– Ещё не известно, что хуже, – содрогнулась я, живо представив себя на месте несчастной принцессы.
– Ну, беседы с магистром вам точно не избежать, – усмехнулся лорд Дагерати. – Если хотите, могу после этого устроить вам встречу с палачом для показательной порки, чтобы у вас была возможность сравнить.
На этой оптимистической ноте глава Канцелярии удалился, оставив меня в тягостных размышлениях, было ли это сказано для острастки или в утешение.
* * *
Ночка выдалась неспокойная. Впрочем, вины моих тюремщиков в этом не было – пострадала я исключительно из-за собственной впечатлительности. Хотя лорд Дагерати не говорил, когда собирается навестить меня в следующий раз, я не сомневалась, что он поспешит продолжить нашу содержательную беседу с утра пораньше: трудолюбие главы Канцелярии вошло в легенду (в частности, поговаривали, что он вообще не спит), да и дело о похищении принцессы наверняка относилось к числу наиболее приоритетных. А у моего организма есть одна крайне неприятная особенность: когда мне предстоит ранний подъём, особенно если он связан с каким-нибудь волнующим событием, я начинаю ворочаться задолго до звонка будильника. Просыпаюсь, смотрю на часы, убедившись, что ещё не время, с облегчением засыпаю… чтобы снова пробудиться через полчаса. Так было и в ту ночь: я вздрагивала, с тревогой вслушивалась в тишину и, не услышав роковых шагов за дверью, снова проваливалась в беспамятство.
Когда наконец раздались эти самые шаги за дверью и характерный скрежет ключа в замке, я почти обрадовалась. Не то что бы мне так уж хотелось попасть на допрос, но этот прерывистый беспокойный сон меня основательно измучил. Оказалось, однако, что это всего лишь принесли завтрак. Я пробормотала что-то неразборчиво-благодарственное, зарылась с головой под одеяло и снова заснула – на этот раз надолго. То ли внутренний датчик тревоги был настроен на скрип ключа и, отработав, с чистой совестью вырубился, то ли подсознание решило, что раз уж меня не выдернули на допрос среди ночи, значит, самое страшное позади, но в следующий раз я проснулась с ощущением, что спать больше не хочется. Совсем. Ощущение было настолько непривычным, что я ещё некоторое время ворочалась под одеялом, пытаясь устроиться поудобнее – до тех пор, пока не убедилась окончательно, что сон в меня больше не лезет.
Окон в камере не было (мягкий тусклый свет – явно магического происхождения – изливался прямо из потолка), но, по субъективным ощущениям, уже перевалило за полдень. Я переоделась, долго и со вкусом умывалась, вылив на себя добрую половину рукомойника, тщательно сполоснула рот – вода была невкусная, тепловатая и слегка застоявшаяся, но вполне чистая. Без энтузиазма поковыряла остывшую кашу, выпила компот. Больше заняться было решительно нечем.
Интересно, а что сейчас делает Женька? И где он вообще? Помещать Игрока в тюрьму нет никакого смысла, в Канцелярии Тайного Сыска знают об этом лучше, чем где бы то ни было. Но не могли же они его убить? Или могли?… От этой мысли мне стало холодно.
Держать Игрока в тюрьме – всё равно, что носить воду в решете. Даже если связать ему руки, не давая дотронуться до Амулета Возврата, даже если не позволять ему спать и впадать в беспамятство, всё равно максимум через сутки сработает таймер, и Игрока вынесет в реал. Официально считается, что Игрок, застигнутый представителями местной власти за чем-то неподобающим, обязан предъявить удостоверение личности и подписать протокол задержания. После чего Игрок с миром отпускается восвояси, а протокол ложится на стол региональному модератору. Дальше уже Корпорация решает, какой кары достоин нарушитель – денежного штрафа, временного «бана» или «высшей меры» – пожизненного отстранения от игры. Но это официально. На деле же всем известно, что если ты пытаешься скрыться с места преступления, наглеешь при задержании или просто ведёшь себя подозрительно, есть все шансы схлопотать стрелу промеж лопаток. Это с местными жителями гвардейцы себе такого не позволяют, а с Игроками особенно не церемонятся. И что самое мерзкое, Корпорация в курсе и закрывает глаза на подобный беспредел. А ведь похищение принцессы – это вам не банальное ограбление ювелирной лавки… Накручивая себя таким образом, я мерила шагами камеру и нервно покусывала костяшки пальцев. Пять шагов вперёд, пять шагов назад, пять шагов вперёд… Чёрт. Надо что-то делать.
Я подскочила к двери и от души стукнула по ней кулаком:
– Эй! Там есть кто-нибудь?
– Разумеется. Это же уровень для особо опасных преступников, – насмешливо отозвался молодой голос. – Оставь вас тут одних – утром целого здания недосчитаешься.
– Рикко, что ты болтаешь! – устыдил насмешника второй голос, более солидный. – Что вам угодно, госпожа?
Я задумалась. Действительно, что мне угодно? О судьбе Женьки они мне вряд ли расскажут.
– Я просто хотела спросить, сколько времени. А то без окон очень сложно определить.
– Второй час пополудни, – охотно поделился старший. («Ох, ни хрена себе я поспала!» ) – Скоро обед будет.
– Завтрак-то уже, поди, льдом покрылся, – не удержался Рикко.
– А лорд Дагерати не приходил?
– Нет, госпожа, в нашу смену его светлость точно не появлялся.
– А что, не терпится на дыбе повисеть? – опять влез нахальный юнец.
– Рикко, уйми свой паскудный язык! – возмутился старший.
Я в задумчивости отошла от двери, снова принимаясь машинально грызть многострадальные костяшки. Может, герцог действительно решил отоспаться за несколько бессонных ночей? Но даже я – уж на что любительница поспать – и то проснулась. А человек, который по праву заработал репутацию трудоголика, должен был появиться здесь ещё несколько часов назад. Тем более, что вчера он горел желанием продолжить разговор. Почему его нет? Это хороший знак или плохой? Моих мозгов не хватало, чтобы сделать из этого факта какие-то далеко идущие выводы.
И как нас угораздило связаться с принцессой? Никого попроще не могли найти? И, если уж на то пошло, откуда она вообще взялась, эта принцесса? Согласитесь, дочь действующего короля – достаточно видная персона, чтобы даже такое аполитичное существо, как я, знало хотя бы о самом факте её существования. Однако по моей информации, у его величества Вильсента II было двое взрослых сыновей: крон-принц Фернанд и принц Вильсент-младший. Ни о каких дочерях я до сих пор не слышала. Правда, Ника говорила, что она незаконнорождённая, но раз она «её высочество», значит, официально признана? Или нет? Был бы здесь Женька, он бы мне в два счёта всё растолковал… Ну где же этот лорд Дагерати, дьерг его сожри! Кстати, кто такой дьерг? И откуда я вообще выкопала это выражение? Ах да, так говорит Вереск. Жаль, что он обычно произносит это в ситуациях, которые исключают праздное любопытство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
