В пути мы провели уже несколько дней. Редкая растительность, которую еще можно было встретить в Виндхельме, постепенно сменилась обледенелыми камнями, а потом и они исчезли, скрывшись под толстым слоем снега. Живность так же исчезла, и мы потихоньку подъедали те запасы, которые брали с собой. Пару раз заночевали в охотничьих стоянках. В одну такую ночь ветер особенно сильно трепал наши подобии палаток — натянутых шкур на паре столбов. Толстый мех Карнвира уже на спасал от лютого холода, а тихая ругань рейнджера у костра говорила, что и Бишопу не удается отдохнуть. Делать нечего: либо мы все околеем поодиночке, либо будем греться народными средствами.
Крикнув рейнджера, я разделась до исподнего, и Бишоп, не упустив возможности отпустить пошлый комментарий, скинул свою броню в доли секунды. Мы залезли в спальный мешок, накидали сверху остальные шкуры, и я прижала к себе смирного волка. Сзади рейнджер взял меня в кольцо. Ветер свистел снаружи; возница громко материл Ралофа и подбрасывал дров в костер, а я только спустя какое-то время почувствовала, что перестала трястись. Кажется, даже сопли в носу оттаяли. Но оттаяли не только они. Что-то упиралось мне в задницу.
— Бишоп…
— М-м…
— Убери его, или отрежу.
— И куда я его дену?
— Не знаю, думай о чем-нибудь отвлеченном.
— Когда рядом голая женщина, думать об отвлеченном? Я что — больной?
— Думай о голых старухах.
— О чем?! С ума со… О… О! Сиськи Кин! — Бишоп содрогнулся, — не говори больше такие мерзости! Это теперь у меня перед глазами… Я не могу перестать об этом думать…
Кажется, рейнджер, что называется, «словил экзистенциальный кризис», а я смогла наконец расслабиться. В конце концов твердое мужское тело грело не хуже чем мохнатое волчье. Я поерзала в руках рейнджера, чем вызвала еще один страдальческий всхлип. Ой, да ладно… Устроившись поудобнее, я даже задремала без снов. Только чувствовала сквозь сон, как иногда подрагивает Карнвир или Бишоп с другой стороны. Все-таки эта парочка очень беспокойно спит. Надо будет заварить успокаивающие отвары из мяты и мелиссы, а откажутся пить — поставим клизмы. Я фыркнула, развеселившись своим мыслям, и позволила им течь в свободном плавании. Калейдоскоп образов, обрывков воспоминаний мягко подхватил меня и увлек в долгожданный сон, на границе которого кто-то, кого я не смогла разглядеть, но кто-то очень родной, сказал «как настоящая лисица… чернобурка…». А после крепче обнял. Не знаю кто это был, но я ему верила.
Утром проснулась от холода. Рядом не было ни Карнвира, ни Бишопа, и я поспешила быстрее натянуть штаны и запрыгнуть в стеганку. Да-а, это не южный Рифтен, где даже по ночам тепло. Когда выбралась из палатки, возница уже потушил костер и закидывал вещи в телегу. Сухо кивнув мужику, я вприпрыжку побежала за ближайшие камни — ох не надо было столько пить воды на ночь. Лишь бы задницу не отморозить. Спрятавшись за валун, и убедившись, что поблизости нет ни одной живой души, я развязала штаны. Ну все, понесла-ась, держаться нету больше сил…
— Питикака? Вот ты где. Я повсюду тебя ищу.
— А-а! — я подпрыгнула на месте. — В рот тебя… расцеловать!
Изобразив чудеса вертикального взлета, схватилась за сердце. Не знаю каким чудом, но мне даже удалось натянуть обратно штаны. Рядом стоял невзрачный паренек в легкой дорожной одежде и копался в сумке.
— У меня для тебя письмо. Посмотрим…
— Держи руки на виду, парень! — сверху раздался голос Бишопа и скрип натягиваемой тетивы.
Я подпрыгнула второй раз за утро.
— Да святые нейроны! Даже посс… мотреть на природу нельзя в одиночестве? Ты тут откуда?!
— Ты кричала, — емко ответил рейнджер, опуская лук и окидывая нас волчьим взглядом.
Посыльный, как ни в чем не бывало, вытащил на свет несколько конвертов и затянутый кожаный кошель:
— Да, вот письма и посылка. Это тебе. Ну всё, мне пора.
