сорок раз на дню!
– Ты меня знаешь, Йерун. Я не стану говорить понапрасну.
– А почему сразу я? Почему не Ян?
– Ян – человек упорный, он своего не упустит. Нет нужды торопить его. А тебя я вижу и знаю слишком хорошо, чтобы ошибаться. Ты часто ночуешь в мастерской. Рисуешь голые парочки. Не будь я Гуссен ван Акен, если тебя не одолевает тоска. От тоски такого рода может избавить только женщина.
Йерун промолчал в ответ. Гуссен, подобно покойному отцу, отличался проницательностью. И сейчас Гуссен был совершенно прав.
– Так что ты скажешь на это? – спросил Гуссен.
– Скажу, что твоя правда, брат. Но где искать невесту?
– Ну насмешил! Ведь не в лесу живем и не на пустошах, где девиц нет и взять негде! Что скажешь об Алейд Гойардс?
– Это кто? – Йерун нахмурился, силясь вспомнить.
– Ну и дела! А она тебя помнит! Дом «Под нашим Спасителем», дочь хозяина!
– Столько лет спустя? – удивился Йерун. Он начал припоминать. – Неужели!
– Порой женская память – вещь более цепкая, чем глаз художника! – ответил Гуссен.
Алейд Гойардс ван дер Меервене принадлежала состоятельному купеческому семейству, известному в городе. Дом отца Алейд находился на рыночной площади, неподалеку от дома ван Акенов. На его фасаде с зубчатым фронтоном красовалась надпись: «In den Salvatoer» – «Под нашим Спасителем», и горожане называли дом именно так. Алейд действительно знала Йеруна и не забыла его, хотя в последний раз они виделись лет тринадцать тому назад. Тогда мастер Антоний ван Акен выполнял какой-то небольшой заказ в доме «Под нашим Спасителем», и юный Йерун помогал ему в работе. Дочь хозяина обратила внимание на смышленого и остроумного ученика живописца, и Йерун про себя отметил, что Алейд – простая, но очень приятная девушка. Правда, с тех пор они больше не встречались.
– Как же мы не встретились ни разу с тех пор, как я вернулся из Брюгге? Я уж и думать забыл о ней!
– Когда умер минхерт ван дер Меервене, Алейд с матерью перебрались в дом на улице Маляров, а дом «Под нашим Спасителем» начали сдавать. Поэтому их редко видно здесь. Я сам встретил ее случайно. Ее родители умерли, и сама она пока что не замужем и унаследовала немалое состояние. Точно герцогиня Мария Бургундская, – закончил Гуссен.
– Но мы-то с тобой не герцоги!
– Значит, можем навестить Алейд в воскресенье! – парировал Гуссен. – Она будет рада гостям.
Удивительное дело: события, спокойно идущие своим чередом, – это именно та история, в которой каждый хочет оказаться сам. Но мало кто с интересом выслушает историю, с героями которой не происходит чего-то тяжелого или страшного. Женитьба мастера Йеруна Антонисона ван Акена на Алейд Гойардс ван дер Меервене была как раз из числа спокойных и мирных историй. Ее не расцветили ни погони, ни испытания и разлуки, ни утраты, схватки с соперниками и убийства драконов, но не стоит забывать, что Алейд не была принцессой, а Йерун – рыцарем. Но они прекрасно подходили друг другу – это признал бы любой, кто увидел бы новобрачных, стоявших перед алтарем.
Несколько месяцев после свадьбы прошли в хлопотах – Йерун приводил в порядок дела с имуществом, перешедшим по наследству ему и его супруге. В конце концов они поселились в том самом доме, что назывался «Под нашим Спасителем». Денег было в достатке, молодая семья могла жить безбедно и вести хозяйство. Йерун решил, что откроет на новом месте собственную мастерскую.
– Прекрасная мысль, – одобрили его решение Гуссен и Ян. Сделавшись соседями, братья часто захаживали друг к другу в гости.
– Однако в этом есть небольшая сложность, – добавил Гуссен. – Не для нас даже, больше для незнакомых с нами людей.
– В чем же она?
– На одной рыночной площади будет две мастерских, и обе – живописца ван Акена. Люди запутаются в двух наших домах!
– Это несложно исправить, – улыбнулся Йерун. – Ты старший, значит, на вывеске твоей мастерской мы напишем «Лучшая мастерская в городе».
– А на твоей?
– «Лучшая мастерская на площади», – скромно ответил Йерун.
Все дружно засмеялись.
– А если не шутить, то я намерен взять себе псевдоним, – сказал Йерун. – Вот послушайте. Наша фамилия ван Акен происходит от того, что наш дед пришел в Хертогенбос из немецкого Аахена.
– Все так, – кивнул Гуссен.
– Что до меня, то в Аахене я ни разу не был, – продолжал Йерун. – Я родился и вырос здесь, в Хертогенбосе. Я отсюда. Понимаете?
– Чего уж не понять, – кивнул Ян. – Но, по-моему, мастер Йерун ван Хертогенбос – это слишком длинно.
– Поэтому мой псевдоним – без «ван» и без полного названия города. Благо все знают и любят короткое название! А для пущей благозвучности я решил написать свое имя по-латыни. По-моему, звучит весьма впечатляюще – мастер Иеронимус Босх!
Часть V. Мастер Иеронимус Босх
Триптих «Страшный суд»
Через несколько лет мастеру Иеронимусу Босху представился случай проявить себя как следует. К нему обратился сам настоятель собора Святого Иоанна, отец Мартин Ханекер. Он прекрасно знал художников семьи ван Акен, много раз обращался с заказами к мастеру Антонию и знал каждого из его сыновей. Поначалу Йерун удивился, что настоятель выбрал именно его, а не Гуссена или Яна. Впрочем, ответ пришел быстро.
– В соборе хранится алтарный триптих, написанный еще вашим дедом, мастер Йерун, – пояснил отец Игнатий, священник, пришедший в мастерскую художника с заказом от настоятеля собора. – За давностью лет он обветшал и сделался непригодным для использования.
– Сколько же ему лет?
– Лет сорок-пятьдесят, мастер Йерун. Даже вы, посещая богослужения в соборе, могли не увидеть его.
– Его нужно восстановить? – поинтересовался живописец.
– Это непростой вопрос! Чтобы обсудить его, отец настоятель приглашает вас прийти в собор. (Далее священник назвал день и час, в который отец Мартин ждал художника в соборе.) Вы сможете увидеть триптих своими глазами, оценить его состояние. А заодно подробнее обсудить заказ с отцом настоятелем. Он также просил уточнить у вас кое-что.
– Что именно?
– С детских лет вы питали склонность к изображению созданий, достойных ада. Склонность настолько сильную, что она отличала ваши работы от работ ваших старших братьев не то чтобы в лучшую или худшую, скорее, в совершенно иную сторону. Отец настоятель хотел бы узнать, удалось ли вам сохранить эту склонность до сего дня? Она могла бы пригодиться в предстоящей работе.
– Я понимаю вас, – кивнул Йерун. – Я принесу с собой наброски, которые ответят на вопрос отца Мартина лучше всяческих слов.
В назначенное время Йерун явился в
