Пухлощекий Сухозад крадучись прошествовал к трибуне, подождал, пока Папаша рассядется, открыл красный журнал и заговорил нудным канцелярским языком:
— На данном этапе, пока более подходящее убежище не найдено, решено обосноваться здесь, в бывшем административном корпусе. Обитаемым остается второй этаж. Он включает в себя семь кабинетов, без штабных номеров, оборудованных под спальни и снабженных постельными принадлежностями, по четыре-шесть коек в каждой. Также в наличии тридцать литров бензина, девятнадцать лопат…
Его заупокойный тон убаюкивал, и народ зевал с закрытым ртом, а Сухозад все занудствовал, отчитывался о намародеренном. Надо отдать должное, продовольствием они запаслись на несколько месяцев.
Когда он закончил, слово снова взял Папаша:
— Теперь о наших планах. В ближайшей перспективе — прочесать окрестности, найти выживших и влить в свои ряды…
— «Калигайахан» будем мародерить? — перебив, спросил Волошин. — Слышал, там телочки улетные с папиками понаехали.
— Обязательно, — ответил Шапошников, — но не в ближайшей перспективе. Далековато до него, а у нас бензина не так много. Что касается других выживших, которых мы, верю, еще найдем, развивать будем каждого члена команды! — Он многозначительно посмотрел на нашу группу. — Ведь пока едины — мы непобедимы. Как вы уже заметили, останавливаться на достигнутом нельзя, потому что кадавры тоже развиваются. Когда накопим достаточно сил, можно попробовать поехать в город. Вижу вопросы на ваших лицах: почему не сейчас? Потому что там есть свои группировки, в основном из местных, которые захотят усилиться за наш счет, ведь мы для них чужаки. Не забываем, что почти все из нас — туристы. А в городе много местных, и они могут нас не просто не принять, а воспользоваться нашей малочисленностью…
Очень хотелось сказать, что это нерационально и не вписывается в концепт «пока едины, мы непобедимы», но интуиция подсказывала, что лучше помалкивать и мотать на ус. К тому же последние его слова заставили меня напрячься. По всей вероятности, о системе и иерархии чистильщиков и претендентов Папаша знал больше, чем я.
Тем временем, снова хлебнув воды, Шапошников посмотрел на меня и поманил жестом:
— Иди сюда, Денис Александрович. Расскажи нам, почему ты прокачал команду, а не себя. Вдруг ты знаешь что-то, чего не знаем мы.
Пока я шел к трибуне, вихрь мыслей пронесся в голове. Про «Живучесть», мой уникальный талант, ему точно знать не стоит — мало ли что, пусть будет козырем в рукаве, лишь бы остальные не проболтались. Про «Везение» тоже лучше не болтать. Но как тогда объяснить свой нулевой уровень?
Остановившись в полуметре от трибуны, я пожал плечами и сказал, прикидываясь дурачком:
— Да все на самом деле просто. Сначала не уровни покупал, а таланты на урон и защиту.
— «Мощь» и «Стойкость», — кивнул Папаша. — Дальше.
— Вчера мы наткнулись на тошноплюя пятого уровня…
— Мутант, — кивнул Папаша. — На пятом кадавры мутируют, именно поэтому так важно зачистить курорт, пока они совсем в монстров не обратились!
— Ну да, бой выдался трудным. Мы с Сергеичем чуть не сдохли. Хорошо, Маша была с нами, добила гада.
Шапошников бросил на Марию одобрительный взгляд, а я закончил:
— После мутанта понял, что пора качать уровни, а то сложно. Собрался купить уровень с кредитов, что за тошноплюя насыпало, да только черта с два! Предложение исчезло из магазина чистильщика! И все, не появляется!
Папаша пожевал губами и промолчал, шевеля лысым надбровьем, потом посмотрел на Бергмана, и тот молча кивнул.
— Теперь понятно, — задумчиво протянул Папаша. — Мы думали, Константин Егорович вводил нас в заблуждение, когда говорил, что не может уровень купить. Застрял в «нулевках»…
— Ассортимент иногда обновляется, — холодно, по-терминаторски отчеканил Бергман, глядя на меня. — Обычные позиции и усиления тех, что уже куплены, остаются. Ты был «нулевым», а потому повышение уровня у тебя — товар непостоянный. Жди, возможно, снова появится.
