Лабур открыл глаза, и мир вспыхнул феерией образов. Нужно было сосредоточиться, чтобы не потерять сознание во время последнего накопительного заряда, поступающего на «соты» от кораблей флота…
А побочные эффекты седативина давали жару.
Взгляд пытался зацепиться за какую-нибудь конкретную деталь, но то и дело срывался в беспорядочное блуждание и терял фокус. Стекло шлема… Неизлечимо красивый хвост Килы, до мерзлого ядра которой оставалось лишь дотянуться рукой и сжать его в кулаке, раздавить… Обиженные бледные строки специально перезагруженной «оси» бортовой машины, висящие в воздухе… Едва уловимое периферийным зрением движение руки напарника, сидящего в соседнем кресле…
— Тут даже не корреляция с индексом, — вдруг очень четко сказал Кордазян. Эхо дважды повторило его слова в наушниках шлема. — Тут самая обыкновенная линейная зависимость.
— В чем? — поддержал разговор Егор, чтобы не забыться.
— Если, по их расчетам, 12 «Надиров» достаточно для уничтожения Килы, то без особого труда можно посчитать, сколько хватит, чтобы дестабилизировать ядро Земли со всеми вытекающими. Или просто разнести планету на кварки.
Лабур с усилием сфокусировал взгляд на строке обратного отсчета. Число медленно, попиксельно сменилось с 35 на 34.
— Гордись, — сказал он, стараясь побороть надвигающуюся тошноту. — Только что ты придумал новую физическую единицу измерения. Надир.
— Горжусь, — ответил Кордазян. И тупо уточнил: – А что ею меряют?
— Мощность направленного гравитонного импульса.
— Слушай, а ведь – правда! Надо будет предложить командованию, когда очухаемся. Пусть передадут ученым, а вдруг приживется?
Егор вновь посмотрел на цифры, оставшиеся до активации накопителей. 2 и 3. Значит: 23. Как медленно идет время…
— Кстати, — озвучил он мысль, внезапно пришедшую на ум, — если следовать твоей теории линейной зависимости мощности гравиимпульса, требуемой для полного G-распада тела определенной массы, то, чтобы разнести звезду типа нашего Солнышка, нужно всего лишь… э-э… примерно…
— Нет, — колоколом отозвался в вакууме голос Кордазяна. — Видимо, все-таки придется коррелировать…
— Успеешь еще покоррелировать пару раз перед смертью!
Егору вдруг стало очень смешно от собственной площадной шутки. Он хотел было открыть рот, чтобы рассмеяться, но губы уже намертво слиплись. В мозгах зажужжало. На барабанные перепонки навалилась вселенская тяжесть. Глаза резанул нестерпимый свет, болезненный даже сквозь сомкнутые веки. Кишечник сжался в узел, а пищевод судорожно попытался вытолкнуть из себя несуществующую пищу…
Все шесть истребителей содрогнулись, словно тычинки цветка, по которому со всей дури пнули увесистым ботинком.
Это накопители комплекса «Удар» приняли в себя второй – и последний – заряд от сотен различных военных и гражданских кораблей. И русско-китайский флот Солнечной Y, отдав две трети энергии «сотам», повис обездвиженной в янтаре мухой.
Сильнейший электромагнитный импульс выбил всю электронику на «Хамелеонах», удерживающих драгоценную сердцевину в нужной пространственной ориентации. В самих «сотах» при этом полностью сохранялась целостность цепей, магнитных катушек, триодных схем и прочих сложных систем. Но управлять дистанционно заряженным комплексом было невозможно: радиоволны не проходили сквозь высоконапряженные поля, окружающие «соты». Именно из-за такого парадокса и нужны были живые люди для осуществления грандиозного замысла командования. Ведь именно они меняли сгоревшие компрессоры и реле, заливали новый электролит в аккумуляторы, «прозванивали» цепи, загружали операционки, рестартовали бортовые компьютеры «Хамелеонов-12», в общем: вручную делали рутинную работу, которая до сих пор не под силу даже самым умным машинам…
А затем им предстояло – с помощью нескольких точных отработок двигателями – подергать за тросы и подправить «соты» таким образом, чтобы гравитонный импульс невиданной силы попал по комете Кила, а не куда-то там еще.
Проще простого, скажет тот, кто не знает: на всё про всё у экипажей шести истребителей имелось чуть больше часа. Потому что после этого, по расчетам, должна была произойти боевая разрядка «сот». Автоматически.
Проще простого.
