Кстати, о Григории Потемкине! Как только все немного уляжется, нужно уточнить его судьбу. Видел я списки первых студентов университета, там его нет. Может годами не вышел? Судя по тому что я о нем читал, может получится толковый управленец, правда при условии хорошего финансирования. Кто-то скажет, что дай мне деньги и я так смогу! Нет, не каждый и сможет, деньги можно по-разному тратить. Грамотно освоить средства тоже своего рода наука. И Новороссия была обязана Потемкину многим.
Поучаствую в его судьбе. А вот Орловых почему-то хочется убить. Особенно Гришку и Лешку, хотя последний может пригодится. Нужно вообще вспомнить о всех людях екатерининской эпохи. Вот! Дашкова! Эту… да за то, что она обо мне писала, как хаяла меня… Может Воронцова-Дашкова на Камчатке какое учебное заведение отправится открывать?
С такими мыслями я приехал в Зимний дворец. Тот большой дом, который со следующего года уже не будет называться «Зимним». Покраска закончилась, внутренняя отделка большинства комнат так же.
В приемной меня уже ожидали. И первым на очереди был французский посол с абсолютно не типичной для Франции фамилией Дуглас [в РИ посол Франции в России с 1755 года].
— Александр Питер Маккензи Шевалье Дуглас полномочный посланник Франции! — сообщили мне.
Все правильно! Он не посол, пока я этого не позволю. Да и аудиенция не официальная, скорее неформальная. На официальных мероприятиях не следует спорить и узнавать намерения, там нужно декларировать уже достигнутые соглашения, или их отсутствие.
— Ваше Императорское Величество! — Дуглас изобразил идеально выверенный поклон.
— Вот как «императорское»? — отвечал я послу на французском языке. — Следует ли считать, что Франция все же признала Россию империей?
— Для меня честь сообщить Вам об этом явном шаге навстречу от моего короля! — несколько даже горделиво отвечал французский посланник.
И хочет скрыть свое пренебрежение к России и прет оно со всех щелей. Это же надо! Нас, дикарей, обозвали большими и сильными⁈ Теперь-то мы готовы все бросить на алтарь победы тех, кто назвал нас империей? Фридрих, между тем, и не сомневался в том, что Россия ею является.
— Шевалье, Вы действительно считаете, что Российской империи так уж важно признание ее таковой со стороны Людовика? — с нажимом стал говорить я, ну задел этот снобизм бывшего британца. — Мы самодостаточны и способны бить на поле боя и вышколенных французских карабинеров и бесстрашных османских янычар. Моя империя больше Франции в раз… во много раз, по количеству населения мы уже сравнялись, а после приобретения нами новых территорий, вероятно в моей империи проживает уже больше людей, чем во Франции. Так кто кого должен признавать?
— Простите, Ваше Императорское Величество, если коем образом задел Ваши чувства! — пытался исправиться Дуглас.
— Нет, Александр, — я намеренно назвал посланника только по одному его имени. — Вы меня не задели. Что это за империя, которая будет только так называться, не доказывая на деле свое величие? Россия показывает и силу и мощь и развитие! Особенно получилось это в войне с османами. Кстати, шевалье, а собирается ли Франция выкупать своих офицеров, которые были взяты нами в плен на турецких позициях? Или, может, в Вашей стране столь много толковых офицеров, что Вы готовы забыть иных?
— Ваше Величество, — растерянно, после некоторой паузы, начал говорить Дуглас. — Я все понимаю! И моя страна вела войну с Вашей, а после помогала османам. Я предельно откровенен с Вами.
— Вы и сейчас не откровенны, просто пытаетесь выкрутиться из сложного положения. Сказанное Вами, шевалье, известно всем образованным людям Европы. Сейчас же что Франция, что Англия, все монархи ставят Россию в затруднительное положение. С этими переворотами в политике и резкими сменами одних союзников на других, именно моя страна оказывается в затруднении, — я позволил себе немного металла в голосе.
