой психикой. И в ближайшее время его лучше не повторять».
«Да вообще не вопрос. Этот грешный опыт захочешь не повторишь, магия-то уже вернулась, я лично проверил. И здесь, и на том участке Тёмной Стороны, которое соответствует улице Мрачных Дверей, хотя страшно было туда идти – передать не могу. Ну, ты знаешь, для меня самое трудное – поверить, что всё действительно хорошо...Слушай, а что мне теперь с Нумминорихом делать? Отпустить отдыхать?»
«Ни в коем случае. Наоборот, пусть будет занят по горло, пока не свалится от усталости. А как проснётся, снова припахать, да так, чтобы даже ел на бегу.Лучший из известных мне способов исцеления – не от самой потери, конечно, но от ущерба, который она нанесла организму. Гораздо эффективней Кристаллов Утешения – я, как ты понимаешь, не раз имел возможность сравнить. Впрочем, об этом можешь не беспокоиться, вопрос решился сам собой. Сэр Мелифаро пообещал одолжить нос Нумминориха заместителю начальника Городской Полиции, оставшемуся практически без сотрудников, зато с кучей нераскрытых дел. Уверен, они прекрасно проведут время. Если бы мне самому пришлось готовить микстуру, ничего лучше всё равно не изобрёл бы».
Завершив разговор на воодушевляющей ноте, я собрался было выдохнуть с облегчением: «Ладно, и с этим всё хорошо», – но почему-то не смог. Как не смог толком обрадоваться вернувшейся на улицу Мрачных Дверей магии, даже увидев, как снова дрожит и переливается жизнь на её Тёмной Стороне. Ну, то есть, я конечно порадовался – минуты две. А потом с новыми силами принялся прикидывать, какой тут может быть подвох. И сочинять ужасающие варианты развития событий в количестве достаточном для создания целой библиотеки романов-антиутопий.
Оставалось надеяться, что это всё-таки не интуиция, а просто разновидность дури, деликатно именуемая «пессимизмом». Но с надеждой у меня тоже, прямо скажем, не очень.
Поэтому от Причала Утопленников я удалялся в таком настроении, как будто и правда ходил туда топиться, но даже в этом не преуспел. Жалкий неудачник! Сам понимал, насколько это смешно, но даже на кривую внутреннюю улыбку не расщедрился. И когда увидел на другой стороне улицы маленькую белокурую женщину в многослойном лоохи, сперва просто обрадовался – вот оно, моё развлечение, отличный способ отвлечься от мрачных мыслей! – а уже потом удивился совпадению: надо же, второй раз случайно на неё натыкаюсь. Вот и гадай теперь, что это: знак судьбы, моя специфическая удача, или Айса сама так ловко подстроила встречу, чтобы со мной поговорить?
Впрочем, судя по кислому выражению её лица, последнее всё-таки вряд ли.
– Ладно, по крайней мере, сегодня вы выглядите получше, чем вчера, – буркнула Айса вместо приветствия.
Она не то чтобы всерьёз огорчилась, когда я возник на её пути, но так явственно не обрадовалась, что трудно было заподозрить её в притворстве. Легко сымитировать яркое, сильное чувство, а вот полное его отсутствие поди убедительно изобрази.
Но когда это меня останавливало отсутствие сильных чувств.
– Приглашать тебя в трактир, пожалуй, не стану, – сказал я. – Появляться со мной на людях – никакого удовольствия. Не спутник, а готовое пятно на репутации. Поэтому сделаем так.
С этими словами я уменьшил не слишком вдохновлённую моими рассуждениями о трактирах юную леди и спрятал её в пригоршне. Вернее, между большим и указательным пальцами левой руки.
Подобный поступок считается в Ехо крайне невежливым, хотя никаких неприятных ощущений люди от временного уменьшения не испытывают. Только непродолжительное лёгкое головокружение и сладкое дремотное оцепенение, знаю по собственному опыту. Просто в древности этот магический приём был цеховым секретом столичной гильдии грузчиков, отсюда, как я догадываюсь, и растут ноги у предрассудка – нехорошо обращаться с живыми людьми, как с бездушной мебелью.
Понимаю, но согласиться никак не могу. Мне рассказывали, что за много тысячелетий до строительства Ехо и рождения самого первого портового грузчика этот трюк изобрёл завоеватель Хонхоны Ульвиар Безликий – специально для того, чтобы не разлучаться в походах с любимой младшей дочерью. А даже если не так, плевать. Слишком уж полезный фокус, чтобы отказываться от него ради правил хорошего тона.
Тем более, что репутация воспитанного вежливого человека мне уже в любом случае не светит.
Нарушив таким образом двадцать восьмую статью Кодекса Хрембера, запрещающую производить магическое воздействие на законопослушных граждан без их ясно и недвусмысленно выраженного согласия, я отправился на крышу Мохнатого Дома. Потому что лучшего места для задушевных разговоров захочешь, не найдёшь. Чужие здесь определённо не ходят, да и свои без особого приглашения не заявятся. И вид на город такой, что сердце рвётся. Привёл бы меня сюда злейший враг, я бы, пожалуй, заключил с ним перемирие – пока не налюбуюсь. То есть, лет на сто.
Прежде, чем вернуть Айсе прежние размеры, я избавился от пары дюжин грязных кружек, скопившихся на крыше с момента последней уборки. И собрал раскиданные повсюду подушки для сидения в условно аккуратную кучу. И даже склянку с окурками испепелил, а пепел развеял по ветру. Вообще-то, я совсем не любитель наводить порядок. Но на какие жертвы не пойдёшь ради соблюдения законов гостеприимства. Даже когда прекрасно понимаешь, что человек, которого только что без предупреждения уменьшили, утащили невесть куда и вернули в привычное состояние практически в небесах, вряд ли станет придираться к обнаруженному в этих небесах бардаку.
Может показаться, что я хотел произвести на Айсу впечатление. И это правда. Действительно хотел. Когда мы встретились в первый раз, из моей груди торчал призрачный меч, и я отлично помню, с каким ужасом и восхищением смотрели на меня юные колдуны. И как отлично сложился потом у нас разговор, я тоже никогда не забуду. Возможно, именно тогда я начал понимать, что как следует впечатлить собеседника означает его обезоружить. Лишить не только заранее продуманных защитных стратегий, но и самого желания их применять. И получить в своё распоряжение целого живого человека, а не роль, которую он по какой-то причине заранее решил перед тобой исполнять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
