— Я люблю тебя.
Я смотрю на него и не могу. Просто не могу. Все это... Зачем?
— Не любишь, — отрицательно качаю головой, слезы уже сами по себе стекают по щекам. — Зачем ты это говоришь? Из-за ребенка? Я же сказала, что ты свободен, я не обременю тебя им, ты о нас даже не услышишь. Я сама его выращу. И ни о чем тебя не попрошу. Не захочу просить.
— Так ты все-таки беременна? — удивленно и в то же время гневно спрашивает Сава. Он так смотрит, будто я не оправдала его надежд. Мне так знаком этот взгляд. Дедушка, Артем… Но, Господи, я не хочу, чтобы Сава на меня так смотрел. Только не он.
— Ты собиралась отнять у меня моего ребенка? Я правильно понимаю?
— Мне решать, рожать его или нет, — как только слова сорвались с моих уст, я сразу же захотела вернуть их обратно. Забрать, спрятать. Но уже было слишком поздно.
Сава изменился в лице.
— Скажи, это хоть мой ребенок?
Я сама не поняла, как зарядила ему пощечину. Испугавшись собственных чувств, закусила ребро ладони до крови.
— Кира, — Сава делает шаг ко мне, но я не хочу, чтобы он приближался.
— Зачем ты испортил все? Я же просила тебя. Все было так хорошо. Мы не ругались, шутили. Ты все испортил.
Я вскочила и метнулась к двери. Но мысль о ребенке меня остановила. Я не могу им рисковать. Он единственное, что имеет значение в этом мире.
Забралась на кровать и спряталась под одеялами. Как в детстве, когда мама еще была жива. Я не могла удержать слез. Не в этот раз.
Немного успокоившись, я высунула голову из своего укрытия. Страшась, что Сава ушел. Несмотря на ночь, покинул меня. Но я услышала, как он моет чашки на кухне. Притворилась спящей, когда он вернулся в комнату.
Трусливо.
И когда я уже и сама поверила в то, что сплю, Сава лег рядом со мной. Не колеблясь притянул меня в свои объятия. Я затаила дыхание, впитывая его тепло.
— У меня только одно сердце, и оно твое, — прошептал вдруг Сава.
У меня, кажется, и сердце перестало биться от его слов.
— Сжалься надо мной, Малышка. Я не смогу без тебя жить.
Больше я не могла притворяться.
Только одну ночь. В последний раз хочу ему поверить.
Сава ослабляет свою хватку, позволяя мне развернуться к нему. В полумраке комнаты, озаренной только отсветом огня от камина, я не могу разглядеть выражение его глаз, но мне это и не нужно.
Касаюсь его слегка царапающей щеки, ласково запускаю в его волосы ладонь и притягиваю к себе.
Поцелуй со вкусом горьких слез, горечи расставания и боли от разбитого сердца. Но сейчас, только на одну ночь, я хочу его страсти.
Сава тут же забирает контроль. Целует властно, жадно, именно так, как я хочу. Голова кружится, и я теряю остатки здравого смысла. К черту летят мысли о том, что я пожалею, что завтра мне все вернется сторицей.
Сейчас я хочу быть его. А его сделать моим.
Отвечаю не менее жадно, ласкаю его кожу на шее, выбивая из него хриплые стоны, что меня заводят. Это ведь я, от меня ему так сносит крышу, что он не может контролировать себя. Хочу еще.
Сава переворачивается на спину, позволяя мне жадно исследовать его тело. Облизываю его кожу, втягиваю в себя его запах. Его терпение заканчивается, как только я достигаю его живота, который от моих действий ходит ходуном. Я наслаждаюсь его стонами и его вкусом, и вот, в один момент, меня нагло затягивают наверх и впиваются в рот поцелуем. Впрочем, я не против.
— Не могу больше, — шепчет он между поцелуями, заставляя меня оседлать его. — Хочу тебя, Малышка. Господи, — его вскрик и мой стон сливаются вместе. Я почти забыла, как хорошо мне бывает с ним. Мой мужчина. Мой Сава.
Его губы ласкают мою грудь, а ритмичное движение члена во мне заставляет увидеть космос и самой рассыпаться на небе миллиардами звезд.
Но, даже достигнув пика, Сава не останавливается. Дав мне перевести дыхание, он опять крадет его новым поцелуем. И подмяв меня под себя, снова и снова возносит меня на небеса. Сколько длится наша ночь? Так много и так мало.
