сильном преувеличении именовали «неодолимым фасадом Франции». Столетием позже эти слова стали истиной. Но и мощное воздействие нашей тяжелой и сверхтяжелой артиллерии оказалось недостаточным для того, чтобы везде подготовить форты Вердена для их штурма. Доказательство тому, что умело расположенные потайные укрепления, которым благоприятствовали особенности ландшафта, как и прежде имели большое значение. И все же необходимо учитывать, что под Верденом речь шла не об атаке на крепость, а о громадном позиционном сражении, ведь Верден получил свое значение, главным образом, благодаря соседним с ним укреплениям. С тех пор как технически стало возможно придавать бо́льшую мощь и полевым укреплениям, устаревшим теперь оказалось укрепление крупных городов. Они и без того давно уже потеряли свое значение как ядро крепости и могли в будущем претендовать на роль лишь мест размещения в центре укрепленных зон. Чтобы иметь возможность быстро создать их, необходимо было еще в мирное время заготовить требуемые материалы в предполагаемых для этого пунктах. При потребности можно было из назначенных центральных мест выдвинуть их к местам, где оборудовали позиции. При размерах имеющихся средств можно было воздвигнуть постоянные укрепления лишь на нескольких особенно важных пунктах на границе. Такие форты тут же получали и полевые позиции по соседству с ними. Укрепленные приграничные города когда-то имели особое значение как защищенные базы снабжения. Но теперь, с тех пор как снабжение гарантировали железные дороги, это уже не было им свойственно.
Позиционная оборона
Полевые позиции раньше использовались довольно часто. В войнах Людовика XIV роль играли Штолльхоферские (в северном Бадене) и Вайссенбургские линии за Лаутером. Они же затем сказались и в первой коалиционной войне против Франции после революции. Это были кордонные позиции, к которым прибегал в Семилетнюю войну и принц Генрих в Саксонии. Там столь робкий противник, каким была имперская армия[348], запутался в этой войне постов, ведь в начале революционных войн из-за недостатков тогдашних французских войск и распыления их сил было вполне достаточно отражать их.
Причины, по которым велась война именно такого рода и последовавшая ее неудача, а также смена воззрений относительно обороны, точно выражены словами Клаузевица: «В Тридцатилетнюю и в войну за Испанское наследство развертывание армии и ее расстановка были одним из важнейших составляющих сражения. Как правило, они давали большое преимущество обороняющемуся, так как он уже был развернут и расставлен. Как только маневренность войск стала больше (при Фридрихе Великом), эти плюсы исчезли, а атакующий на некоторое время получил перевес. Теперь уже обороняющиеся искали защиты за реками, глубокими долинами и на горах (Даун против короля Фридриха). Тем самым он вновь получал решительное превосходство, которое продолжалось до тех пор, пока атакующий не стал настолько подвижен и умел, чтобы самому осмелиться действовать на пересеченной местности и наступать разделенными колоннами, таким образом обходя противника (в ходе революционных войн). Это привело к все большему растягиванию, а оно должно было привести атакующего к мысли сконцентрироваться на паре позиций, чтобы прорвать тонкую линию. Таким образом, атакующий в третий раз получил перевес, а обороне пришлось вновь менять свою систему. Это она и сделала в ходе последних (имеются в виду наполеоновские) войн. Свои силы стали держать в крупных массах, как правило, не разворачивая их где придется, частью скрывая, но всегда оставаясь в готовности выступить против атакующего, если он окажется более растянутым. Порой это отнюдь не исключало полностью пассивной обороны страны. Преимущества ее были слишком велики, поэтому до нее и не доходили в сотый раз в рамках одной кампании. Однако такая пассивная оборона не является главным содержанием кампании, а потому не от нее зависят итоги.
Если атакующий отыщет некое новое мощное вспомогательное средство, то и оборона вновь изменит свою методу. Однако, так как последней всегда известна местность, а ландшафт и почва с их особенностями теперь более чем когда-либо стали составляющей войны, то в целом естественный перевес ей (обороне) гарантирован»[349].
Такое новое средство атакующему было предоставлено лишь в наше время в виде современного вооружения. Поэтому войны XIX столетия, последовавшие за наполеоновской эпохой, поначалу не внесли никаких существенных перемен в соотношение между наступлением и обороной, хотя постепенный прогресс военной техники все же стал со временем сказываться. Исключение составляет только Гражданская война в Америке 60-х гг. прошлого[350] века. Там обе стороны уже очень скоро приучились окапываться. На решающем театре военных действий в Виргинии широкая лесная полоса предоставляла, кроме того, возможность валить лес и в кратчайшие сроки создавать искусственные препятствия. В 1864 г. генерал Ли встретил главнокомандующего северян на удачно выбранной позиции. Тогда также нашли свое подтверждение слова Клаузевица: «В мире почти нет позиции, на которую в прямом смысле слова нельзя было бы забраться; случаи, вроде Перекопского перешейка (в Крыму) из-за редкости их едва ли стоят здесь особого упоминания»[351]. Однако Ли за счет своевременного отхода смог избежать опасности охвата и встретить своего врага на новой укрепленной позиции. Земля северной Виргинии была перекопана на участке шириной более чем в 70 км. Несмотря на то, что его 120 тысяч давали двойной перевес над Ли, а орудий у него было больше на треть, Грант так и не смог одолеть армию конфедератов. В ходе неоднократных фронтальных атак, «ударов молотом», которыми он рассчитывал раздавить врага, северяне лишились около трети сил. И так как в отличие от конфедератов он был в состоянии возместить свои потери, то в конце концов Грант отказался от дальнейших атак и попытался за счет обхода позиций водным путем, погрузив армию на корабли, перенести театр военных действий на северный берег р. Джеймс, чтобы оттуда наступать на Ричмонд.
В войне 1870–1871 гг. в сражении при Гравелот – Сен-Прива[352] было особенно хорошо показано, какую силу – рассматривая это чисто локально – предоставляет хорошо выбранная позиция при огне пехоты на больших дистанциях. В еще большем масштабе это проявилось в 1877 г. под Плевной, хотя значение, обретенное на этой позиции османами, должно рассматриваться в основном в оперативной плоскости. Они располагались лишь в 3 дневных переходах от русского моста через Дунай под Систовым, находясь на фланге уже начавшегося вторжения на Балканы. Тактические ошибки, допущенные русскими в атаках на объявившегося на их фланге противника, в дальнейшем создали позициям под Плевной славу, которой она ни в коем случае не соответствовала. То же касается и позиций буров в войне в Южной Африке. Там, в первую очередь, проявилась большая эффективность многозарядных мелкокалиберных винтовок против атакующего по старинке противника. Действенность современной техники в большем масштабе проявилась в Маньчжурской войне 1904–1905 гг. И все же, занятые в