— Ваше Величество, но это реал политик! Главным представляются интересы собственного государства. И сегодня интересы наших государств схожие! — Дуглас, пришедший в себя после моего напора, все-таки начал освещать главную цель своего посещения России.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я даже не стану Вас обвинять в том, что Вы посмели меня учить, а Ваши слова можно было бы расценить, как обиду. Уже из этого Вы можете убедиться в том, что я осознаю значение понятия «реал политик». Посему, я хотел бы спросить Вас, — я пристально посмотрел на французского посланника. — Что может дать Франция взамен на то, что русский солдат будет проливать свою кровь вдали от отечества?
Александр Дуглас замялся. Действительно! А что может дать Франция? Обещания не вмешиваться в турецкие дела? Так она уже там наследила более нужного. Денег? Так и не сильно-то Франция и располагает средствами. Хотя и от серебра я бы не отказался, чтобы покрыть часть затрат на предстоящую войну. Что еще? Какую принцессу? Так со своими женщинами нужно еще разобраться.
— Чего хотите от Франции Вы, Ваше Величество? — спросил посланник.
— Если я все же решусь вступить на пусть сотрудничества с Вашей страной, то мне нужно немалое: открыть порты Франции для русских кораблей и помогать им всем обеспечением, торговля без протекционизма, люди и технологии в кораблестроении, в котором Ваша страна преуспела. Ну и оставьте Вы уже умирающую Османскую империю! Дайте нам возможность честного поединка империй! — сказал я.
— Это действительно немало, тогда и Франции кое-что будет нужно, — задумчиво сказал Дуглас.
— Интересно! — сказал я не лукавя.
— Две русские дивизии в Канаде! — выпалил посланник.
— Нет! — сухо, но бескомпромиссно ответил я.
Посылать русские дивизии черти знает куда? Сражаться за ненужные России территории? Нет! Тем более, что с Англией нужны более-менее нейтральные отношения, пусть де-юре мы и будем враждовать.
— Я полагаю, Ваше Величество, что на все ответные просьбы, у Вас уже заготовлен ответ? — не особо умело скрывая свое недовольство, сказал Дуглас.
— Я не услышал, что же Франция может мне дать! — с нажимом сказал я.
— Мы отдадим Вам Константинополь! — нехотя ответил посланник.
Я не спешил сразу же отбрыкиваться от такого «дара». С одной стороны, казалось, как это Франция может отдать столицу Оттоманской Порты? Но вспомнились эпизоды из истории, когда русские войска уже видели купол Святой Софии, но не пошли на мало защищённый Царьград. Тогда Англия пригрозила войной. Сейчас невмешательство европейских стран может позволить осуществить русскую мечту о проливах.
— Россия ощущает некоторый недостаток пороху и провианта. Пока еще англичане не стали рыскать по морям в поисках противника, Франция может поставить нам и порох и серебро. Ну и технологии мне нужны, — огласил я условия сотрудничества.
— Спасибо, Ваше Величество, что обозначили условия, которые могут обсуждаться и в целом исполнимы, — Александр Дуглас изобразил поклон и это выглядело уже более правдоподобно, нежели ранее.
— Присылайте корабли с порохом и серебром, оговорите суммы и сроки с вице-канцлером князем Трубецким. Соглашение о Константинополе должно быть оформлено на бумаге, но тайно. Зачем же нам рассказывать миру об этом? — я встал со своего массивного стула, который и троном можно было бы назвать, Дуглас подобрался. — Как только мы договоримся, то я был бы рад видеть Вас постоянным послом Франции в моей державе. И, да, жду официального подтверждения от Вашей страны, что мой венценосный брат Людовик признает Россию империей. Пусть хотя бы это недоразумение останется в прошлом.
Александр Дуглас ушел.
Что ж выбор сделан, даже какой-никакой, но дополнительный профит можно получить с лягушатников. Кто-то сказал бы: «Как можно их прощать?» Можно, не прощать, а заниматься той самой «реал политик», которая не терпит эмоций, если это только не специально поставленный спектакль.
Я зазвонил в колокольчик.
— Ваше Величество! — поклонился Бернхольс, который сегодня исполнял свои самые что ни на есть прямые обязанности и был моим камердинером