«Я люблю тебя».
«Я никого так никогда не любил».
«С ума чуть не сошел, пока искал тебя».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«А когда увидел, как ты падаешь, я думал, что умру там, рядом с тобой».
«Поверь же мне, Малышка».
«Я весь только твой».
«Мне нужна только ты».
«Только ты, моя Малышка».
«Только ты».
Глава 43
Сава
Не знал, что можно проснуться настолько счастливым, с широкой улыбкой на все лицо. Но это так.
Еще не открыв глаза, ощущать ее ладошку у себя на груди, чувствовать ее аромат, тепло ее тела.
Черт возьми, это самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. Ну, кроме того, что я встретил Киру.
Спасибо тебе, Господи, за нее.
Сегодня ночью я раскрыл ей свои чувства, ничего себе не оставил. Не смог.
Уверен, она ни слову не поверила. Моя упрямая Малышка.
Желание спрятать ее от всего мира стало еще больше.
Наблюдаю за тем, как спит моя девочка. Ее ресницы дрожат. Малышке снится сон.
— Ты даже не осознаешь, насколько ты умная, смелая, добрая и безумно красивая, — шепчу я ей, убирая с ее лица волосы. — Одним своим взглядом покорила меня и превратила в полного глупца.
— Ну, предположим, что ты и до меня был не шибко умным, — сонным голосом отвечает Малышка, — но просыпаться, слыша такие прекрасные слова, очень приятно.
— Готов вечно тебе их говорить, только бы ты вот так же мне улыбалась, — не лукавлю я.
Наклонившись, целую ее прямо в смеющиеся губы.
— Я тебя люблю, — шепчу я между поцелуями, — Очень-преочень сильно.
Шутки заканчиваются, страсть набирает обороты. Не могу ею насытиться. Мне кажется или ее грудь стала чуть больше и чувствительнее?
— Ты такая мягкая, — вырывается из меня, — как зефирка.
— О, спасибо, что обозвал меня толстой, — напрягается подо мной Кира, — и таким изысканным способом.
— Разве? Ты себя в зеркало видела? — спрашиваю, накрывая ее грудь ладонью, отчего она выгибается мне навстречу. — Ты похудела. Такое чувство, будто тебя голодом морили. Тощая, как ходячий скелет.
— Вот уж спасибо, — шепчет прерывисто Малышка, — но, думаю, тебе пора умолкнуть, если не хочешь меня обидеть.
— Очень миленький скелетик, — целую ее. — Я имел в виду, что ты стала нежнее, что ли, — не знаю, как ей описать свои чувства, — как маленькое и очень мягкое облачко.
— Можно я все-таки потом подумаю, обижаться мне или нет, — шепчет Кира, запуская свои пальчики в мою шевелюру, — а сейчас заткнись и поцелуй меня.
Малышка однозначно стала очень чувствительной.
Если раньше она горела, то сейчас просто полыхала. Это потому, что она соскучилась так же, как и я? Да какая, к черту, разница!
Переворачиваю нас, подминая ее под себя.
— Откройся мне, — приказываю, толкая ее ногу своим коленом, показывая, чего именно я хочу.
Запрокидываю ее ножку себе на предплечье, потираясь членом о ее клитор. Разрываю поцелуй и нахожу ее опьяненный страстью взгляд. Боже, как она смотрит. Я могу наблюдать горящую в ее глазах страсть вечность.
Не отрывая от нее глаз, медленно заполняю ее собой. У нас обоих перехватывает дыхание.
Я дрожу оттого, что пытаюсь сдержаться. Мне этого мало.
Хочу ее всю, не просто прикасаться, а вобрать в себя, чтобы мы никогда больше не смогли разъединиться.
— Отпусти себя, — шепчет Кира, — не понимая, что я едва сдерживаюсь, чтобы не взять ее, как животное, до потери пульса. Я на грани. А она, глупая, шепчет: — Я хочу этого.
Ее ноготки скользят по моим ягодицам, и это становится последней каплей.
Сжимаю ее сильнее. Беру ее на грани боли и наслаждения.
Выплёскиваю весь свой страх за нее, за себя.
Показываю в этом диком танце тел свою беспомощность и свою уязвимость перед ней.
Заставляю ее запрокинуть голову и отдать мне свой рот. Сминаю ее губы не менее жестко. Хочу, чтобы Малышка поняла, приняла один-единственный факт: она моя.
