Суворов еще несколько минут раздумывал отпускать ли вечернего визитера, но посчитал, что это нужно сделать. Если есть шанс сохранить жизни солдатам и ускорить передвижение, то необходимо попробовать договориться. А уже войдет в состав России ханство, или нет, это после решится.
На следующий день к полдню казаки сообщили, что на въезде в небольшое селение стоит три больших шатра, возле которых порядка трех сотен воинов.
— Ну, братцы! Коли что, так обороните меня? — с веселостью в голосе спросил Суворов.
После множества заверений, что «конечно, костьми ляжем, но тебя, отец родной…» вот как оно — мужики уже с проседью в бородах и иные, кто бреется, но имеет немало морщин, обращаются к еще молодому Суворову «отец родной!»
— Приветствую тебя, хан! — первым заговорил Суворов, как только его провели в самый большой шатер и там сидел Мухаммад-нуцал IV. — Здоровья тебе, твоим детям и мира в доме!
Суворов как только мог говорил на манер того, как принято в этих местах. Александр Васильевич хотел, если не сработать на «отлично», то хотя бы не запороть дипломатический контакт с пока еще хозяином этих мест.
— И я приветствую славного русского офицера, кто столь молод годами, но уже уважаемый старик своими свершенными делами! — перевел толмач слова хана. — Садись, поешь, выпей! Ты гость мой!
Суворов присел на большую и очень мягкую подушку. Прием пищи в таком положении был крайне неудобен, но не говорить же об этом хану, требуя стол и стулья. Может еще и приборы попросить?
Минут пять, безмолвствуя, оба мужчины ели. Много чего можно было попробовать с богатого ханского стола, но хан не есть позвал командующего русской усиленной дивизией, а, чтобы договариваться. Поэтому, не дав времени Суворову насытиться, Мухаммад перешел сути переговоров:
— Александр Васильевич, — хан почти без акцента произнес имя-отчество Суворова. — Мне известно, что Вы направляете своих воинов в Картли. А мы с Ираклием, как и с его отцом Теймуразом, прямо скажу, враги. Усиления своих врагов я не могу позволить. И это еще одна причина, почему я бы хотел иметь над собой правителя — императора, который мог рассудить царей и ханов, что ему присягнули.
— Хан! — незамысловато обратился к Мухаммад-нуцалу Суворов. — Действия России в большей степени направлены не на поддержание вражды между державами Кавказа, а для мира и, чтобы не допустить нового кровопролития из-за стремления Персии привести к полной покорности все народы, что ранее проживали в персидской державе, как и иные, что ей не подчинялись.
— И это еще одна причина того, что я прошу принять Аварское ханство в российское подданство. К нам приезжал посланник от Шахрох-хана, или, скорее, от действительно главного человека в возрождающейся Персии Карим-хана. Они требовали покорности, дабы мы чинили всякие неудобства русскому войску, — хан посмотрел на Суворова с хитрым прищуром. — Мы отрубили им головы!
— И теперь у Вас, хан, только два пути: покориться персам и выплатить им за убийство послов, или стать подданным другой державы, что будет способна Вас защитить, -высказался Александр Васильевич, чем вызвал сдержанный смех у хана.
— Мы уже били персидское войско, даже тогда, когда правил Надир-шах и Персия была едина и сильна. Побьем и сейчас! — сказал хан.
— Вы не можете победить Картли! — выпалил Суворов, которому смешки хана не понравились. — Армия персов в десятки раз больше армии Ираклия.
— И все же, что может сказать Россия на мое предложение? — не стал обострять разговор Мухаммад и перешел к сути всей этой встречи.
— На веру мы посягательств устраивать не станем. Но и Вы, когда созреет необходимость поставить христианский храм, не будете правомочны запретить это. Далее. Россия заинтересована в том, чтобы она была хозяйкой на этих землях, но не только на бумаге, или словах. Третье, что касается Вас и ваших потомков. Они войдут в русское общество с титулами «князь» и продолжат, при условии соблюдения клятвы верности, служить России, — пересказал Суворов методичку, которую доводили до всех командующих на Кавказе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если нет, то что? — раздраженно спросил Мухаммад-нуцал IV.
— То русские силы объединятся с силами Картли и Кахетии, а так же с силами Баку, который уже наш, — бригадир сделал паузу. — И наведут порядок на русских землях. У нас достаточно сил, чтобы привести к покорности тех, кто не хочет принимать мягкие условия сожительства с Россией.
Наступила пауза. Хан смог взять себя в руки и сдержался от импульсивных поступков. Он не хотел вот так отдать свои земли, пусть Мухаммад и останется номинальным правителем, но ханом. У Мухаммада-нуцала много данников и именно от их поступлений он кормит и свою армию и отстраивает города. С другой стороны, русские войска уже на территории, которая не подчиняется аварскому ханству, до Картли очень близко, и стоит ждать отряды царя Ираклия, которые могут выдвинуться навстречу русской усиленной дивизии. Те засады, что были организованы людьми хана, показали, что русские быстро учатся и у них есть очень серьезные воины, которые могут распознавать засевших в укрытиях воинов и быстро их убивать. Да, в горах можно устроить войну малыми отрядами. Но сколько она продлится, когда русские начнут просто вырезать селения? Мухаммад-нуцал IV не сомневался, что сильные воины не станут терпеть потери и просто вырежут часть населения ханства. В этих землях мало знали о гуманизме, каких-либо правилах войны, тут кровь за кровь. И это понимание хан проецировал и на русских.
— Вам не станут чинить препятствий при переходе, — через минут десять обдумывания всего сказанного, выдавил из себя хан. — Повремените с нападением на мои земли. Не потому, что я выгадываю время для подготовки, нужно переговорить с некоторыми людьми, чтобы, вдруг, от моих решений, не прервалась древняя династия нуцалов.
Переговоры закончились, и всю дорогу до русского лагеря Суворов чертыхался и ругал и себя и всю ситуацию, связанную с этим общением с ханом. Плохой получился, как самокритично оценивал себя Суворов, из бригадира дипломат. Можно же было и взять в подданство Аварское ханство, гляди и войско бы пополнилось, да провизии подвезли, а то осталось только на несколько дней, а еще неизвестно, как накормит царь Картли.
*………*………*
Потсдам. Дворец Сан-Суси
2 февраля 1752 года
— Господа! Мои верные генералы! К Вам обращаюсь я, ваш король! — Фридрих, недавно провозглашенный-таки «Великим», обращался к своим генералам. — В Европе много несправедливости! Одна из таких проблем — это существование Священной Римской империи. Почему Габсбурги должны быть главными в нашем немецком доме? Нет! Бранденбургская фамилия не менее достойна этого! Наши юноши вместо того, чтобы сеять поля, вынуждены идти в армию, чтобы честно и самоотверженно сражаться за своего короля и за то будущее, в которое я Вас веду…э
Эту речь, коротенько, как в будущем шутили, минут на сорок, прусский король репетировал и переписывал уже как три дня. Конечно, было жаль, что друг Вольтер не имел возможности стилистически подправить это воззвание, которое должно войти в историю. Но были и иные люди, которые помогли более грамотно составить фразы и слова, чтобы не только оправдать будущую агрессию Фридриха, но и продемонстрировать справедливость предстоящей войны.
Король мог бы вставить в свою речь слова своего последователя кайзера Вильгельма про «место под солнцем для Германии» и они бы гармонически вписались в общий смысл всего сказанного. Германия хотела занять место лидера Центральной Европы, отобрав это лидерство у Австрии.
Еще после окончания войны, которая получила название «за австрийское наследство», было ясно, что страны берут только перерыв для зализывания ран. Австрия не могла простить Пруссии того, что Фридрих отобрал Силезию, очень промышленно развитую область с немалым количеством населения. Фридриху же этой области было мало, он хотел большего, по крайней мере, Саксонию.
