— Но только не всё так просто. Дело в том, что я привёл её сюда не только потому, что она нравится мне до одури.
Друг, прищурившись, смотрит на меня, ловя каждое слово.
— Я не могу тебе всего рассказать, потому что все детали никого не касаются, но Кристина прячется от своего бывшего, — выдаю я, как мне кажется, самую приемлемую версию правды.
— Подожди, Арчи, а с каких это пор ты заделался долбаным рыцарем?! — Фил хмурится. — Зачем такие сложности? Нужно поговорить с ним, объяснить более подробно, если их ничего уже не связывает.
— Насколько я понял, у этого придурка башню напрочь снесло, он звонил ей сегодня, угрожал. Как раз, когда мы в "Банке" отдыхали. Вот я и решил, что моя помощь не помешает. Да и пацана жалко.
— Тебе не кажется, что одного психопата нам было более чем достаточно? — приподнимает бровь Фил и посылает в мою сторону выразительный взгляд. — Только после прошлого концерта без заявок отошли, теперь ещё и бывший Кристины решил жизнь подпортить. Мне не нравятся такие повторы.
— Ну и что ты предлагаешь? — спрашиваю, облокотившись на стенку балкона. — Оставить её одну и пусть разбирается? Надо было ей сказать: "Милая Кристина, вот решишь все свои проблемы, тогда и приходи"?
Внизу гуляют мамаши с детьми, соседские бабушки, вооружившись свежим набором сплетен, выглядывают не по возрасту острым глазом потенциальных жертв, скатывающихся по их авторитетному мнению в пучину разврата. Чуть вдалеке мужики играют в домино, с азартом забивая козла. День неуклонно катится к закату.
— Ничего я не предлагаю. — Филин следует моему примеру, и вот уже мы стоим рядом и, как в детстве, плюём с балкона.
— Я считаю, нужно оставить всё как есть, — говорю, снова закуривая. Какая это уже по счёту сигарета? Третья? — Во всяком случае, этим вечером. Завтра будет день, будет и песня.
— Ты сказал, он звонил ей? — спрашивает Фил, бросая в мою сторону пристальный взгляд. — Бывший этот?
— Да, сегодня.
— Дай мне её номер телефона.
— Собрался ночами звонить и страстно в трубку дышать? — усмехаюсь, глядя как кривится Фил.
— Нет, — отрицательно машет головой. — Родилась в голове одна мыслишка.
— Делись срочно.
— В общем, есть у меня один должник, которому я вроде как жизнь спас.
— Птичкин брат, что ли?
История, когда Филин закрыл собой от взрыва брата своей девушки, ещё долгое время была у всех на слуху. После неё мой друг стал настоящим героем в глазах многих и многих, а я лишний раз убедился, что не зря столько лет доверяю ему безоглядно.
— Он самый, — отвечает Филин и улыбается. — В общем, отдам ему номер, пусть по своим каналам пробьёт входящие вызовы. Может, что интересное накопаем.
— А это идея! Хорошо, так и поступим. Филин, ты всегда башковитый был.
— Грубая лесть, конечно, но для разнообразия сойдёт.
Достаю из кармана телефон и диктую нужный номер.
— Парням можно рассказать? — спрашивает Фил, прищурившись. — Или хранить тайну?
Я секунду размышляю, потом говорю:
— Да, думаю, самим нам не справиться.
Фил кивает и убирает телефон в карман.
— Надо возвращаться, а то у меня уже горло от табачного дыма саднит.
* * *
— Уснул?
— Удивительно даже, но да, — говорит Крис, входя на кухню. — Думала, на новом месте до утра скакать будет, а он заснул, даже сказку не дослушав.
— Отлично.
— Это всё вы с Филом, — улыбается, садясь напротив. — Это же надо было: четыре часа с железной дорогой играть! Никогда бы не подумала, что вас может настолько увлечь какая-то игрушка.
— Все мы родом из детства. Спроси Фила, и он тебе расскажет, на что мы бы с ним пошли в детстве ради такой игрушки. Да душу продали, предложи нам кто такой обмен.
— Хорошо, как-нибудь спрошу. — Внезапно её лицо мрачнеет и Крис спрашивает: — О чём вы на балконе столько времени болтали?
