у речки.
Гаер вытащил из пасти смолку-жвачку, с варварской обстоятельностью налепил ее на девушкин глаз, подозрительно живой.
Успел отойти, нырнул за комод и там переждал взрыв.
Дверь разворотило вместе с косяками, треснула потолочная фреска.
Манкурты уже тащили кашляющего и шипящего мужика, цепляющегося босыми пятками за ковер. Обильное пузо было обсижено мурашами.
— Саечку за испуг, — ласково сказал ему Гаер, щелкнул по лбу. — Признавайся, гад, рад ты мне или не рад?
— Не рад, — искренне простонал мужик, кулем сваливаясь в кресло. — Варвары, варвары…
— Правду говорить легко и приятно, да? — Гаер просиял улыбкой. — Тогда, раз ты в нужном настроении, сразу к делу. Колись, где у тебя тут трещотка-манилка?
Антиквар искренне вытаращился.
— Но это… запрещено?
Гаер поморщился, сделал отметающий жест ладонью.
— Притворимся, что мы оба слишком умны, чтобы тратиться на эту тему.
— У меня нет подобного.
Гаер вздохнул, потянулся, подошел к ближней безделице.
Антиквар напрягся. Арматор пробежался глазами по предметам, украшающим длинную полку над камином. Камин тоже был непростым, являл собой наживо вынутый орган огня водяного ящера. Всегда теплился, всегда в глубине его мерцало пламя, а для защиты от погара служила ледяная цепка, скованная здешними умельцами из материала Хома Долгого Снега.
Но не камин интересовал Гаера.
Остановился на кубке, исполненном в форме цветка. Работа была столь тонкой и точной, что для жизни кубок был помещен на влажный мех губки. От лепестков, формирующих корону-чашку, шел приятный аромат. Чашу наполнял нектар, одна капля которого могла помочь даже дряхлому старцу удержать молодую любовницу.
Гаер протяжно присвистнул.
— Ишь ты подишь ты, как говорят Ивановы. Что за фигулина в три вилюшки, а?
И на каждом слове, будто кот, подгонял к краю каминной доски кубок.
Нагло смотрел антику в глаза.
Мужик облизал пухлые, мучнистые от волнения губы.
— Я не держу это дома, — сказал доверительно, низким, как дождевые облака, шепотом, — слишком опасно. Тебе ли не знать, арматор, сколь непредсказуемы трещотки… Уводят беду, но и привести могут… Стой!
Выдохнул, когда кубок застыл у самого края, вскрикнул тонко, когда Гаер столкнул-таки и подхватил у самого пола.
Рассмеялся арматор.
— Ну?!
— Схоронил я их, как только опасность понял! — Переглотнув, закричал антик. — В подкорье спрятал!
Гаер сощурился, упал на тонконогий, изгибистый стул. Подкинул и поймал кубок.
Антик, едва успев перевести дух, вновь заволновался.
— Та-а-ак, — Гаер качнулся на стуле, заставив мебель страдальчески скрипнуть, а антиквара — всхлипнуть. — Тогда прошу указать координаты. И лучше сразу сдать все ловушки с потрохами, я не в настроении. Отражение, знаешь ли, очень плотный график.
***
Столкнулись — руки на оружие бросили.
Народ отшатнулся, стало кругом тихо.
А встреча случилась на площади; Гаер с манкуртами резали путь от хоромины антика, а Волоха с Дятлом только от доспешного мастера вышли.
— Ба, — первым заговорил Гаер, поспешно дожевав орехи и чудом не подавившись, — вот вроде большой Лут, а нам двоим в нем тесно, не?
— Поместимся, ежели бока подберешь, — отозвался Волоха, отнимая руку от оголовья сабли.
Гаер повторил жест. По его знаку манкурты расслабили плечи, но от хозяина не отступили. Заботливый Эдельвейс подал арматору флягу с водой. Неру с Дятлом с интересом таращились друг на друга.
