тоже видела будущее с ним. Каким прекрасным оно могло бы выглядеть. Я представила это ясно как день — наши тела соединены, наши взгляды встретились, пока мы шли среди лугов с дикими цветами под заходящим солнцем… и мириады
других видений, снов, о которых я бы не хотела думать
сейчас, промелькнули в моей голове. Каждый раз, когда мы были вместе, и я была завернута в защитный кокон его рук, видения становились все сильнее и сильнее, пока я больше не могла отгораживаться от них.
И по мере того, как я узнавала больше о Трэвисе, я получила ответ на вопрос, который задала, когда сидела и читала об ужасной смерти его отца.
Кто помог Трэвису скорбеть?
И чем больше он рассказывал о себе, о позоре и ноше, которые он нес, тем больше я понимала, что моя догадка была верна: никто. Поэтому он попытался исцелиться самостоятельно и пошел по неверному пути. Может быть, обиженная часть меня, которая никогда не получала никакого исцеления, распознала в нем ту же рану.
И это тоже напугало меня, потому что заставило мое сердце потянуться к нему, желая — нуждаясь — в утешении, заботе, любви.
И поэтому да, я использовала Гейджа как деревянный детский меч, выставленный против монстра, надвигающегося из темноты. Бесполезный щит против чего-то слишком могущественного, чтобы сражаться.
И все это в любом случае неважно, потому что мы уезжаем.
Я сполоснула зубную щетку, положив ее на раковину, как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. Я замерла, встретившись взглядом с собственным отражением в зеркале.
— Хейвен, открой.
Я тяжело вздохнула.
Истон.
Мое сердце упало, но облегчение быстро привело меня к двери.
«Я уезжаю утром».
Он действительно уехал.
Я распахнула дверь и увидела своего растрепанного брата, с налитыми кровью глазами.
— Выглядишь ужасно.
— Спасибо, — саркастически сказал он, входя в комнату и опускаясь на край кровати. Я села рядом с ним, поджав под себя ноги.
— Тяжелая ночка? — догадалась я.
— Не-а. Спокойная ночь. Я развеялся с ребятами из пожарной части. Мы немного перебрали, но ничего такого.
Я внутренне вздохнула, наблюдая за ним мгновение.
— Итак, что случилось?
Он помолчал, проводя рукой по волосам, прежде чем встретиться со мной взглядом.
— Что ты думаешь о том, чтобы остаться здесь еще немного?
— Остаться? — мои глаза расширились. — Что? В Пелионе? Нет. Наш план…
— Я знаю, каков наш план. Но… мне здесь нравится. Я здесь вписываюсь.
— Ты сжег здесь мосты, Истон.
— Шериф Хейл? Нет… я думаю… я не думаю, что он затаил обиду. — Он отвел взгляд, как будто обдумывая что-то, чего не сказал.
Страх лизнул мое сердце, как пламя, уничтожившее наше здание, нашу жизнь. Я сглотнула. Представить будущее с Трэвисом — это одно. Знать, что он, возможно, тоже хотел того же со мной… если бы этому желанию можно было доверять. Но остаться, чтобы выяснить? Что ж… для этого потребовалась бы определенная доля мужества, которого у меня просто не было, и я не могла позволить себе остаться.
— Нет. Мы должны продолжать двигаться.
— Что произойдет, если ты остановишься, Хейвен?
Мой пристальный взгляд метнулся к нему.
— Что?
— Что произойдет, когда ты перестанешь двигаться?
Мое дыхание стало прерывистым, сердце набирало скорость. Истон встал и сел на край рядом со мной.
— Хейвен, что произойдет?
— Это настигнет меня! — выпалила я. — Это все настигнет меня. — И тогда мне придется начинать все сначала, снова рисковать, снова заботиться. Больше никаких оправданий. Больше никаких временных.
Я не была готова. Ведь так?
Он положил свою руку поверх моей.
— Пора остановиться, Хейвен. Ты должна перестать убегать. Ты тащишь меня за собой, а я этого больше не хочу.
Моя голова повернулась в его сторону, тяжелый шар отчаяния опустился внутри меня.
— О, Истон, — выдохнула я, мое лицо скривилось, рыдание подступило к моему горлу. Я закрыла лицо руками. — Я пытаюсь защитить и тебя!
Истон протянул руку и мягко убрал мои ладони.
— Но ты не обязана. Ты уже сделала это. Тысячу раз. — Он развернулся ко мне более полно, придвигаясь ближе. — Послушай, я тоже виноват. Я действовал таким образом, что не смог бы нигде оставаться, даже если бы захотел. Я сжигал мосты, чтобы не было больно уезжать.
Я прерывисто вздохнула.
— Ты не хотел ехать в это путешествие, не так ли?
Он медленно покачал головой.
— Нет, но я знал, что тебе это нужно, и я не собирался отпускать тебя одну. — Он одарил меня легкой усталой улыбкой. — Признаюсь, не думал, что мы все еще будем в пути два года спустя. — Он сделал паузу, наклонив голову, когда улыбка погасла. — Ты пожертвовала ради меня всей своей жизнью, сестренка. И настала моя очередь. Но мы уже достаточно долго в пути. Давай останемся, Хейвен. На этот раз давай останемся. Мне нравится работать в пожарной части. Я думаю, что там у меня могло бы быть будущее. Я вижу это. Давай останемся, — мягко повторил он. — Даже если это означает встретиться лицом к лицу с прошлым.
— Я ненавижу ее, Истон. — Это вырвалось у меня изо рта, как граната, которую заложили два года назад, и она взорвалась только сейчас. — Ненавижу ее, — сказала я, мой голос сдавили слезы. — Я продолжала ждать, что она станет чем-то большим, сделает то, что лучше для нас, но она никогда этого не делала.
— Я знаю, — ответил он. — Я знаю, Хейвен. Но ты также и любила ее, и это самое худшее. Но сейчас нам обоим пора забыть об этом. Мы должны попытаться.
Я печально кивнула. Я любила ее. Глубоко. И хотя она не могла заботиться обо мне, я пыталась заботиться о ней. Но это никогда не имело значения.
Иногда я задавалась вопросом, есть ли у меня какая-то форма ПТСР.
Может быть, от пожара. От того, что мы увидели нашу мать мертвой — страх реальной жизни преследует меня.
Непрекращающаяся борьба, боль, бесконечные попытки, которые, казалось, ничего не давали. Может быть, я думала, что если бы я могла спасти ее, то все это имело бы смысл. Но я не смогла. Возможно, никто не смог бы. И я должна была принять это и снять себя с крючка, если я когда-нибудь буду по-настоящему счастлива. Если я когда-нибудь перестану убегать.
— Я боюсь, — призналась я. — Все, кто, как я надеялась, полюбят меня, ушли. В конце концов, они всегда уходили.
Истон потянулся и схватил меня за руку, сжимая.
— Я не уйду, — сказал он. — Ты застряла со мной на всю жизнь.
А потом мой младший