* * *
Связь между скафами заработала после замены больших твердотельных батарей на плечевых энергоблоках. Практически сразу после этого включился автономный внутренний обогрев и вентиляция.
— С неделю назад я видел на станции чувака, который ради научной ценности эксперимента добровольно пережил ЭМ-импульс подобной мощности без избирательного угнетения сильными седативными средствами структур мозга, регулирующих эмоции, — сказал Кордазян, осторожно отстегиваясь и всплывая над приборной панелью. — У него потом так интересно слюна по парадному кителю стекала.
— Не слишком ли ты умный для пилота-штрафника?… — морщась от головокружения, спросил Лабур.
— Я, прежде чем здесь оказаться, полгода в одиночке провел. Читал все, что перепадало от охранников: техническую литературу, медицинскую, немного математики и физики… — объяснил Кордазян. И с обидой в голосе добавил: – А вот обычной беллетристики с картинками, изверги, не давали.
Егор поморгал, приходя в себя после укола механического шприца, встроенного в предплечье скафандра. Раствор, нейтрализующий седативин, уже растекался по жилам.
Он тоже отстегнул ремни и, аккуратно подтянувшись к потолку, отсоединил ящик с инструментами.
— Ладно, хватит трепаться. У нас полчаса, чтобы привести машину в чувство.
Кордазян хотел привычным движением почесать выбритый подбородок, но пальцы в перчатке стукнулись о стекло шлема, и он чертыхнулся. Достал из широкого кармана светохимический стержень и переломил его. Рубка постепенно наполнилась зеленоватым мерцанием.
— Помнишь, о чем мы болтали, когда приход от транков был? — сердито спросил Егор, колыхая перед собой эластичный пакет с электролитом.
— Помню. Я изобрел новую единицу измерения.
— А про практическое применение сверхмощного гравитонного оружия?
Кордазян закончил отвинчивать кожух основного распределителя и чуть было не упустил в свободный полет отвертку. Вновь чертыхнулся.
— Между прочим, Солнце вовсе не обязательно уничтожать, — наконец откликнулся он. — Что-то ты разговорчивый стал, командир, а?
— А ты – неулыбчивый, — огрызнулся Лабур.
Кордазян немедленно осклабился.
Лабур нахмурился и замолчал.
Через минуту напряженной работы и пыхтенья в наушниках Егор все же поинтересовался:
— И что же еще можно сделать с Солнцем, по-твоему? Уж не столкнуть ли с курса, по которому некая неведомая сила тащит его к точке встречи с другим Солнцем?
— Слушай, командир, вот ты вроде умный мужик, хоть и сволочь порядочная, а таких вещей простых понять не можешь.
— Я не сволочь, — холодно сказал Егор, пробуя «прозвонить» цепь пусковых модулей главного реактора. — Я просто плохой человек.
— А это не одно и то же разве? — удивился второй пилот.
— Совершенно.
— Ну ладно, убедил. Я в твою мудреную философию вникать не собираюсь: она мне ни на какую дулю не спеклась. Я о другом толкую. Ты пойми: чтобы Солнце взорвать или с галактической или какой-то еще другой орбиты сместить, у обеих наших доблестных цивилизаций не хватит энергии еще по меньшей мере лет двести. Это с учетом того, что, если ученые не врут, осталось нам в лучшем случае – двенадцать.
— А что ж еще-то можно сделать с двумя звездными системами, которые вот-вот столкнутся? — хмыкнул Егор. — В параллельный мир отправить? Не смешно даже. Хватит, открыли вон проход в один такой… Так он на нас сразу понесся на всех парах.
— Знаешь, командир, я тоже после всего этого немного в мистику стал верить, но так и не научился ей доверять. Сказки – удел богатых воображением детей или бедных духом взрослых. Никому из нас не под силу погасить или сдвинуть Солнце…
— Сейчас обоссусь от твоей риторики.
— А вот превратить его в сверхновую – мы способны.
Егор замер посреди рубки вверх ногами и уставился на Кордазяна, как на сумасшедшего.
— Ты седативин себе точно колол перед активацией накопителей? — осторожно спросил он.
— Колол, колол, — отмахнулся тот. — Пока, конечно, мы можем сделать из Солнца сверхновую лишь в теории. Но если сегодняшние испытания увенчаются успехом – гонка вооружений может пойти такими темпами, что через несколько лет человечество… точнее, человечества будут обладать достаточно мощным оружием для реализации сего забавного плана. Время и обстоятельства всегда диктуют уровень и количество средств уничтожения, которые мы изобретаем и создаем. Неужели ты никогда не задумывался об этом, командир?
