– Ты ведь на стороне Пола, тетя Энн? – с тревогой спросила девушка, внимательно изучая бесстрастное лицо тетки.
– Я на твоей стороне, дорогая. Только на твоей. И желаю тебе добра. – Энн направилась к двери и, оглянувшись, добавила: – Сейчас пошлю к тебе Клариссу. Уже почти полдень, а его светлость сообщил, что приедет в час дня.
– Его светлость! – повторила Уитни, взбешенная несвоевременным упоминанием о высоком положении Клейтона.
Ко всем остальным титулованным аристократам обращались «ваша милость» и «милорд», но не к герцогу: он был знатнее всех, и поэтому его почтительно именовали «ваша светлость».
– Уитни, приказать погладить твое новое платье из шалли? – не обращая внимания на ее реакцию, поинтересовалась тетя Энн.
Уитни уныло посмотрела в окно. Половина неба была ярко-синей, обещавшей прекрасный солнечный день, другую половину затянули тучи, угрожавшие вот-вот разразиться дождем. Поднялся ветер, качавший верхушки деревьев. Вряд ли сегодня уместно стараться выглядеть как можно лучше… и, если она не желает становиться объектом восхищения Клейтона Уэстморленда, она предстанет перед ним настоящим чучелом! Она наденет что-нибудь убогое, поношенное и давно вышедшее из моды, и самое главное, то, за что не было заплачено его деньгами.
– Нет. Я найду что-нибудь другое.
Когда вошла Кларисса, решение было уже принято, и, хорошенько обдумав идею, Уитни преисполнилась мрачным удовлетворением.
– Кларисса, помнишь черное платье, которое надевала Хевершем, когда мыла лестницу? Посмотри, сможешь ли ты его найти?
На добродушном лице Клариссы светилось сочувственное недоумение.
– Леди Джилберт рассказала мне, что случилось вчера вечером, детка, – сказала она. – Но, если намереваетесь восстановить этого человека против себя, знайте, что делаете ужасную ошибку.
Доброта и сострадание в глазах Клариссы едва не заставили Уитни снова разразиться слезами.
– О Кларисса, пожалуйста, не спорь со мной, – умоляюще попросила она. – Только скажи, что поможешь. Если я буду выглядеть настоящей уродиной, и к тому же стану действовать с умом, и не отступлю от своего, может, сумею заставить его сдаться и уехать.
Кларисса кивнула и ворчливо заметила, подавляя непрошеные рыдания:
– Я никогда не оставляла вас в беде раньше, и доказательством тому служат мои седые волосы. Не покину вас и сейчас.
– Спасибо, Кларисса, – смиренно шепнула девушка. – Теперь я знаю, что есть два друга, которые постоят за меня. Даже три, если считать Пола.
Час спустя, умытая и сидевшая за туалетным столиком Уитни светилась одобрительной улыбкой в сторону Клариссы, свернувшей ее тяжелые волосы узлом и перевязавшей их тонкой черной лентой. Строгая прическа еще больше подчеркивала ее классические черты и высокие скулы. Широко расставленные зеленые глаза, обрамленные мохнатыми, черными как смоль ресницами, казались невероятно большими на бледном личике, создавали общий эффект хрупкой неземной красоты. Однако сама девушка считала, что выглядит хуже некуда.
– Превосходно! – воскликнула она. – И ни к чему так спешить – его светлость вполне может набраться терпения и подождать меня. Это часть моего плана. Я намереваюсь преподать ему несколько довольно неприятных уроков, и первый состоит в том, что на меня не произвели ни малейшего впечатления его прославленное имя и титул, а кроме того, я не собираюсь плясать под его дудку и покорно выполнять все приказания.
Ровно в половине второго Уитни спустилась в малую гостиную, куда велела дворецкому проводить по приезде мистера Уэстленда. Помедлив немного за дверью, она гордо подняла подбородок, повернула ручку замка и вплыла в комнату.
Клейтон стоял, полуотвернувшись от девушки, нетерпеливо похлопывая желтовато-коричневыми перчатками по ноге, и смотрел в окно, откуда открывался вид на лужайку. Широкие плечи были расправлены, челюсти неумолимо стиснуты, и, несмотря на задумчивую позу, от него исходили сдержанная мощь и непреклонная сила, которые Уитни всегда чувствовала и боялась в нем.
Девушка мгновенно ощутила, как капля за каплей исчезает ее уверенность. Как она могла тешить себя иллюзиями, что сумеет заставить его отказаться от достижения цели? Герцог вовсе не похож на романтичного молодого денди – поклонника, которому можно дать отставку всего лишь посредством холодной улыбки и вежливого безразличия. Ни разу с самой первой их встречи Уитни не выходила победительницей в стычках с ним. Однако девушка мужественно напомнила себе, что придется справляться с Клейтоном в одиночку лишь до приезда Пола.
Уитни прикрыла за собой дверь, и замок громко щелкнул.
– Вы посылали за мной? – спокойным невыразительным голосом осведомилась она.
Последние двадцать минут Клейтон стоически сопротивлялся все растущему раздражению: подумать только, она посмела заставить его дожидаться в крошечной душной комнате, словно нищего, явившегося за подаянием! Приходилось постоянно напоминать себе, что прошлой ночью Уитни была жестоко оскорблена и унижена и поэтому сегодня, несомненно, выкажет свою ненависть тем, что постарается всячески доводить или провоцировать его на необдуманные поступки.
При звуках ее голоса Клейтон обернулся и в который раз напомнил себе о необходимости проявлять понимание и терпение, что бы она ни сказала и ни сделала. Но при виде девушки он едва смог сдержать взрыв негодования. Подбородок вызывающе вздернут, губы поджаты, на плечах болтается длинное бесформенное, черное платье. Вокруг тонкой талии повязан белый передник, а блестящие волосы спрятаны под уродливым чепцом.
– Вы успешно доказали свою точку зрения, Уитни, – коротко бросил он, – позвольте теперь доказать мою. Я не желаю больше видеть вас одетой в подобные отрепья!
– Все в этом доме ваши слуги, – мгновенно вскинувшись, язвительно-смиренно ответила Уитни, – а я – самая ничтожная из служанок, поскольку представляю собой не что иное, как рабыню, которую ваша светлость купил на невольничьем рынке.
– Не смейте говорить со мной подобным тоном! – предостерег Клейтон. – Я не ваш отец!
– Конечно, нет! – издевательски бросила она. – Вы мой хозяин!
В три шага Клейтон перекрыл разделявшее их расстояние и, взбешенный тем, что она срывает на нем злость на своего глупого папашу, схватил Уитни за плечи, намереваясь хорошенько встряхнуть, но немедленно почувствовал, как напряглось под пальцами ее тело, готовое стойко вынести любые пытки.
Уитни подняла голову, и гнев Клейтона медленно растаял. Хотя великолепные зеленые глаза сверкали презрением и бешенством, непролитые слезы переливались в них, невольно выдавая, какую боль он причинил ей. Под глазами синели круги, а румянец на щеках сменился смертельной бледностью.
