— Не забудьте про пчел, — добавил Диккерсон.
— Каких пчел? — не понял Эрвин.
— Вы знаете Фрэнка Тиббита? — спросил Диккерсон. — Который живет на Мунлейн?
— Нет.
— Он держит пчел. Вернее, держал. Десять дней назад они улетели.
— Это имеет значение? — спросил Эрвин.
— Если бы это был единственный случай, — сказал Нордхофф. — Но он не единственный. Мы, как вы уже, наверное, поняли, все видим и все слышим. В нашу задачу входит сохранить то, что мы создали, даже если люди про нас забыли. Мы знаем все. И есть десятки примеров…
— Сотни, — уточнил Конни.
— Вот именно, — сказал Нордхофф, — сотни странных случаев, каждый из которых в отдельности — такая же мелочь, как и пчелы Тиббита…
— В отличие от вашего убийцы, — перебил Диккерсон.
— Могу ли я закончить хоть одно предложение? — спросил Нордхофф.
— Можешь, если будешь говорить короче, — ответил Мелвин Поллок, старик одних лет с Нордхоффом. Большой тонкогубый рот выдавал в нем нераскаявшегося насмешника. — Он пытался вам сказать вот что: мы вложили в Эвервилль свою душу. Но мелочи, о которых идет речь, предвещают нам разорение.
— Когда город погибнет… — начал Диккерсон.
— Мы все погибнем вместе с ним, — закончил Поллок.
— Если мы мертвы, — проговорил Нордхофф, — это еще не значит, что мы должны лежать сложа руки.
Диккерсон хохотнул.
— Неплохо, Хьюберт. Будешь у нас теперь юмористом.
— Ничего смешного, — отрезал Нордхофф.
— Ну, почему же, — сказал Диккерсон, снова усаживаясь на камень. — Вот они мы, краса и гордость Эвервилля. Банкир. — Он отвесил поклон в сторону Поллока— Торговец недвижимостью. — Он указал на Кони. — И хозяин мельницы. — Тут он повернулся к Нордхоффу. — Ну и мы, остальные члены общества. Из последних сил мы цепляемся за свое достоинство, надеемся, будто сумеем что-то изменить, остановить то, что грядет. — Он указал рукой на жилые дома за оградой кладбища — Хотя каждому, кто не боится смотреть правде в глаза, ясно — все кончилось.
— Что кончилось? — сказал Конни.
— Время. Время Эвервилля кончилось. Возможно — Он замолчал и нахмурился. — Возможно, не только Эвервилля, но и всего человечества, — пробормотал он себе под нос.
Никто не отозвался, даже Нордхофф. Где-то на улице залаяла собака, но от этого знакомого звука легче не стало. Наконец Эрвин произнес;
— Флетчер знает.
— Что он знает? — спросил Нордхофф.
— Что происходит. Может быть, он это и устроил. И если нам удастся найти способ его убить…
— А это мысль! — воскликнул Конни.
— Если не спасем город, — сказал Диккерсон, явно об радованный появившейся перспективой, — то хотя бы позабавимся напоследок.
— Бог ты мой, да мы не в силах даже рассказать что-нибудь кому-нибудь, — возразил Долан. — Как же, черт возьми, мы сможем кого-то убить?
— Он не кто-то, — заявил Эрвин. — Он что-то. Он не человек.
— Бы слишком в этом уверены, — сказал Нордхофф.
— Я не прошу вас верить мне на слово, — ответил ему Эрвин. — Пойдите и посмотрите.
XI
1
Свой первый в жизни револьвер Тесла купила четыре го да назад во Флориде, в Форт-Лодердейле. Тогда она едва спаслась от двух пьяных громил из бара, которым не понравился ее вид. Никогда, никогда, поклялась она себе, она больше не выйдет на улицу без защиты. Она купила маленький револьвер сорок пятого калибра и даже взяла пару уроков стрельбы. Так что обращаться с оружием она умела.
Однако одним этим револьвером дело не ограничилось. Через полгода, проезжая через Луизиану, Тесла увидела револьвер, брошенный посреди пустого шоссе. Несмотря на предостережение Рауля, бубнившего у нее в мозгах, что оружие зря не выбрасывают, она подобрала его. Револьвер был старый, тяжелее купленного, в царапинах, испещрявших барабан и рукоять; но Тесле понравилось, как он лег в ладонь, и понравилось, что за ним кроется тайна.
Потом в Аризоне женщина по имени Мария Лурдес Назарено — Тесла познакомилась с ней на улице в городке Маммот — подарила ей третий. Если верить словам этой женщины, Лурдес, как она предпочитала себя называть, прождала Теслу на том углу несколько дней. Ей было видение, сообщила Лурдес, что скоро мимо проедет женщина, наделенная силой. Тесла ответила, что нет у нее никакой силы, но Лурдес стояла на своем. Она ждет не просто так, сказала Лурдес; она должна отдать орудия силы и очень огорчится, если Тесла их не возьмет. Она вручила Тесле ключичную кость, которая — как утверждала Лурдес — принадлежала святой Максине. Потом — медный компас, «чтобы указывать дорогу». И наконец маленький револьвер — без сомнения, самый красивый из трех орудий, изящный, с перламутровой рукояткой. Лурдес сказала, что у него есть имя, но имя это — секрет. Тесла узнает его сама, когда понадобится и когда придет время.
Время это никак не наступало. С момента той встречи прошло два года, но ни один из револьверов ни разу ей не понадобился.
Сегодня она о них вспомнила.
— Какой мне выбрать? — спросила Феба.
Они вернулись из пиццерии домой к Фебе с единствен ной целью: взять оружие.
— Ты умеешь стрелять? — поинтересовалась Тесла.
— Знаю, что палец нужно положить на курок, — сказала Феба.
Она выбрала револьвер Лурдес, переложила его из ладо ни в ладонь.
— Вряд ли будет трудно. Я же видела, как это делают. — Она прицелилась.
— Возьмешь этот? — спросила Тесла.
— Ага, — ответила Феба и улыбнулась.
— Стрелять будем только в крайнем случае.
— В то, что похоже на змею и воняет дерьмом
— Ты мне все еще не веришь, так?
— Какая разница, верю я тебе или нет, — отозвалась Феба.
Тесла на минуту задумалась над ее словами.
— Может, и никакой, — согласилась она. — Но я хочу, что бы ты была готова к худшему.
— Я готова, и не первый год, — сказала Феба.
2
В доме у Тузейкера было темно, но они подготовились и принесли с собой два фонаря. Большой держала Феба, по меньше — Тесла.
— Скажи, если что-нибудь почувствуешь, — мысленно попросила Тесла Рауля, когда они с Фебой ступили надо рожку к дому.
— Пока ничего.
Однако от дома тянуло фекалиями, и чем ближе они подходили к крыльцу, тем сильнее становился запах. С тех пор как они вышли из пиццерии, заметно похолодало, но Теслу бросило в пот, будто повысилась температура. Колени дрожали.
— Что нужно делать? — спросила Феба шепотом, когда они поднялись на крыльцо. — Постучим?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
