— Давайте, — протянул руку Абуладзе.
— Откуда вы знаете, что я вам даю именно ту самую капсулу? — покачал головой Аркадий Александрович. — Нет, — сказал он, — пусть капсулу примут у меня ваши генералы. И пусть они сразу идут сюда, чтобы вы не успели переодеть своих солдат в генералов. Иначе мы отсюда не выйдем.
— Какие генералы?
— Все, — улыбнулся Аркадий Александрович, — те самые, которые приехали сюда — Я ведь не идиот, полковник. Наши люди зафиксировали появление здесь генералов Зарокова, Лебедева, Солнцева и Лодынина. Они приходят сюда, и мы отдаем им капсулу. Первую капсулу, полковник. И только потом взлетаем.
А когда взлетим, может быть, вы получите и вторую капсулу.
— Это несерьезно, Майский, — тяжело сказал Абуладзе, — генералы тут ни при чем.
— Мои люди наблюдают за всем происходящим на площади, — усмехнулся Аркадий Александрович, — они все видели. Генералы в обмен на капсулы.
— Тогда приготовьтесь умереть, — подвел итоги Абуладзе, — я ухожу.
— А население города? — гадливо улыбаясь, спросил Майский. — О людях вы не подумали?
— Хорошо.
— Я вас не понял.
— Хорошо. Я пойду поговорю еще раз.
— В последний раз, — разрешил Аркадий Александрович, — и на этот раз только на пять минут. Идите быстрее.
Время пошло. Абуладзе хотел что-то сказать, но, передумав, повернулся и начал спускаться вниз по лестнице. До комнаты, где сидели генералы, было ровно полторы минуты.
Но он не стал ничего говорить. Просто попросил генерала Лодынина проводить его обратно.
И, когда они вышли, сказал:
— Мы были правы, генерал. Они требуют, чтобы вы все четверо прошли к депутатской.
И там они передадут вам капсулы. Понимаешь, что это означает?
— Понимаю. Один из нас улетит вместе с ними.
— Тот, кто улетит, и будет настоящим организатором этого преступления. Его нужно остановить, генерал.
— Да, — выдохнул воздух начальник ГРУ, — хотел бы я посмотреть ему в глаза напоследок.
Они вышли из здания. Напротив стояли десятки машин.
— Иди спокойно, — посоветовал Абуладзе, — в одной, а может, и в двух машинах сидят их люди. И мы пока не знаем, в какой. Ты проверил заграничные поездки генералов?
— Конечно, проверил. Зароков в этом году был только в Монголии. Лебедев отдыхал в Болгарии и был на симпозиуме в Канаде. А Солнцев — только не удивляйся — был в Германии с группой наших экспертов. И знаешь, где именно? В Баварии.
— Ясно. У меня осталось около трех минут, генерал. Я должен подняться наверх и сообщить о вашем решении. Посмотри, кто из них будет колебаться, а кто пойдет без возражений.
— Этого нельзя делать, Тенгиз. Ты ведь понимаешь. Ему нельзя разрешить улететь.
— Ты же не знаешь наверняка, кто этот человек, генерал. Он гений, понимаешь? Он настоящий гений, если придумал и спланировал такую акцию. И он наверняка продумал все.
Все до самых мельчайших подробностей.
— Я возьму с собой пистолет, — решил Лодынин, — и тот, кто шагнет к самолету, будет убит. Пусть они потом убьют и меня.
— Это не выход, генерал. У меня осталось две с половиной минуты. Спокойнее, не оборачивайся. К нам идет кто-то из твоих людей. Не оборачивайся. За нами наверняка следят. Сейчас мы войдем в здание.
— Дурацкая ситуация, — пробормотал Лодынин, — чувствуешь себя полным идиотом.
— Не нужно было пригонять сюда столько людей, — досадливо проговорил Абуладзе.
Они вошли в здание, пройдя мимо дверей, около которых толпились сотрудники милиции ИФСБ.
— И никакой пользы от них, — сквозь зубы заметил Абуладзе.
— Мы будем ждать у самолета, — кивнул Лодынин, когда они вошли в здание, проходя к вестибюлю. Отсюда нельзя было слышать, о чем они говорили. К ним подошел Маркин.
— Звонил Борисов, — быстро сказал он. — Удалось установить, что майор Сизов пытался бежать. Но его снова захватили террористы.
Они на площади в милицейской машине. Следят за нами. Там же и их руководитель. Мы сейчас пытаемся его обнаружить. Он бывший подполковник милиции. Его фотографии уже у нас есть.
— Машина ГАИ, — напомнил Абуладзе.
— Да, — сказал Лодынин, — теперь все зависит от вас, Маркин. У нас в запасе всего две минуты.
— Мы их найдем, — кивнул Маркин.
