и будешь так ходить. Месяц, — расхохоталась предводительница.
— Идёт, — сморщился мужчина: выбора у него на самом деле всё равно не было.
* * *
Линдэль встретил Лиаса вечной весной, поддерживаемой здесь светлой магией. Тёплый ветер приятно ощущался на коже после холода осени по ту сторону границы. Между деревьями бродили олени, привыкшие к обществу эльфов. По ветками прыгали белки, над головой летали птицы. Животные не боялись и не убегали, увидев путника. Лиас взял на руки лисицу. Поглаживая богатый мех, он вспоминал мелкого зубастого Вредителя, который так ему и не дался, хотя дроу трепали хааи как угодно. Единственным продвижением в их отношениях было то, что монстр перестал на него реагировать, как на соперника и больше не бросался вылизывать Кьяра, едва завидев рядом с ним светлого эльфа.
По мере того как Лиас шёл всё глубже во владения светлых эльфов, на пути начали встречаться белые постройки, прятавшиеся в яркой зелени. Среди нетронутой природы стали попадаться вымощенные камнем дорожки и увитые цветущими лианами фонтаны на небольших полянах, вокруг которых собирались на водопой лесные животные.
Вскоре появились резные колонны с изображениями событий давно минувших дней, указывающие направление к центру города. Лиас никуда не торопился, поэтому с интересом изучал застывшие в камне сюжеты: возведение Линдэля, коронация молодого правителя, заключение мира с людьми, сражение с гоблинами. Светлый эльф остановился у барельефа, на котором было изображено пламя и воинственно воздевшая руки тёмная женская фигура: лес горел, черные завихри магии тянулись вперёд, отражаясь страданием на прекрасных светлых лицах воинов напротив, как теперь понимал Лиас, предводительницы. Мужчина вздохнул, отводя взгляд, и больше на колонны не смотрел. Возможно, именно такая сцена и ждала это место, если только он не вернётся вовремя. «Всё повторяется, — идя дальше, вздохнул про себя светлый эльф, — мир — бесконечный круг, меняются только декорации».
Дома Линдэля были построены прямо между вековыми деревьями, изящно вплетаясь в гармонию природы. Витые лестницы вели к лёгким беседкам среди крон. Мощёные белым камнем площади украшали фонтаны и статуи Богов и Богинь. Всё вокруг сияло едва уловимым белым светом. В воздухе был разлит аромат цветов. Светлые эльфы летящими силуэтами скользили среди деревьев, не спеша занимались своими повседневными делами и, заметив путешественника, легко улыбались ему. Здесь всё дышало безмятежностью и отражалось звонким радостным смехом вечной жизни.
Лиас наслаждался знакомой атмосферой, но до конца расслабиться и почувствовать, что оказался за пределами суетного мира, он не мог — предводительница дроу тёмным образом стояла у него перед глазами, не давая ни на секунду забыть, что он был здесь только по её воле и по её же воле вскоре должен был покинуть этот оплот безопасности и гармонии.
И всё-таки, оказавшись снова среди своего народа, Лиас чуть не забыл о времени. Для светлых эльфов оно не имело особого значения, и здесь, в городе, не ощущалось.
Его приняли как дома, и он просто отдыхал после долгой дороги. Эти дни были наполнены музыкой и не навязчивыми разговорами, щебетом птиц и шумом листвы. К счастью, Лиаса в основном расспрашивали о его родном городе Кайларосе, который спустя долгое время снова приоткрыл границы для внешнего мира, а не о его путешествии, так что даже разговоры по большей части доставляли ему удовольствие.
Мужчине также было приятно отдохнуть и от общества слишком тактильных тёмных эльфов. Особенно от Кьяра, для которого понятие личного пространства, видимо, не существовало в принципе, как, впрочем, и многие другие, вроде смущения или стыда. Лиасу казалось, что при таком агрессивном образе жизни, дроу наоборот должны были держать между собой дистанцию, но если у них в обществе и было что-то подобное, то на отношения в отряде явно это не распространялось. Светлые эльфы из уважения друг к другу никогда бы не стали лишний раз трогать чужое тело: у них тесный контакт был для родственников и для выражения симпатии. А у дроу он был для выражения чего угодно: от ненависти до любви. К этому было сложно привыкнуть: сложно принять, что прикосновения — это не что-то глубоко личное и священное, а просто элемент общения, такой же как слова.
Гуляя по благоухающим рощам, Лиас часто смотрел на небо, ища глазами феникса, но не находил. Похоже, Ная действительно временно предоставила ему полную свободу и даже не следила за ним. Светлый эльф был ей благодарен. И на самом деле не только за это. Как бы странно это ни звучало, но поймав его первой, женщина уберегла его от незавидной участи подопытной зверушки в клетке. С Наей его единственным неудобством было то, что он не мог уйти от неё по собственному желанию.
Лиас мог бы попросить помощи в городе, сказав, что его пленили, но он понимал, что предводительнице нужен был только один проводник, остальных она скорее всего просто приказала бы убить. Мужчина не хотел подвергать опасности чужие жизни, тем более, что не похоже было, чтобы его собственной что-то угрожало. Именно поэтому он всячески избегал разговоров о последних неделях своего пути и рассказывал только о том, как шёл с гномами и скакал по лесам в одиночестве. Ему бы стоило предупредить о том, что в лесу рыщет отряд Циры, но тогда неизбежно возникли бы вопросы, на которые он не хотел отвечать. Если бы он своим предостережением вывел светлых эльфов на отряд Наи, никто «спасибо» бы ему за это не сказал: полилась бы кровь, и, даже если бы дроу в итоге убили, это бы стоило очень дорого, а смысла в этом не была бы никакого: они не собирались ни на кого нападать — им нужен был только он, одежда и ещё пара вещей. Лиасу оставалось надеяться, что Цира будет придерживаться того направления, в котором ушла тогда после сражения и не свернёт сюда.
Светлому эльфу приходилось молчать слишком о многом, и это его тяготило. Скрывать что-то от своего народа было невыносимо, но он не видел лучшего выхода. Обманывать Наю он тоже не стал бы: во-первых, будучи светлым эльфом, просто не мог, а во-вторых, злить женщину у него не было никакого желания — она была слишком непредсказуемой, и один Хаос знал, что она на самом деле сделает, если он не сдержит своё слово.
Большая часть тех вещей, которые его попросили купить, были
