шел, придерживаясь за грядку телеги.
Когда Канцы уже скрылись из виду, Аполов внезапно выхватил сохраненную ему саблю, переломил ее о колено и закричал:
— Куда идти мне с этой земли? Не могу… Не могу…
Он упал и долго бился в судороге, хватая скрюченными пальцами молодые зеленые травинки…[17]
Замешкавшихся в пути шведов уже вечером нагнал конный отряд, посланный Шереметевым. Велено было всех возвратить в Канцы.
Аполов, так же как и его офицеры, не мог знать, что в сданный ими Ниеншанц примчался гонец от Щепотева с очень важным сообщением…
Гонца увидели на противоположном берегу реки. Он, привстав на стременах, зычно требовал:
— Лодку-у-у!
Солдаты быстро столкнули в воду челн и, переправясь, узнали в гонце Сергея Леонтьевича Бухвостова.
Он был закидан грязью, до крови исхлестан ветвями деревьев — на скаку не было времени отводить их от лица. Загнанный конь раздувал бока.
Сержант кинулся к челну, велел грести изо всех сил.
Весть, привезенная Бухвостовым, взбудоражила весь лагерь.
_____
Застава Щепотева неотрывно следила за взморьем. Но очень скоро солдатам прискучили берега в чахлом кустарнике, однообразная даль.
Особенно горевал из-за невольного безделья Михайла Иванович. В нескольких верстах отсюда идет последнее сражение за Ниеншанц. А он должен здесь смотреть на тихие воды, скучать. Ну прямо впору забросить саблю в кусты, сделать из штанов бредень и заняться рыбачьим делом. По весне в невском устье, говорят, водится мелкая, но очень вкусная рыбешка…
Щепотев со злобой смотрел на быстрые серебристые стайки, роившиеся на прозрачном, прогретом мелководье. Нестерпимо! Хоть бы узнать — наши в Канцах или нет еще?
К концу третьего дня на выпуклом раскачиваемом волной горизонте показались паруса кораблей. Они шли уступом, один за другим. Михайла Иванович насчитал девять вымпелов. Дело нешуточное. Надо думать, шведская эскадра идет на выручку Ниеншанцу.
Щепотев укрыл заставу в плавнях, чтобы ни единая лодка не сунулась в открытую воду. Следить за действиями эскадры! Следить, не подал бы кто-нибудь из береговых шведов сигнал на корабли.
В сумерках эскадра, видимо, не решалась войти в устье. На мачтах головного корвета показался командный флаг. Эскадра убирала паруса. Долетел грохот якорных цепей. Кое-где в круглых бортовых окошках показался свет свечей. Вскоре и он погас.
Ни Михайла Иванович, никто из его солдат во всю ночь не сомкнул глаз. Щепотев советовался с Бухвостовым: сейчас послать вестового к Канцам или дождаться утра? Не завязать ли перестрелку с эскадрой? Хорошо бы взять «языка».
«Языка» брать не понадобилось. Он сам пришел, вернее сказать, приплыл.
Бухвостов первый заметил шлюпку, отвалившую от корвета. Шлюпка плыла медленно. Вот она уже отчетливо видна — на носу белой краской нарисован зверь, ощеривший пасть. Различимы даже струи воды, стекающей на взмахе с двух пар весел. Шлюпка шла к заставе.
Шведы причалили к берегу и вытащили свое суденышко из воды. Двое гребцов, разминаясь и горласто переговариваясь, пошли к деревне.
Им дали подняться на песчаный увал и спуститься вниз. Здесь их сбили с ног. Быстро заткнули глотки, связали руки. Матросы не успели крикнуть.
Щепотев послал за шведом, жившим в деревне у околицы. С его помощью тут же допросил пленных. Отвечал только один. Другой молчал; он кусался, когда ему забивали кляпом рот, солдаты немножко помяли моряка, совершенно очумевшего от неожиданной встречи.
Командовал эскадрой адмирал Нумерс. Корабли спешили, действительно, в Ниеншанц. Но противный ветер задержал их у входа в Неву. Адмирал послал матросов, чтобы они взяли лошадей в селении, более коротким и безопасным сухим путем добрались до крепости и дали знать о приходе эскадры.
— Стало быть, адмирала зовут Нумерс? — переспросил Михайла Иванович. — Вот ведь как тянет его в наши края.
Это был тот самый адмирал, который в прошлом году пиратствовал на Ладожском озере. Осенью сержант разминулся с ним, а вот сейчас встретился.
Щепотев оставил пленных под караулом; шведа-переводчика попросил неотлучно находиться при них, чтобы соотечественники не соскучились.
Михайла Иванович отвел в сторону Бухвостова и сказал ему коротко:
— К армии ехать тебе, Леонтьич. Знаю, любую опасность сумеешь обойти… Спеши к мельнику Матису, возьми у него коня, лети к Канцам. Скажи — шведская эскадра на море!
Бухвостов не стал отказываться. Он спросил:
— Что будешь делать, если ветер переменится и корабли войдут в Неву?
Михайла Иванович ответил, не скрывая обиды:
— Зачем спрашиваешь о том, что знаешь? Будем драться, пока живы.
Оба сержанта молча обнялись.
_____
Празднества по случаю взятия Ниеншанца были прерваны. Крепость спешно готовилась к бою с эскадрой. Пушки на валу переставили. В болверки, обращенные к Неве и к дороге, ведущей от взморья, поместили солдат. Вперед послали сторожевые отряды: на воде — в лодках, на суше — конных. Возвращенных с дороги Аполова и его офицеров в Ниеншанц не пустили. Велели ждать у палисада. Им объяснили, чтоб не тревожились: акордные пункты будут исполнены, однако, по важным причинам, с некоторой задержкой.
Со стороны моря один за другим прогрохотали два орудийных выстрела. Они звучали внушительно в полной тишине.
Жавшиеся у палисада шведы сначала оживились, потом приуныли. Значение этих выстрелов было им ясно… Если бы удалось продержаться в крепости подольше. Если бы эскадра пришла чуть раньше…
Спустя немного времени смятение среди шведов усилилось. Караул у палисада стал многочисленней, плотней. Нечего было и думать о том, чтобы выскользнуть из этого кольца… Еще через несколько минут двум пленным пушкарям велено было побыстрей идти в крепость.
За полчаса перед тем на большом валу разгорелся спор. Пушечными выстрелами Нумерс, несомненно, возглашает лозунг[18], дает знать Ниеншанцу о своем приходе. Как до́лжно ответить на этот лозунг? И надо ли отвечать? Шереметев, поразмыслив, решил:
— Ответить!
Судя по всему, Нумерс не знает, что Ниеншанц пал. Просто грешно этим не воспользоваться. У неожиданного удара всегда двойная сила.
Отвечать надо было из шведских пушек. Потому что отлиты они из несколько другого металла, и голос у них рознится от голоса наших орудий.
Ниеншанц ответил эскадре также двумя выстрелами. Но к этому времени Ниеншанц уже не был Ниеншанцем.
У него появилось новое имя — Шлотбург.
Солдаты не понимали смысла иноземного слова. Толковали его вкривь и вкось.
Трофим Ширяй разыскал Бухвостова, чтобы спросить, чего ради этак окрестили крепость: все едино не по-русски.
Сергей Леонтьевич объяснил:
— Шлотбург по-нашему значит — Замо́к-город.
Егозливый Ширяй подпрыгнул, шлепнув себя ладонью по пятке.
— Леонтьич, — проговорил он, — вспомни «огненную потеху» в Москве, да двуликого бога с ключом в одной руке и замком в другой… Так вот он, замок-то!