— Передай этим подонкам, что мы будем ждать у трапа самолета. Только там и нигде иначе. Понимаешь меня?
— Понимаю, — кивнул Абуладзе, — ты только не торопись там стрелять. Мы с тобой для таких цирковых номеров не подходим.
Возраст уж не тот.
— Если мы с тобой их проморгаем, нас даже наказать не успеют. Ты это понимаешь?
— Там среди них Седой. Мой бывший ученик Хромов. Он очень опасен, генерал. Пусть все время следят за ним. Он может выкинуть все что угодно.
— Понимаю. Я уже поручил нашим. Вокруг сидят снайперы. Думаешь-таки, насчет третьей капсулы они правду говорят?
— Думаю, да. Она наверняка где-нибудь в Москве. И они ее нам не отдадут, пока не приземлятся. Или не будут уверены, что все закончилось хорошо.
— Последняя минута, — посмотрел на часы Лодынин. — Если мы найдем на площади террористов, я буду держать в руках белый платок.
Если не найдем, значит, платка не будет.
— Договорились. Только очень тебя прошу, ты сам не лезь никуда, не рискуй.
— Это ты мне советуешь? — усмехнулся начальник ГРУ. — Сам весь вечер сидишь с ними, а мне такое советуешь.
Он услышал какие-то крики с площади.
— Что там случилось? — спросил Лодынин.
В здание вбежал Маркин.
— Нашли! — закричал он. — Нашли майора Сизова. И подполковника Авдотина тоже нашли.
Абуладзе шагнул к дверям депутатской.
— Слава Богу! — сказал он, открывая дверь.
Борт самолета «ДС-10» испанской авиакомпании «Иберия»
17 часов 30 минут по среднеевропейскому времени. 19 часов 30 минут по московскому времени
— Мы подлетаем к Монрови, — сказал командир авиалайнера, — они радируют с земли, что низкая облачность. Сегодня плохая погода для путешествий, сеньор.
Переда в полной мере уловил сарказм в словах капитана.
— Ничего, — сказал он, глядя на приборы, — запросите еще раз, как мы можем сесть. Скажите, что у нас кончается бензин.
Командир кивнул головой. В кабине экипажа, кроме двух пилотов, находился также Альберто. А в салонах самолета пассажиры, уже смирившиеся с судьбой и понявшие, что эти террористы не собираются причинять им вреда, мирно спали в своих креслах, ожидая конца этого утомительного пути. Во втором салоне было особенно много темнокожих, и они вообще стоически относились к любым неудобствам, считая, что в таких случаях лучше быть фаталистами.
— Они подтверждают плохую погоду, сеньор, — сказал командир, — и предлагают запасной аэродром.
Переда нахмурился. Это было не предусмотренное их графиком чрезвычайное происшествие. Но отклоняться от маршрута он не имел права. И не хотел.
— Нет, — сказал он твердо, — мы садимся в Монрови.
— Вы не понимаете… — снова начал капитан.
— Это вы не понимаете! — заорал Переда. — Я взорву самолет, если мы не сядем в Монрови. Мне нужно сесть только в Монрови. Вы меня понимаете? Только в Монрови. И никакого другого аэродрома я не признаю.
Второй пилот посмотрел на капитана.
— Летим в Монрови, — сказал капитан, нахмурясь.
— Вот так-то лучше, — кивнул Переда, — а если вы вдруг не сумеете посадить свой лайнер, позовите меня. Я был летчиком и водил такие самолеты много лет. Если понадобится то снова готов сесть за штурвал. Это касается и тебя, молодчик, — обратился он ко второму пилоту, — если понадобится, я просто выброшу тебя за дверь и сам поведу самолет.
На этот раз капитан взглянул на второго пилота.
— Летим в Монрови, — твердо сказал командир, — постараемся там сесть.
— Хорошо. — Переда вышел из кабины экипажа. И только в коридоре обнаружил, как вспотел. Господи, только не это, взмолился Переда. Если погода не даст посадить самолет в нужном месте, все рухнет. Они же проверяли заранее, и их уверяли, что в это время года в Монрови стоит идеальная погода. Он прошел в конец самолета. Хулио с его подружкой нигде не было. Пассажиры спали на своих местах.
Разъяренный Переда прошел в туалет и вышиб там дверь. Раздался испуганный крик девушки.
Так и есть. Эти двое идиотов, забыв про свою вахту, занимались любовью в туалете. Очевидно, чувство опасности вызвало у них острый приступ желания. Но рассерженный Переда меньше всего хотел думать в этот момент об их чувствах.
— Кретины! — закричал он изо всех сил. — Идите на место, иначе я сам прострелю вам головы.
Хулио натягивал брюки, пытаясь одеться в маленьком пространстве туалетной кабины.
Девушке было легче. Она просто опустила платье.
