В скором времени Тмутаракань снова получает черниговского князя. Когда садится на стол Роман Святославич, — сказать трудно, так как никаких указаний на время появления его в Тмутаракани нет, но думаем, что он появился там немного времени спустя после ухода Всеслава, во всяком случае еще при жизни Святослава, т. е. до 1076 г. В 1073 г. Никон возвращается в Тмутаракань, где и пробыл, по-видимому, до 1076–1077 г. Тмутаракань по-прежнему включается в границы Чернигово-Северской земли. На этом мы пока оставим Тмутаракань и вернемся в Чернигов.
Годы княжения Святослава — период усиления Чернигова. С переменным, правда, успехом борется Чернигов за Тмутаракань, и все же в большинстве случаев Тмутаракань остается за Черниговом. Объектом его экспансии становятся Муром и Рязань. Черниговский князь пытается укрепиться в Новгороде и в Киеве.
Первое время Святослав, пока он еще не почувствовал себя достаточно крепко обосновавшимся в собственных землях, пока еще только вились нити, связывающие князя с «землей» — боярством, купцами, и князь еще только нащупывал почву и устанавливал связи с боярством и городами Чернигово-Северской земли, выступает в союзе со своими братьями Изяславом и Всеволодом, князьями наиболее сильных южных уделов. В 1067 г. они вместе изгоняют Всеслава из Новгорода и громят Минск, и на следующий год против половцев выступают соединенные силы трех князей.[716] Появившиеся впервые в 1055 г. половцы оказались грозным врагом, силу которого испытал уже на себе разбитый ими в 1061 г. Всеволод.[717] Недостаточны оказались и соединенные силы князей: «И побегоша Русьскый князи и победиша половьци».[718] Разгром дружины князя послужил поводом к восстанию. Киевляне встретили бежавшего с поля битвы князя с дружинниками требованием выдать им оружие и коней, чтобы самим дать отпор половцам. Когда князь отказал, боясь вооруженного народа больше, нежели своих недавних противников — половцев, киевляне восстают. С веча восставшие идут в аристократическую часть города, «на гору», где ищут, очевидно, досадившего им воеводу Коснячко, а когда, заняв его двор, не нашли его хозяина, то решают идти «высаживать» «свою дружину ис поруба». Очевидно, киевляне только воспользовались разгромом Изяслава для начала восстания, и последнее зрело уже давно. Причины для выступления против Изяслава были налицо. Коснячко, воевода князя, очевидно, вел себя так, что вызывал недовольство горожан, часть их «дружины» уже сидела «порубе», заключенная туда Изяславом. Короче, Изяслав со своими ближайшими помощниками — воеводами, боярами, дружинниками — настроил против себя «людье» киевские. В числе восставших мы видим и купцов, так как только они могли угрожать тем, что, «зажегше град свой, ступим в Гречьску землю», и «простую чадь», прежде всего, как основную массу горожан, с которой так зверски расправился Мстислав Изяславич, занявший город после бегства освобожденного из поруба и посаженного на княжий стол восставшими киевлянами Всеслава.[719] Немаловажную роль в восстании сыграло и то обстоятельство, что купечество, привыкшее торговать через степи и Днепр, где жили полупокоренные на севере и не опасные (возможно даже и связанные договорами) на юге печенеги и торки, боялось укрепления в степях и вдоль берегов Днепра сильных половцев, которые могли отрезать Киев и от Византии и от восточных рынков. О договорах с половцами тогда еще во всяком случае не могло быть и речи, а уже заключенные договоры (как, например, мир Всеволода с половцами, предводительствуемыми Болушем, в 1055 г.) ровным счетом ни к чему не обязывали обе стороны и прежде всего половцев. Поэтому на том этапе вопрос должен был решиться только силой оружия.
Разбитый половцами Изяслав, вполне естественно, вызвал неодобрение киевского купечества. Купечество волновалось и указывало князю, что если он сам не может изгнать пришельцев, то пусть даст киевлянам необходимое оружие и коней. Отказ князя вызвал восстание, в котором застрельщиком было купечество. Из него же, судя по требованиям киевлян, вышли и вожаки движения, излагавшие свои условия князьям. Но главной массой был «черный люд», «простая чадь» и бежавшие в Киев из окрестных сел, где хозяйничали половцы, смерды, превратившие это движение в антифеодальное и больше всего пострадавшие во время его разгрома.
Мы специально подробно останавливаемся на социальных корнях восстания 1068 г., так как именно с ним связывается начало так называемой «киевской политики» Святослава.
