По мосту беспрестанно сновали машины, и А-саку пришлось ждать наступления ночи. Он притаился в высоких травах, росших на дамбе. Неподалеку стояла старая водяная мельница, черные лопасти ее застыли в бездействии. У мельницы бросила якорь обветшавшая мореходная барка, паруса которой пожелтели от времени, хотя мачты и снасти, судя по виду, были в полной сохранности. Заброшенная барка плотно застряла в тине, но казалось, она в любой момент может встрепенуться, вырвать свой киль из вязкого ила и поднять парус.
Крепкий запах бродящего хмеля смешивался с застарелым запахом хлебных зерен, втоптанных в глиняный пол мельницы сотнями подошв. Вечером люди то и дело заглядывали на мельницу, и многие покидали ее на шатких, непослушных ногах. А-сак наблюдал за ними, надеясь, что кто-нибудь рухнет в воду, рядом с застывшей в непробудном сне баркой.
Наконец все стихло. Не решаясь идти по прежней части, молодой лис вскочил на каменный парапет моста и перебрался на другой берег. К тому времени наступил отлив, река обмелела, и на илистом дне поблескивали лишь небольшие лужицы.
Теперь А-сак двигался на восток, вдоль дамбы, что тянулась по другой стороне реки. По дороге ему встретилась свалка, служившая приютом двум лисьим семействам и нескольким стаям чаек. То была свалка отбросов, а не железного лома, и там стояла такая вонь, что А-сак едва не задохнулся. Чайки, завидев лиса, поднялись в воздух и принялись кружить над чужаком. Птицы в большинстве своем тоже были молоды и еще не успели сменить оперение, но держались на крыльях уверенно.
— Вам нечего меня бояться, — крикнул лис, задрав голову. — Убирайтесь!
Однако чайки не отставали. А-сак пытался объяснить им, что не собирается на них охотиться — ведь они такие же белые, как и он сам, и попадись кто из них лису в зубы, ему бы казалось, что он пожирает свою собственную плоть. Но чайки не понимали его слов или просто не желали слушать и продолжали носиться над А-саком, едва не касаясь его крыльями, и выкрикивать на своем языке какие-то оскорбления. Наконец свалка осталась позади, чайки угомонились, и А-сак смог без помех продолжить путь. До самого утра он шел вдоль дамбы, а потом углубился в топкие болотистые равнины. Ему понадобилось немало времени, чтобы притерпеться к их зловонным миазмам.
По болоту вперевалку бродило множество птиц — в основном это были чернозобики, но попадались и другие, неизвестные А-саку. Остановившись в отдалении, молодой лис хотел понаблюдать за ними, но птицы заметили хищника и злобно уставились на него, недвусмысленно давая понять, что ему лучше убираться подобру-поздорову. О-ха много рассказывала своим детям о птицах и других живых существах, с которыми лисятам предстоит жить в мире бок о бок. Разумеется, она, как и все лисы, полагала, что детеныши ее будут более удачливыми охотниками, если изучать повадки и привычки других животных. «Знай о добыче все!» — гласит девиз лисиного племени. Но А-сака, с детства погруженного в философские раздумья, практическая сторона знаний интересовала меньше всего. Соседи, с которыми он делил землю, возбуждали его интерес отнюдь не только в качестве возможной добычи. Его поражало, что рядом столько живых существ и все они не похожи друг на друга. Все звери и птицы жили в соответствии с собственными, подчас самыми причудливыми обычаями и трепетно блюли их. К примеру, крапивник, одна из самых маленьких птиц, питается в основном пауками. Зимой, когда пауки исчезают, крапивники во множестве гибнут от голода. Какое необъяснимое упрямство, размышлял А-сак. Что заставляет этих пичуг придерживаться столь однообразного рациона? Он знал также, что самец крапивника строит несколько гнезд и все показывает предполагаемой подруге, чтобы она сама выбрала себе жилище по вкусу. В тех краях, где самок больше, чем самцов, крапивник заводит несколько подруг, всем им строит гнезда и помогает выращивать птенцов.
День ото дня жажда знаний, которую испытывал А-сак, становилась все настойчивее, и он ощущал, что ему трудно примирить охотничий инстинкт с интересом к добыче, ее жизни, обычаям и привычкам. Совсем недавно ему пришлось убить куропатку, чтоб утолить голод, хотя ему хотелось бы побольше узнать об этой птице, о ее повадках. Но голод взял свое, запах добычи привел в действие охотничьи механизмы. А-сак тут ничего не мог поделать. Неужели он не властен над собой? Мысль эта давно уже терзала молодого лиса. Он хотел обсудить этот вопрос с О-толтол и надеялся, что вещая лисица поможет ему обрести вожделенную гармонию. Конечно, полагал А-сак, она научит его лучше понимать мир и живых тварей, что его населяют. А самое главное, она поможет ему разобраться в себе самом.
