Ахиры утопали в своей печали и страхе. Те, кто не потерял своих матерей, вели себя осторожно и тихо в окружении остальных. Атмосфера в шатре стала напряженной и беспокойной. Если кто-то пускал слезу, к нему присоединялся целый поток. Так ахиры выражали свою печаль, после чего начинали болтать о том, что они будут следующими. Конечно же, алтамаруки должны были напасть на ахир, поэтому одни из нас считали, что мы должны были оставаться дома, а другие качали головами. Отцу было наплевать на наши жизни, мы были недостаточно ценными для того, чтобы приставлять к нам солдат.
Было совершенно невыносимо слушать про их бесконечные страхи. Я знала, что они были не в курсе того, за чем охотились алтамаруки, и что всё это было виной нашего отца. Но всё же я как можно чаще уходила бродить по дворцу. Я молилась в раме, наблюдала за тем, как крутятся горшки на тяжёлом гончарном круге из камня, или слушала стук металла во время ковки мечей. Но мне всё равно было тяжело.
Саалим не приходил ко мне, и я не звала его, несмотря на то, что очень этого хотела. Я не знала, какие у нас теперь отношения. Знал ли он об участии моей матери в бунте, о её смерти? Я начинала нервничать, думая о своей матери и о Саалиме. Я потеряла столько всего за такое короткое время. Теперь у меня остались только Тави, только Фироз. Я прижала ладонь к своему лбу, закрыла глаза и, сделав движение бёдрами, села на свой тюфяк.
Я задыхалась. Это было слишком. Мне надо было уйти из дворца.
Тави ничего не сказала, когда я встала. Остальные молча смотрели на меня, наверняка, считая меня идиоткой, или бессердечной, или эгоистичной, или какой угодно ещё, но меня это не заботило. Я не видела Фироза уже долгое время, и я скучала по нему.
Солнце уже почти начало садиться, и я не удивилась, когда увидела, что лавка Фироза пуста, поэтому я пошла к нему домой. Было крайне неприлично врываться к нему, но я была в отчаянии. Я хотела увидеть его улыбку, услышать разговоры о чём-то ещё. Я не хотела думать о маме. Я устала от алтамаруков и от их вмешательства в нашу жизнь. Меня измотала паника — хотя она и была объяснима.
Его мать сидела на улице перед домом и занималась горшком, который висел над костром. Её дряблое, постаревшее лицо освещалось оранжевым светом.
— Простите, — сказала я, повысив голос, чтобы он прозвучал более приятно и безобидно. — Я ищу Фироза.
— Фироза? — сказала она и оглядела меня.
Из шатра высунулись лица маленьких детей, которые услышали, что их мать с кем-то разговаривает.
— Ты кто?
— Меня зовут Изра.
— Он никогда не говорил о тебе, — ответила женщина не очень дружелюбно, — Но он сказал, что если его кто-то спросит, когда его не будет дома, он будет на своем обычном месте «для разговоров». Он сказал, что его друзья знают, где это, — она приподняла брови, словно пытаясь определить, была ли я его другом и знала ли, что это за место.
К счастью, я знала о нём.
— Спасибо. Я поищу его там, — я с благодарностью кивнула и развернулась.
Дети начали громко прощаться со мной, а мать Фироза начало сердито шикать на них и загонять внутрь дома.
Даже в батахире сегодня было спокойно. И хотя музыка всё ещё звучала, уносясь в небо, вокруг было гораздо тише, поэтому звуки батахиры донеслись до меня только тогда, когда я оказалась в квартале от нее. Я всегда ходила сюда только с Фирозом, поэтому находиться здесь одной было странно. Женщины редко приходили сюда одни, если только у них не было на то вполне очевидной причины. Нельзя было допустить, чтобы меня поймали.
Я с опаской шла вдоль улицы, внимательно рассматривая людей, мимо которых я проходила, в надежде найти Фироза. Мужчины и женщины зазывали меня, отчаянно пытаясь заработать денег. Их крики вызывали отвращение, так как напоминали мне о пирушке Короля и обо всём том, что случилось после. Я быстро шла мимо них, направляясь в сторону арендных шатров. Фироз и я часто использовали такие шатры для разговоров. Был ли он там с каким-нибудь другом? Я обвела глазами несколько закрытых шатров.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет, это был какой-то бред. Если он был с другом в одном из шатров, я не смогла бы войти туда и прервать их. А что если он был там с любимой женщиной? Я никогда не спрашивала его о ней, так как не была уверена в том, что мне хотелось знать о той, с кем я должна была делить Фироза.