Парень уже развернулся и собрался уйти обратно… А, собственно, откуда он вообще взялся? Что за ведьминская служба доставки?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эй-ей, погоди, — придерживая развязанные штаны, я бросилась за посыльным, но рейджер меня опередил: он спрыгнул с валуна и перегородил дорогу парню. Посыльный, оказавшийся зажатый меж двух огней, задумчиво почесал в затылке и терпеливо дожидался, когда от него отстанут.
— Как ты умудрился оказаться здесь, посреди… ничего, а? Тут на мили вокруг ни одного села, а по дороге кроме нас никого не было.
Парень неопределенно пожал плечами и ничего не сказал. Похоже, от него ничего не добиться простыми вопросами. Может, пытки? Судя по нахмуренным бровям и злобному взгляду, рейнджер думал о том же. Нет, это крайние меры.
— Ну, хорошо. Но как ты находишь любого человека, в любой дырке мира?
— Почта Скайрима, — многозначительно ответил паренек.
— И что это значит?
Посыльный опять молчал и лишь придурковато улыбался. Да провались ты. Похоже, он и сам не сможет это объяснить.
— Ну, а если мне понадобиться найти человека или написать ему письмо, то как мне найти тебя?
— Просто оставь трактирщику, — снова пожал плечами паренек.
— Что ты все время плечами пожимаешь? — влез Бишоп.
Парень пожал плечами, и рейнджер потянулся за своим ножом. Пора предотвращать убийства: взяв Бишопа под руку и уведя его подальше от посыльного, я обернулась на прощание, но парень просто исчез. Магия, не иначе…
— Следы они тоже не оставляют, — мрачно заключил рейнджер, — я проверил.
Я покачала головой — еще одной загадки мне не хватало. Решив разобраться с этим позже (а попросту выбросив это из головы) я заглянула в присланный кошель и присвистнула: кожаный мешок был доверху набит золотыми септимами. В приложенном конверте оказалась записка:
«Питикака, твое изобретение — зеркало — раскупают лучше, чем мечи! Поступил большой заказ из Солитьюда на крупную партию для свадьбы кузины императора. Высылаю обещанную половину за патент (надеюсь я правильно это написал). Благодаря тебе уже расширил кузницу и взял двух подмастерьев.
Алвор из Ривервуда».
Вот это поворот. Я посмотрела в кошель и снова на письмо. Чего только не бывает… Бишоп стоял рядом и старательно делал вид, что ему не интересно, кто это прислал мне целое состояние. Видя разрывающее его любопытство и вдоволь насладившись зрелищем его мучений, я наконец отдала письмо — пусть сам узнает. Взяла следующий конверт с символом воровской гильдии на обороте.
«Пит, Мерсер мертв. Общак и все добро Фрея вернулось в гильдию. Как ты и предсказывала, объявилась Карлия и отдала дневник Галла: старый жулик писал зашифрованным фалмерским письмом, но нам удалось его расшифровать. Ты была права во всем, детка: Мерсер действительно начал воровать у своих, а Галл узнал это, за что и поплатился. Скелетный ключ, украденный Мерсером, Карлия вернула обратно даэдра. Мавен заплатила гильдии баснословные деньги за быстрое решение проблемы с поместьем Златоцвет. Ты молодец, детка. Парни ждут тебя, чтобы отметить первую успешную за много лет сделку. Бриньольф клятвенно пообещал сделать тебе «эльсвейрский двойной», когда ты вернешься, и я не уверен, что он имел в виду выпивку…
Делвин.
P.S.: решение оставить в залог ЭТУ курицу было самой коварной подставой, которое я видел за всю свою жизнь. Половина гильдии хочет свернуть Кречету шею, ритуально сжечь его и пустить прах по ветру; вторая половина уже ходит строем. Удивительно, но Векел стал лучше готовить, и во Фляге появились новые лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так что пусть пока живет.
Я про курицу…».
Я в задумчивости уставилась на рейнджера:
— Что такое «эльсвейрский двойной»?
Бишоп оторвался от чтения письма:
— Это когда женщину поворачиваешь к себе боком, закидываешь ее ногу себе на плечо, а пальцами… Погоди, а ты откуда это взяла?