Ш а л о п у т, поведавший А-саку о чудесной О-толтол, зарабатывал себе пропитание, странствуя из края в край и рассказывая так называемые «истории А-сопа». А-соп, лис, наделенный необычайной мудростью, умер много лет и зим назад, оставив потомкам исполненные сокровенного смысла притчи. А-горк, лис-сказитель, утверждал, что знает более сотни таких историй. Но, увы, еды, добытой А-саком в уплату за науку, хватило только на три. По правде говоря, лисенку пришлось опустошить кладовую Камио, и отец потом долго ворчал из-за «выброшенных на ветер» припасов. Все три чудесные истории, в которых люди наделены даром членораздельной речи, глубоко отпечатались в сознании А-сака. Он помнил их и по сей день.
«Лисенок и человечий детеныш»
Лисенок, самец, часто наведывался во фруктовый сад. Порой туда же приходил и человечий детеныш, тоже самец. Утолив голод спелыми плодами, упавшими на землю, оба резвились на лужайке. Однажды лисенок сказал своему товарищу: «Пройдет время, мы оба вырастем, ты станешь охотником и убьешь меня». — «Никогда я не отниму жизнь у своего друга», — отвечал на это человечий детеныш. Но вот зима и лето сменили друг друга много раз, лисенок стал взрослым лисом, его приятель взрослым человеком. Как-то раз пути их пересеклись в открытом поле. Лис остановился в отдалении, но человек заметил его, незамедлительно вскинул ружье и прицелился. «Разве ты не узнал меня? — воскликнул лис. — Это же я, товарищ твоих, детских игр». — «Конечно узнал, — ответил человек. — Ты воровал яблоки в саду моего отца». — «Если глаз твой так же верен, как и твои слова, мне нечего тебя бояться», — заметил лис, повернулся и скрылся в зарослях, целый и невредимый.
«Мораль сей притчи вряд ли будет для тебя откровением, мой юный друг, — заявил А-горк, окончив рассказ. — Никогда не доверяй людям, ибо память их коротка, а обещания лживы».
«Лисица и Охотник»
Знойным летним днем, когда Ласкай обдавал своим горячим дыханием каменистые долины, молодая лисица подошла к ручью, дабы утолить жажду. Вслед за ней к ручью приблизился охотник, и принялся пить, выше того места, где пила лисица. Лисица заметила охотника, но жажда так мучила ее, что она не могла оторваться от источника. Напившись, охотник вскочил и схватил ружье. «Как смеешь ты мутить мою воду?» — закричал он. «Как же я могу мутить твою воду? — удивилась лисица. — Я ведь пью ниже, чем ты». — «Правда твоя, — согласился охотник. — Но мне говорили, вот уже пять лет и пять зим, как ты за моей спиной поносишь меня последними словами». И он зарядил ружье. «Это клевета! — воскликнула лисица. — Я родилась лишь этой весной». — «Значит, меня поносила твоя мать!» — заявил охотник и пристрелил беднягу.
Мораль сей притчи: лисам не следует вступать в спор с людьми, ибо тем неведома справедливость.
«Лис и фермер»
Фермер с ружьем обнаружил лисью нору и стал ждать, пока рыжий хозяин выглянет наружу или вернется с промысла Чтобы скоротать время, он затянул песню. Услышав пение, лис, притаившийся в норе, измыслил хитроумный план, как похитить у фермера ружье. Он высунулся из норы и принялся восхвалять голос фермера. «Тебе нравится мой голос? — воскликнул фермер, который наконец убедился, что добыча здесь и ожидания его не напрасны. — Никто раньше не говорил мне, что я хорошо пою. Возможно, лисы чувствуют музыку более тонко, чем все прочие живые твари». — «Без сомнения, так оно и есть, — отозвался лис. — Послушай, раз ты наделен голосом, столь же сладкозвучным, как голоса птиц, почему бы тебе, подобно пернатым, не устроиться на ветке дерева? Пусть песнь твоя, ко всеобщей радости, разнесется над вечерними холмами». Человек согласился и принялся карабкаться на дерево. Ружье он положил на землю. Когда фермер залез достаточно высоко, лис выскочил из норы, чтобы схватить ружье. В ту же секунду вокруг шеи его затянулась петля, приготовленная фермером.
Мораль сей притчи: люди на редкость изобретательны и лисам не стоит состязаться с ними в хитрости. Разумнее держаться от людей подальше, оставаясь для них невидимыми и неслышимыми.
Истории произвели на лисенка-альбиноса столь сильное впечатление, что он хотел немедленно пересказать их всем своим близким. Но А-горк запретил ему делать это и даже взял с А-сака обещание, что никто не услышит от него чудесных притч. Ведь для ш а л о п у т а-сказителя они были единственным средством к существованию.