— Дело пытаешь или за так шатаешься? — Гаер сделал глоток, предложил русому, но тот головой покачал.
Не пил не ел из рук чужих.
— Корабеллу снаряжаю, — Волоха окинул взглядом Гаера и малую свиту, прикидывая, зачем арматор собственнолично заявился на Хом Мастеров. — А ты что здесь забыл?
— Так Отражение у нас, русый. От каждого, так сказать, по возможностям. Я вот за манилкой подъехал.
Дятел хмыкнул удивленно.
— Трещотка-манилка, от чумницы пастуший рожок? — русый поднял брови. — На что тебе?
— Ну уж не в нужник повесить, ворон пугать, — фыркнул Гаер. — На войне все средства хороши, не? Так вот, некоторые средства хороши особенно.
Волоха с интересом разглядывал Гаера. Очевидно, пути их слагались в один.
Тамам Шуд.
— И нашел? — спросил лисьим голосом.
— Есть на примете тайник, проверить нужно, — уклончиво отозвался Гаер. Медленно проговорил. — Если имеешь интерес, могу с собой позвать. Ты, я так полагаю, тоже не просто так Еремии броню ладишь?
Поведал антик про тайное место в закорье, только беда — у Гаера под седлом одна Соль была, и пройти в лаз не смогла бы.
А вот Волохина Еремия была мастью в капитана — подбориста, жилиста, пронырлива.
— Что предлагаешь? — прямо спросил русый.
— Мне твоя корабеллка сгодилась бы. Уж больно далеко на своих двоих пехать, а Соль мне в этот раз не помощница.
Дятел помалкивал. Не потому, что арматор и манкурты — страха он ни перед кем не имел. А просто чуял, что молчанием больше Волохе подсобит.
— Я помогу тебе.
Гаер даже крякнул. Вот так просто?
— А что взамен? Не юли, мы с тобой одного волчьего куста ягодки.
— Взамен ты ничего не возьмешь с моей корабеллы.
Гаер потер щеку. Цыкнул.
Хитро сощурился.
— Корабеллки, значит, все до одной решил себе прибрать?
— Я оберну их против Нума, — сказал Волоха и глаза его потемнели.
— Ой, сдюжишь ли?
— Справлюсь. По рукам?
Гаер протянул руку и крепко оплел пальцами запястье русого.
***
Хом Мастеров устроен был хитро, с подвыподвертом.
Не как прочие. Внутренности его были скручены, будто улиточный дом, и точной карты никто не имел. Подкорье — так именовали здешние эту систему просторных ходов, ведущих, казалось, к самому сердцу Хома. Там привольно текла чистая вода, а на стенах нарастала живица. Прежде находились умельцы ее срезать, но теперь без крепкой охраны никто не совался.
Некогда мастера брали под себя глянувшиеся тоннели. Устраивали склады и тайники. Не учли только, что воды Хома все забирают, а возвращают не то, то взяли.
Неладное стало твориться в подкорье.
Закрыли ходы.
Антик же успел трещотки в самую глыбку поместить, и теперь сам забрать бы не сумел.
— Я не думал, что трещотки сгодятся кому, после того поветрия-то… Так и уложил, убрал далеко, чтобы не было искуса взять, а уже после дев Габа ходы и закрыли! Я правду говорю!
— Твое счастье, пузан, — Гаер отпустил мужика, вытер руки о скатерть, задумчиво обозревая убранство. — Богатая хоромина. Придаришь чего на памятку, а?
И подмигнул, и рассмеялся…
— Стало быть, ходы закрыты, конкурентов у нас не будет? — подытожил рассказ арматора Волоха.
За разговорами дошли до Еремии, а там обнаружились двое: Медяна и понурый Руслан. Девушка явно ждала гостей — сидела на руле высоты, сложив кренделем ноги.
Прыгнула белкой, ошпарила взглядом.
Агон, понял Волоха. Потому и обратно притащилась — небось,