Я прижала пальцы к вискам, почувствовав себя невероятной дурой. Мне надо было возвращаться домой, но я решила проверить последнее место, о котором я вспомнила. Я прошла всю батахиру и завернула в проулок между двумя знакомыми шатрами, после чего оказалась на площадке со столом в центре.
Какая-то пара лежала на земле, слившись в страстном поцелуе и прислонившись к столу.
Их совершенно не заботила окружавшая их обстановка и они с большим энтузиазмом предавались страсти. Всё это показалось мне очень интимным, и я почувствовала, что помешала им. Но я не могла отвернуться. В нашем поселении было не принято так открыто демонстрировать свою любовь — хотя, конечно, эта часть деревни не была у всех на виду. Такое фривольное поведение показалось мне опасно возбуждающим, и на моём лице появилась улыбка, скрытая платком. Я видела, что они были любовниками, и я страстно желала того же. Мог ли Саалим почувствовать тогда мои мысли, небольшие вспышки в моём сердце, прежде чем я успела их растоптать?
Эти двое беззастенчиво двигали бедрами, их руки яростно сжимали спины и бёдра друг друга. Наконец они остановились, чтобы передохнуть и один из них взглянул на меня.
— О! — ахнула я и отвернулась, готовая сбежать. Но затем я поняла, что узнала это лицо.
— Фиро?!
Те двое тут же отпрянули друг от друга. Фироз, чьи волосы были взъерошены руками его любовника, повернулся ко мне. На его лице отразился страх.
— Всё в порядке. Это я.
Я подняла руку, а потом опустила её.
— Эмель? — тихо произнес он на удивление сдержанно.
Я кивнула, и он с облегчением рассмеялся.
— Что ты здесь делаешь? — он повернулся к мужчине. — Рашид, выходи!
— Рашид? — я чуть не подавилась, посмотрев на мужчину у него за спиной, которого я теперь узнала. — Я даже не могла представить… Я не знала…
— Рад тебя видеть, — Рашид кивнул, откинул волосы со лба и поправил одежду.
Фироз усмехнулся, увидев моё изумление.
— Рашид именно тот, о ком я тебе говорил.
Я вдруг поняла, что именно в него он и был влюблён. Фироз обхватил Рашида за талию, а Рашид положил руку на плечо Фирозу.
— Я познакомился с ним некоторое время назад на рынке. А Рашид познакомил меня с остальными. Он один из далмуров. Он информирует нас о том, чем они заняты и какие у них планы, чтобы мы были готовы.
Я застонала и посмотрела на шатры, окружавшие нас. Фироз говорил слишком громко.
— Я не хочу об этом слышать, — сказала я.
— Не волнуйся, здесь мы в безопасности, — сказал Рашид. Его голос был низким и уверенным.
Теперь я понимала, почему Фироз был так спокоен рядом с ним, почему он прислушивался к его словам и верил каждому.
— Так что случилось? Почему ты здесь? — спросил Фироз.
— Я искала тебя, — быстро сказала я, чувствуя себя дурой из-за того, что мне пришлось пойти таким извилистым путем в отчаянной попытке найти его.
Фироз изучил мое лицо и, наверняка, услышал боль в моем голосе:
— Что случилось? Ты в порядке?
Мне захотелось рассказать ему, что люди Рашида напали на моего отца и стали причиной смерти моей матери. Но я прикусила язык. Я посмотрела на парочку (они широко улыбались, сверкая зубами) и поняла, что была эгоисткой, когда решила найти его и сбросить на него груз своей боли. Ни Рашид, ни Фироз не были виноваты в смерти моей матери. И в том, что деревня стала такой закрытой. И что все были напуганы. Они не были виноваты в том, что я была ахирой. Я не могла их винить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вздохнув, я покачала головой. Фироз был таким радостным рядом с Рашидом. Я не хотела омрачать их счастье своими проблемами.
