что делать дальше. Что мы снимем ее парня с иглы. Запрем его в доме, если понадобится. Повторила ей десять раз, что все уладится. То есть она знала, что проблема с деньгами может решиться, и если все равно убила себя, то от стыда. Потому что это я ее застыдила.
Из вежливости надо было бы возразить, сказать, что тут нет вины Салони, но честность заставила Гиту промолчать.
– Где ее сын сейчас?
Салони вздохнула:
– Понятия не имею. Слинял куда-то. Даже не появился на похоронах, чтобы поджечь погребальный костер матери, эгоистичный чутья. Лучше быть бесплодной, чем родить такого сына. – Она покосилась на Гиту: – Прости.
Гита не стала ее разубеждать.
– Тогда кто оплатил похороны Руни? Ты?
Салони кивнула:
– Этим я, конечно, ничего не исправила, но мне показалось, что надо поступить именно так. – Она робко улыбнулась. – Как там твоя мама всегда говорила? Съела кошка девятьсот мышек и отправилась в хадж?
Гита не сказала, что недавно эта пословица вспомнилась и ей самой.
– Да.
– Я скучаю по твоей маме.
– Я тоже. – Боль утраты вдруг стала чуть легче от того, что ее разделила с ней Салони. Оказалось, что Гита не одна, кто помнит о матери, и от этого мать стала чуть более живой в ее воспоминаниях. – Она очень тебя любила, Салони. И была бы рада увидеть, что вы с Саурабхом так счастливы.
– Да уж, Саурабх сейчас определенно счастлив, – хмыкнула Салони. – Посмотрим, как он будет чувствовать себя, когда проснется завтра утром. – Она откашлялась. – Но ты права. Мы с ним действительно счастливы. В целом. Спасибо Всевышнему, он у меня бесхарактерный.
– А как же иначе? В отношениях есть место только для одного самодура с характером.
– Заткнись. И еще он продвинутый. Современный. Например, ему нравится, когда я с ним выпиваю. Кто из мужчин позволяет женам такое? И у него хватает ума не всегда принимать сторону матери в наших с ней перепалках. Ему даже удалось уговорить эту горгулью не брать приданое за меня у моих родителей. Представляешь? Его семья ведь тоже бедствовала. Но мы с ним из одной касты, и это оказалось важнее денег. Ну, это и еще то, что у меня светлая кожа. А, ну да, и глаза. Я тебе не рассказывала? Когда у нас родились дети, свекровь постилась по две недели, моля богов о том, чтобы у них глаза позеленели. Стерва…
Гита не стала уточнять, что Салони не могла рассказать ей об этом, потому что они не общались последние шестнадцать лет. Она просто кивнула.
– У старших поколений пунктик на санскарах[125]. Рамешу тоже пришлось убеждать свою семью не брать за меня приданое, и он выиграл эту битву. И за это я всегда была ему благодарна, несмотря на то, в какую тварь он превратился. У моих родителей не было сына, который мог бы позаботиться о них в старости, так что им нельзя было обойтись без сбережений. – Гита помолчала. – Хотя по правде не было у них никаких сбережений. Мне до сих пор не верится, что отец мог оставить столько долгов. Я знаю, он этого не хотел, но не перестаю удивляться, потому что мне казалось, что я знаю его лучше.
– Так… – Салони опять закашлялась. – Послушай, Гита, я…
– Эй, откуда он тут взялся?!
– О, я забыла тебе сказать…
– В чем дело? – уставилась Гита на Карема, который играл с Бандитом у крыльца ее дома – бросал палку, и пес приносил ее обратно.
Когда женщины подошли, Бандит обнюхал лодыжки Салони и со знанием дела оседлал ее ногу. Салони, лягнув его, спряталась за спину Гиты, но насильник последовал за ней.
– Салонибен попросила меня доставить тебе выпивку на дом. – Карем достал из сумки бутылку.
Салони хихикнула, все еще отбиваясь от Бандита:
– О, да, это мой подарок, Гита. А то надоело – как ни приду к тебе, выпить нечего, кроме воды. Эй, не могла бы ты сказать своему псу, что я замужняя женщина?!
– Когда ты успела?.. – начала Гита и вспомнила, что Салони возвращалась в лавку Карема якобы за ключами, забытыми там. – Ладно, проехали. Зайдешь? Бандит, отстань от нее!
Салони и Карем ответили на вопрос хором: она сказала «Нет», а он – «Да». Карем тотчас смутился и пробормотал:
– О, черт, прости, я думал…
Широкая улыбка Салони показалась Гите оскорбительной:
– Карембхай, я обещала Гите составить компанию, но мне срочно нужно домой. Может, останетесь и поболтаете с ней?
– Конечно.
Когда Карем наклонился погладить Бандита, Гита ущипнула Салони за локоть и прошипела:
– Что ты творишь?
– А ты? Тебе нужно алиби! Пусть он останется!
– Мы уже обеспечили себе алиби!
Салони поиграла бровями – опять же, как сочла Гита, крайне оскорбительно:
– А все равно пусть останется. – И была такова.
Гита отперла дверь своего дома, но входить не спешила.
– Ты не обязан оставаться. Салони… она вечно плетет интриги. Я знаю, что тебе нужно возвращаться к детям.
– Они и без меня справятся. Я хочу с тобой поговорить. Можно? – Гита кивнула. – Бандита тоже позови. Он, наверное, проголодался.
В доме Карем осмотрелся с тем же интересом, с каким Гита недавно изучала его жилище. Пока она ставила кипятиться воду в кухонном закутке, он разглядывал ее рабочий стол.
– Почему ты не пьешь алкоголь? – спросила Гита. – Из-за религии?
Он включил радиоприемник.
– Да я пробовал, просто меня это не увлекло. Я больше по табаку. Но дочка взяла с меня обещание, что я брошу, так что теперь позволяю себе всего одну биди по вечерам.
– Салони хочет, чтобы я с ней выпила.
– Не знал, что вы с Салонибен дружите.
– Когда-то дружили. Может, опять подружимся. Для меня самой это новость.
– Новости не всегда бывают плохими.
– Карем, я чувствую, что должна сказать тебе: тем вечером, у тебя, когда мы… ну…
– Да?
– Это было чудесно. – Она стрельнула в него глазами – хотела тем самым продемонстрировать самоиронию, показать, что сама над собой подшучивает, но получилось глупо и некрасиво. – Ну, пока я все не испортила.
– Ты ничего не портила.
На лице Гиты отразилось удивление, и Карем рассмеялся:
– Мы оба виноваты. Совместное, так сказать, фиаско. И кстати, то, что было до, мне тоже понравилось. Ты женщина прямолинейная, и я это уважаю.
Гита досадливо нахмурилась, но он был слишком занят собственными мыслями и тем, что собирался дальше сказать, поэтому продолжил:
– Я тоже буду прямолинейным. Я говорил, что мы друзья, Гита, и это чистая правда, но еще мы взрослые люди, и не буду скрывать, что у меня есть мотивы, выходящие за рамки дружеских, – глупо было бы это отрицать, да и жалко тратить время, которого у меня и так немного… Но это не значит, что наши отношения должны выйти за рамки дружеских. Мне в любом случае нравится с тобой общаться.
Гита сглотнула. Она вдруг поняла, что люди играют в такие игры не