Не думаю, что ей сто?ит знать все подробности, поэтому вру:
— О закупках новых запчастей. Это нудные и малоинтересные разговоры, поэтому и вышли из комнаты.
Крис молчит, о чём-то задумавшись. Мне кажется, я не слишком убедил её, но что поделать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Точно не обо мне разговаривали?
— С чего такой вывод? — Всё-таки не поверила. — Только о запчастях и говорили.
— Просто знаешь, — начинает, но потом машет головой. — Нет, не обращай внимания. Глупости это всё.
— О чём ты? Рассказывай, давай, пусть и глупости.
Протягиваю руки и обнимаю Крис. Она покорно кладёт голову мне на плечо и утыкается носом в ключицу.
— Когда мы все вместе ужинали, всё время казалось, что Фил как-то странно смотрит на меня. Постоянно ловила на себе его взгляд — серьёзный, хмурый даже. Фил шутил, смеялся, но периодически, словно изучал меня. Вот и подумала, что не нравлюсь ему и на балконе он именно об этом с тобой разговаривал.
— Ничего подобного.
Какая же она всё-таки дурочка.
— А когда вы вернулись, мне весь вечер казалось, что он за мной следит своими чёрными глазищами.
— Он просто плохо тебя знает, — пытаюсь её успокоить. — А ещё Филин — знатный параноик. Так что не обращай внимания и давай вина выпьем.
— А давай, — соглашается, но из объятий высвобождаться не спешит. — Знаешь, после всех этих волнений одно желание: напиться вдрызг и горланить песни дурным голосом.
— Давай горланить, давай ходить по крышам, танцевать на улице у всех на глазах безумные танцы, прыгать с тарзанкой. Просто жить давай.
— Давай.
— Крис, я тебе должен кое в чём признаться.
— Надеюсь, ты не продаёшь наркотики на детской площадке?
— Нет, я не так сильно ненавижу детей. Я о другом. После того, как погибла Наташа, у меня была парочка серьёзных нервных срывов и примерно сотня поменьше масштабом.
— Ты упоминал. Но в этом нет ничего удивительного.
— Это да, но с тех пор я почти не сплю, а лишь медленно убиваю себя. Гнию изнутри и ничего не хочу с этим делать, потому что однажды мне показалось, что жить больше незачем. — Запускаю пальцы в её волосы и перебираю шелковистые пряди. — Но сейчас кажется, что ещё не всё потеряно, понимаешь? Ты стала мне намного ближе, чем мог ожидать.
— Это приятно слышать, — говорит Кристина и поднимает на меня свои дымчатые глаза. — Ты мне тоже очень дорог, хотя после Никиты я представить себе не могла, что смогу вот так с кем-нибудь сидеть совсем рядом и не испытывать отвращения.
— Знаешь, мне кажется, что только что мы почти признались друг другу в любви, — смеюсь, потому что это, в самом деле, забавно.
— Похоже на то, — усмехается и снова утыкается носом в мою ключицу. — Я так сердилась на Женечку, что он побежал тогда к вам. И испугалась.
— Испугалась? — спрашиваю, точно не верю её словам. — Филина, наверное, я же такой очаровательный. Как меня можно было испугаться?
— Дурак! — смеётся и толкает ладошкой меня в грудь. — Я испугалась, что он потерялся. Вокруг такая суета была, столько неординарных и колоритных личностей, мотоциклы. А тут Женя — несносный ребёнок — вырывает свою руку из моей хватки и бежит куда-то. Такая паника на меня нахлынула, казалось, что больше никогда его не увижу. Если бы не его тяга к стихам и публичному декламированию, я бы ещё долго бегала по парку с выпученными глазами.
— Да уж, стихи он читает отменно.
— Это его страсть, как и мотоциклы, кстати. По секрету — ты его кумир. Он вообще слишком доверчивый, и меня это сильно беспокоит.
— Он ещё маленький, пусть доверяет людям, пока они его не разочаровали окончательно. Не бойся за него, мне кажется, у него всё будет хорошо, потому что он потрясающий маленький человек.
— Знаю, но так боюсь, что его обидит какая-нибудь сволочь и разобьёт ему сердце.
— Крис, ты мать, для тебя нормально волноваться, но рано или поздно его сердце всё равно разобьётся — это жизнь и от неё никуда не деться.
— Да понимаю, просто хочется, чтобы этот момент наступил как можно позже.