— Если доживешь… — тихо произнес Волошин. Я вопросительно взглянул на него, и он улыбнулся. — Шучу. Короче, понятно все с Денисом, разобрались. А теперь — тема… э… открытая? Трепетная?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Животрепещущая. Неприятная, — подобрал правильные слова Папаша и начал издалека: — Вы только задумайтесь! Нам предстоит возрождать человечество. Мы — небольшая группа на ковчеге. Возможно, именно от нас пойдет новая ветвь человечества, это огромная ответственность. Вы согласны, что к решению проблемы нужно подойти с умом?
Все закивали. Я подумал, что он говорит как по писаному. Уж не политиком ли он был до Жатвы душ? Больно хорошо язык подвешен. А политики на совесть начинают давить, пробуждают дух национального самосознания, перед тем как сотворить гадость и исхитриться нагнуть народ, воодушевленный на подвиги.
— Как появились лучшие? Естественный отбор работал тысячелетиями, выявлял наиболее приспособленных. Только самые сильные и самые умные оставляли детей, и те наследовали их качества.
Маша первой сообразила, куда он клонит, и вцепилась в мою руку, побледнела. При каждом вдохе ноздри ее раздувались.
— А у нас проблема. Большая проблема! Мужчины оказались более приспособленными, чем женщины. Многие девушки погибли, не в силах себя защитить. У нас всего шесть девушек на двадцать два здоровых мужика…
Маша стиснула мою руку до боли, задрожала.
— Если учесть, что миссия женщин — продолжение рода — более ответственна, чем у мужчин (защита общины), то к выбору пары дамам следует подойти со всей тщательностью и ответственностью…
Папаша говорил увлеченно, будто от этой его программы повышения рождаемости зависело выживание цивилизации. Мать его так, три дня всего прошло, а он уже в спасители метит!
— Милые дамы, — он улыбнулся, развел руками. — Ничего не поделаешь, вам нужно выбрать сильнейшего, отринув глупости типа влюбленности, симпатии и игры гормонов. Потому что ваше потомство — будущее человечества! А будущее человечества не может быть от кого попало, увы. — И посмотрел сперва на меня, потом на Еремея.
— Выбрать? — спросила Элеонора. — Или вы уже за нас всех выбрали?
Папаша ей не ответил, продолжая гнуть свою линию:
— Итак, что мы имеем? А имеем мы то, что у меня уже есть пара — Виктория Никитична. Карина Геннадиевна и Борис Борисыч выбрали друг друга…
Что?! Карина будет парой Сухозада? Впрочем, я уверен, что так Папаша застолбил себе вторую жену: «шестерка» возражать не станет, а подчиненные не возропщут, почему это у босса две, а у них ни одной.
Я нащупал и перехватил ледяную Машину ладонь, наши пальцы сплелись.
— Сестра моя, Юлия, тоже не осталась без пары, выбрав Колю Курганова. Теперь Блессика… — Папаша запнулся, нашел взглядом Викторию и распорядился: — Викусь, переведи ей и остальным нерусским товарищам, что я сказал.
Девушка молча посмотрела на Рябого, и тот пересел к иностранцам, зашептал по-английски, а большой босс продолжил:
— Остались свободными Блессика, Элеонора и Мария. О первых двух речи пока нет, потому что желающих на них пока не нашлось… — Посмотрев на врачиху, добавил: — Вы уж извините, Элеонора Леонтьевна, я человек прямой и говорю как есть. — Перевел взгляд на Машу, и мое сердце остановилось. — Девонька, а для тебя у нас нашелся кавалер получше! Сильнейший в группе, после меня, разумеется… Андрей Владимирович, прошу.
— Мария несвободна! — крикнул я.
— У тебя уже есть одна жена, Денис Александрович, — ответил Папаша, издеваясь. — Попользовался сам, поделись с товарищами.
Сука! Сука! Сука! Я с ненавистью и рвущим грудь сердцем наблюдал за тем, как Волошин поднимается и вразвалочку направляется к нам.
Вскочив, я перегородил проход и встал у него на пути, но он легко сдвинул меня, словно и не заметил, и протянул руку Маше. Она шумно сглотнула слюну.
Дернув его за плечо, я заорал ему в лицо:
— Мы пара! Неужели не видно, что мы пара?
Волошин криво усмехнулся, скинул мою руку, сплюнул мне под ноги:
