— А меня в увольнительные почти не пускали. Шалил часто…
— Еще раз перебьешь, ни слова не услышишь. Так вот. На объекте тогда работал помощником прораба Анатолий Степаныч. Старожил училища, капитан ВВС, в быту – дядя Толя. Имелся у него грешок: любил поддать. А с бухлом, сам знаешь, в «летках» строго очень тогда было, даже для офицеров. Поэтому исхитрялся этот крендель, как только мог: то через КПП пронесет в целлофановых пакетах, которые к заднице приклеит, то у командования из штаба стибрит, то из казенной «авиационки» сольет. И вот однажды дядя Толя где-то урвал литровую бутылку хорошей амурской водки. В предвкушении аж светился весь день от счастья. А тут вдруг его под конец смены вызывают во внеочередное ночное дежурство. Погрустнел, плечи понурил, но долг исполнять пошел – служба есть служба. На следующий день в столовой я встречаю знакомца своего, Фимку Гамаюнова, который на объекте в утреннюю смену отработал. Он лыбится во всю харю, чуть ли не в голос ржет. Чего? — спрашиваю. Фимка и рассказывает сквозь гыгыканья… Оказывается, дядя Толя, перед тем как идти в ночное дежурство, заныкал свою драгоценную литровку в восьмиметровый сегмент газопроводной трубы, который давным-давно у нас на заднем дворе валялся один-одинешенек. Ну и утром, как только пост в дежурке сдал, прискакал на объект со стойким желанием исполнить то, что не удалось накануне, а именно: как он сам выражался, «возжрать водочки». И вот тут-то дядю Толю чуть кондратий не хватил. Ночью с вертолетов на задний двор сгрузили еще 560 точно таких же труб.
— В нижних надо было сразу смотреть, — не выдержал Кордазян.
— Он тоже так решил. Ринулся, да не тут-то было, — одними глазами улыбнулся Егор. — Каким-то образом при разгрузке перемешались все трубы, включая ту одну, заветную. Я тоже ржать начинаю, когда узнаю об этом. И что, — спрашиваю Фимку, — сейчас делает дядя Толя? Ищет до сих пор, — отвечает Гамаюнов, — лазает по куче, заглядывает поочередно в каждую дырку. А когда его прораб попытался полчаса назад снять, дядя Толя его послал на хер и заявил, что должен во что бы то ни стало найти эту трубу, даже если в ней одни осколки остались.
Кордазян как-то неуверенно усмехнулся, но почти сразу замолк. Нахмурился и поглядел на Лабура своими неподвижно-голубыми глазами.
— Ты же обещал историю со смыслом рассказать. А здесь только смешно чуть-чуть, но чего-то особого смысла я не догоняю.
Егор в последний раз проверил данные, поступающие с датчиков кронштейнов, на которых были закреплены концы тросов, и принялся натягивать легкий скафандр.
— А смысл очень простой, — наконец изволил он ответить Кордазяну. — Каждый из нас планирует что-то с вечера. Рассчитывает и надеется. А ночью кто-то вдруг – бац!.. и сваливает на все задуманное еще 560 труб. И приходится человеку либо смириться с таким прискорбным фактом, либо пытаться найти ту единственную, прощу прощения, дырку, в которую все надежды были вбуханы. А внутри, даже если найдешь, может запросто оказаться лишь горстка битого стекла.
Егор защелкнул перчатки, пристегнулся к креслу ремнями крест-накрест и положил на подлокотник инъектор с седативином.
Кордазян еще некоторое время почесывал чисто выбритый подбородок и смотрел на бывшего кавторанга: убийцу и саботажника, приговоренного к участию в испытательном проекте «Удар» и согласившегося разделить эту участь с другими одиннадцатью преступниками взамен смертной казни.
— Это и впрямь хорошая история. Со смыслом. Я запомню ее, — медленно проговорил Кордазян, неуклюже забираясь в свой скафандр. — А что же насчет тебя, Лабур? Ты нашел свою… единственную… среди кучи металлолома, наваленного кем-то ночью?
Егор снова улыбнулся одними глазами. И в зрачках отразился слепой космос.
— Нашел. Только там уже были осколки.
* * *
Полдюжины тяжелых истребителей «Хамелеон-12» замерли в вершинах воображаемой треугольной призмы. Их двигатели были отключены, орудия дезактивированы. К борту каждого «Хамелеона» крепился сегментированный титановый трос. Шесть таких сверхпрочных «нитей» тянулись к центру исполинской призмы и удерживали конструкцию, похожую на огромные пчелиные соты. Вокруг даже невооруженным глазом можно было заметить темно-лиловое марево гравитонной аномалии, преломляющей и рассеивающей звездный свет.
Каждая «сота» представляла собой сложнейшую систему силовых модулей, накопителей, поглотителей и электромагнитных камер наведения. Любой мало-мальски разбирающийся в военно-космической технике человек узнал бы в них фокусирующие зоны комплексов подавления «Надир-G», которыми комплектовались орудия главного калибра современных линкоров. «Надиры» превосходили по мощности комплексы предыдущего поколения «Радиант-G» в несколько раз.
Всего в нелепой на вид конструкции было двенадцать «сот».
Заряд направленной гравитонной аномалии каждого излучателя был способен превратить в пустое место все льды Антарктиды…
Используя совокупную импульсную энергию всей системы, высшие чины российско-китайского ведомства СКВП планировали уничтожить комету Кила, которая на скорости в одну двухтысячную световой относительно Солнца приближалась к плоскости эклиптики со стороны созвездия Цефея.
В этом и состояла основная задача проекта «Удар», который тщательно планировался на протяжении нескольких месяцев.
Комета не являлась угрозой ни для одной из населенных областей Солнечной Y, даже для Марса и его спутников, от которых должна была пройти относительно недалеко. Это было небесное тело, которое не вращалось вокруг Солнца по вытянутой орбите, как большинство известных комет. Кила летела себе откуда-то из дальнего уголка галактики и, по расчетам, не собиралась задерживаться возле желтой звезды. Она собиралась пронзить плоскость эклиптики, вильнув роскошным хвостом, и свободно уйти в свое бесконечное путешествие среди разреженного межзвездного газа, ибо скорость ее намного превышала третью космическую.
Кила обещала дивное зрелище. И вовсе – ничего плохого.
Но комете не повезло. Она оказалась не в то время не в том месте: в системе, населенной милитаристической цивилизацией, обреченной на затяжной конфликт с родственничками и болезненный коллапс.
Уничтожение Килы было событием исключительно показательным. Проект «Удар» задумывался как недвусмысленная демонстрация мускулов военным и чиновникам из Солнечной X.
В присутствии сторонних наблюдателей из космических держав обеих систем планировалось превратить бедную Килу в фейерверк элементарных частиц и каскады излучения путем гравитонного удара невиданной силы.
Для накопления столь мощного заряда необходимо было собрать практически весь российско-китайский флот Игреков, чтобы корабли могли сбросить свою энергию на сотовую систему «Удара», где она одним фокусированным пучком аномалии Вайслера – Лисневского должна была уничтожить тяжеловесную комету, несущуюся на скорости около 150 километров в секунду.
Да только вот не планировало командование, что со стороны свихнувшихся на своих санкциях Иксов пожалует не пара десятков крейсеров с сопровождением, а практически весь объединенный флот…
Поэтому в зоне безопасности предстоящей показательной акции царила напряженная атмосфера. Это – если очень-очень мягко выразиться.
Ой не сумели где-то на холодных пиках хребтов власти толком договориться сильные миров сих. Те, чьи мотивы лишены возвышенных и чересчур эмоциональных окрасов. Ой не смогли они к консенсусу прийти…
А ведь и с той и с другой стороны знали, что обе Солнечные с каждым мигом набирают скорость, мчась навстречу друг другу. Об этом уже судачили не только политики, военные и СБ, об этом уже вопили ученые, недоуменно балаболили СМИ и потихоньку перешептывались обычные люди, боязливо задирая головы к небу и ощущая неведомый страх, как в древние времена.
Страх еще не предстал во всей красе объективной информации и магии официальных сводок. Поэтому основная масса пока не верила. Но числа, в отличие от нас, не умеют врать. И эти бесстрастные числа астрономических наблюдений и расчетов уже вырвались на свободу из-под чуткого взора спецслужб, они уже прокладывали себе путь в сердца и умы самых обыкновенных людей из двух зеркальных Солнечных.
Числа в своей отрешенной манере повествовали о грядущей душегубке.
Приближался момент истины.
В мире или в войне ждать неминуемого конца света? Зловеще выступал на первый план этот простой с виду вопрос…
И каждый здравомыслящий человек мог дать на него простой с виду ответ.
* * *
Коротко пискнул сигнал минутной готовности.
Лабур открыл глаза, и мир вспыхнул феерией образов. Нужно было сосредоточиться, чтобы не потерять сознание во время последнего накопительного заряда, поступающего на «соты» от кораблей флота…
