— Думаю, этого не знает никто.
— Далее Киссун? Тесла опять замялась.
— Да, — сказала она наконец, — даже он.
— Значит, он убил мудрейших, чтобы получить то, не знаю что? — произнесла Феба с явным недоверием.
— О, он не просто убил их. Он спрятал их тела в прошлом.
— Ну-ка, ну-ка.
— Клянусь. Он ведь убивал самых важных людей, пони маешь? Важнее, чем Папа Римский или наш президент. Ему нужно было спрятать их так, чтобы их никогда не нашли. И он выбрал для этого место под названием Троица.
— Где?
— Важнее знать когда, — ответила Тесла. — В Троице взорвали первую атомную бомбу. Шестнадцатого июня сорок пятого года. В Нью-Мехико…
— И ты говоришь, что там он прятал тех, кого убивал?
— Там. Кроме…
— Что такое?
— Однажды он совершил одну ошибку. Маленькую ошибку… Он запер сам себя.
— В прошлом?
— Да. Вместе с бомбой, готовой взорваться. Тогда он сделал Петлю и пустил в ней время по кругу за секунду до взрыва.
Феба улыбнулась и покачала головой.
— Что такое? — спросила Тесла.
— Не знаю, в своем ты уме или нет, но, если это записать, ты могла бы отлично заработать. Например, сделать кино для ТВ.
— Это не кино. Это правда Я знаю точно, потому что была там три раза. В Петле Киссуна.
— Значит, ты на самом деле его видела? — спросила Феба
— Конечно, видела, — ответила Тесла.
— Ну и…
— На что он похож?
Феба кивнула. Тесла пожала плечами.
— Трудно подобрать слова, — сказала она.
— А ты попробуй.
— Пять лет я пыталась забыть о нем. Но не смогла Каждый раз что-нибудь — что-нибудь грязное, мерзкое, вроде за паха собственного дерьма, — напоминало о нем. Понимаешь, с виду он так, ничего особенного. Маленький, старый, вы сохший. Но он мог одним взглядом увидеть тебя насквозь. Прочитать все твои мысли. Разглядеть твое нутро. Использовать, поиметь. — Тесла потерла руки, пытаясь их согреть, но они не согрелись.
— И что с ним случилось?
— Он не удержал время.
— Что? — спросила Феба непонимающе.
— Ту самую маленькую Петлю времени, которую создал за секунду до взрыва, — объяснила Тесла— И он отпустил ее.
— Значит, бомба взорвалась?
— Да, и он вместе с ней.
— Ты была там?
— Нет, иначе бы я здесь не сидела Но я ушла оттуда последней, я уверена в этом. — Она откинулась на спинку стула. — Вот и все, что я могу тебе рассказать. По крайней мере, сейчас.
— Занятная история.
— И ты не поверила ни слову.
— Кое-чему почти поверила. Кое-что показалось смешным. А еще кое-что… Еще кое-чему я не хочу верить. Страшно.
— Значит, ты не пойдешь со мной к Эрвину?
— Я этого не говорила, — сказала Феба.
Тесла улыбнулась и полезла в карман своих кожаных штанов.
— Что ты ищешь?
— Деньги, — ответила Тесла. — Если ты решила рискнуть вместе со мной поохотиться на ликсов, позволь мне хотя бы заплатить за пиццу.
X
1
Когда толпа на улицах начала редеть, Эрвин пожалел, что поссорился с Доланом. Ноги болели, все его несуществующие кости ныли от усталости, но он и без проверки знал: призраки не спят. Он будет бродить всю ночь напролет, пока жители Эвервилля, закрыв двери и окна, спокойно погрузятся в сон. Он брел по Мейн-стрит, как одинокий пьянчуга, мечтая снова встретить женщину, услышавшую его шепот у Китти. Она услышала его, пусть даже не совсем разобрала слова, а другие, в ком билось живое сердце, вообще ничего не замечали, как бы он ни кричал. Наверное, эта женщина необыкновенная, решил Эрвин. Например, она телепат.
Кое-кто его все же заметил. На Эппл-стрит из-за угла на встречу Эрвину вышли Билл и Мейзи Уэйтс, прогуливавшие двух своих лабрадоров. Собаки, поравнявшись с Эрвином, учуяли его присутствие. Возможно, они услышали запах — точно Эрвин не знал. Так или иначе собаки вдруг зарычали, шерсть у них на загривке вздыбилась, лабрадорша припала к земле, а пес вырвался и рванул куда-то, волоча по земле поводок. Билл — ему было за пятьдесят, и он был далеко не в форме — с воплем бросился догонять.
Поведение животных огорчило Эрвина. У него никогда не было собаки, но вообще-то он любил их. Неужели призрачное состояние так противоестественно, что одно его приближение сводит собак с ума?
Эрвин присел на корточки и ласково заговорил с лабрадоршей.
— Все хорошо, все хорошо, — повторял он, протягивая к ней руку. — Я никого не трону.
Собака захлебывалась лаем рядом с хозяйкой, которая беспомощно смотрела в спину мужу, догонявшему пса. Эр вин наклонился ниже, продолжая уговаривать, и животное, похоже, наконец услышало его. Лабрадорта наклонила го лову набок, и ее лай стал тише.
— Вот так, — сказал Эрвин, — вот так. Видишь, я не страшный, правда?
Ладонь его была теперь в двух футах от ее носа. Яростный лай превратился в обычное тявканье. Эрвин поднес руку еще ближе. Собака наконец умолкла, легла, перекатилась на спину и подставила живот, разрешая почесать себя.
Мейзи Уэйтс уставилась на нее.
— Кэти, что это ты улеглась? — удивилась она— Вставай.
Она потянула за поводок, пытаясь поднять собаку, но Кэти блаженствовала Вдруг она тихо зарычала, словно на мгновение вспомнила, как ее напугал тот, кто сейчас почесывал ей брюхо, а потом окончательно замолчала.
— Кэти, — устало повторила Мейзи и спросила возвращавшегося мужа: — Ты его нашел?
— А ты не видишь? — отвечал запыхавшийся Билл— Рванул к речке. Вернется, ничего с ним не сделается.
— Но машины…
— Сейчас нет никаких машин, — возразил Билл. — Ну, или почти нет. Ради бога, Мейзи, он ведь у нас уже убегал.
Тут Билл перевел взгляд на разлегшуюся на асфальте Кэти.
— Ах ты, старая шкура! — воскликнул он нежно и при сел, чтобы ее погладить. — Не понимаю, чего они так испугались?
— Меня, — сказал Эрвин, гладя живот собаки вместе с Биллом. Собака услышала. Она навострила уши и посмотрела на Эрвина. Билл, конечно, ничего не уловил, но Эрвин все равно продолжал: — Послушай меня, Уэйтс, пожалуйста! Если собака меня слышит, то и ты можешь. Послушай. Это я, Эрвин Тузейкер…
— Если ты уверен… — говорила в это время Мейзи.
— Эрвин Тузейкер.
— Уверен, — отозвался Билл. — Может, он будет дома раньше нас.
Он похлопал Кэти по солидному брюшку и встал.
— Пошли, старушка, — позвал он и, ехидно взглянув на жену, добавил: — Кэти, тебя это тоже касается.
Мейзи ткнула его локтем в бок.
— Уильям Уэйтс! — проговорила она грозно, изображая гнев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