В результате восстания Изяслав бежит из Киева в «ляхы».
Между тем Святослав разбивает половцев. Половцы хозяйничали около самого Чернигова, забравшись далеко в глубь Черниговских владений. Пример Изяслава заставил черниговского князя покинуть стены Чернигова, куда бежал он после поражения при Альте, и, «собрав дружины неколико», с этими небольшими силами ударить на половцев. Надежды на успех не было. Но вопрос стоял так: либо дальнейшие победы половцев, потеря территорий, городов, сел, населения, уводимого в плен половцами в свои «вежи», и в результате — восстание в стольном городе княжества и изгнание, либо надо было во что бы то ни стало разгромить половцев. Святослав выбирает последнее, так как начатая политика сближения с «земским» боярством и купечеством требует своего укрепления, и надо было завоевывать авторитет. Святослав с дружиной идет к Сновску. «И узреша Половцы идущь полк, пристроишася противу, и видев Святослав множество их, и рече дружине своей „потягнем, уже нам не лзе камо ся дети“ и удариша в коне, и одоле Святослав в трех тысячах, а половцев бе 12 тысяче, и тако бьеми, а друзии потопоша в Снови, а князя их яша руками, в 1 день ноября, и възвратися с победой в град свой Святослав».[720]
Святославу помогли в его борьбе «земские» ополчения. За это говорит то, что Святослав начинает поход, еле набрав «дружины неколико», а кончает с трехтысячною ратью, причем в битве выступает как «полк», так и собственно ближняя дружина, к которой и обращается Святослав. Скорее всего, подойдя к Сновску, Святослав получил подкрепление в этом древнейшем центре Северской земли от «Сновской тысячи» и тогда уже направился напрямик к половцам. Местные «земские» бояре, «кметы», поддержали Святослава, так как вопрос о победе половцев был вопросом их жизни или смерти. Успех Святослава не только укрепил его положение в Чернигове, но и способствовал тому, что небольшая группа киевских купцов и бояр, сочувствующая Чернигову, превращается в довольно мощную силу.
Когда в 1069 г. возвращается Изяслав вместе с «ляшскими» ратями Болеслава, киевляне, ожидая жестокой расправы, в чем они, как показывает летопись, ничуть не обманулись, покинутые бежавшим Всеславом, «створиша вече» и послали к Всеволоду и Святославу с просьбой, чтобы либо Изяслав один, без ляхов, вошел в город, либо они сожгут город и выселятся. Эта просьба звучит скорей ультиматумом, угрозой. Характерно, что летопись отмечает переговоры не обоих князей с посланцами киевского веча, а только одного Святослава, что указывает на значение для киевлян переговоров именно с сильнейшим в Приднепровье (после киевского) черниговским князем. Святослав рекомендует, в случае если придет Изяслав с «ляхами», оказать ему сопротивление, а если «с миром», «в мале придетъ дружине», то впустить его в Киев. Посланцы возвращаются в Киев, успокоенные Святославом. Последний передает Изяславу требования киевлян, а от себя добавляет: «Противна бо ти нету; аще ли хощеши гнев имети и погубити град, то веси, яко нама жаль отня стола».[721] Святослав, рекомендуя Изяславу не вводить в Киев ляхов, прежде всего боялся усиления своего брата, боялся того, что ляхи начнут хозяйничать и либо подберутся и к Чернигову, либо укрепятся и станут оказывать влияние на князя. В заступничестве Святослава некоторую роль играло и действительное опасение, что вдруг в самом деле доведенные до отчаяния киевляне сожгут город? Пропадет богатейший «отень стол», дающий огромные доходы, об овладении которым уже думал Святослав, а мечты Святослава, сочетаясь со стремлением черниговских бояр и купцов к господству над Киевом, могли стать реальной действительностью. Вокняжаться на пепелище Святослав отнюдь не был намерен. В самом посредничестве между восставшими киевлянами и Изяславом Святослав стоит главным образом на позиции защиты своих интересов, но внешность, видимость его посредничества создает ему славу покровителя.
В Киеве укрепляется авторитет черниговского князя. Вернувшись «из ляхы», Изяслав «нача гневатися» на популярного Антония, родом из Любеча, которого «в нощь поя» Святослав и перевез в Чернигов. Поступок Святослава объясняется тем, что Антоний был лишним козырем в руках черниговского князя в игре, ставкой которой был Киев, и поэтому принятый и обласканный Святославом Антоний, устроивший на Болдиных горах монастырь, сразу же предоставил в распоряжение черниговского князя и большинство киевского духовенства.[722]
