class="p1">Впервые за двадцать пять лет они по-настоящему поняли друг друга.
Жизнь рядом с Лючианой в ее худшие моменты помогла Саймону осознать, через что во время болезни довелось пройти Кэтрин. Видимо, Господь решил обрушить свой гнев не только на Саймона, но и на всех его близких.
Жаль, у нее не было родственной души. Дети, разумеется, поддерживали Кэтрин, однако она, как и Саймон, старалась оградить их от лишних мук и несла свой крест в гордом одиночестве.
Трепет, с каким Саймон описывал последние дни с Лючианой, заставил вновь вспомнить о его лучшей стороне. Кэтрин испытала страшную зависть – потому что знала, каким бывает его безраздельное внимание: в самые тяжелые моменты Кэтрин тоже тянула из Саймона все, что могла. Он единственный удерживал ее, когда хотелось выбежать на улицу и орать во весь голос, надрывая связки. Увы, когда Саймон снова ей понадобился, он утешал другую женщину…
Кэтрин знала, что завидовать покойнице не стоит. Это не Лючиана увела у нее мужа, это сама Кэтрин ошиблась с выбором партнера. И все же, как ни странно, Саймон вызывал уважение тем, что решился отправить на тот свет единственного человека, который был ему дорог. Может, в итоге он все-таки понял, какова любовь на вкус.
Саймон наконец нарушил затянувшееся молчание.
– Ты теперь здорова? – спросил он с искренним сочувствием.
– Да, – тихо ответила Кэтрин. – По-прежнему проверяюсь каждые полгода, но пока все хорошо. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Постучу по дереву. – Она стукнула костяшками по вмятинке на черепе.
– Хорошо, – Саймон кивнул. – Это славно. А Джеймс тебе помогал?
Кэтрин удивилась, с чего он вдруг заговорил о старшем сыне.
– Да, помогал. Постоянно писал мне, звонил, приезжал домой при каждой возможности…
Саймон, казалось, ее не слушал – причем не в первый уже раз. Кэтрин сама не понимала, что именно в нем не так; но по доспехам, в которые он облачился, пошли трещины.
Долгие паузы в разговоре и заметная отстраненность бывшего мужа ее пугали.
В комнате снова воцарилась тишина. Саймон замер, глядя в окно.
– Саймон? – окликнула его Кэтрин,
– Да? – встрепенулся он.
– Все хорошо? Ты как будто задумался.
– Можно мне воды?
Она кивнула, прошла на кухню, налила воды из кувшина с фильтром. Когда вернулась, Саймон разглядывал висевший на стене платиновый диск, который подарил Джеймс.
– Он очень похож на тебя, – сказала Кэтрин, протягивая ему стакан. – У него твои глаза и такие же тощие ноги. Иногда смотрю на него, и кажется, что это ты.
– Знаю, – ответил Саймон. – Мы с ним встречались.
Глава 17
САЙМОН
Монтефалько, Италия, год назад
26 января
Я сидел в тени широкого лимонно-желтого зонта и смотрел, как по мощеной городской площади снуют местные жители.
После похорон Лючианы прошло несколько месяцев. Винодельня, где трудились опытные сотрудники, работала без сбоев; управленцы в компании, которых Лючиана успела назначить перед смертью, тоже себя оправдывали. Все было продумало, спланировано, отлажено. Все, кроме меня. Я искал черты Лючианы в сыне и дочери, но этого было мало. Я ужасно по ней тосковал.
Без нее моя жизнь и мой дом стали пусты. Я перебрался в другую спальню – в прежней невыносимо пахло ее любимыми цитрусовыми духами. Видеть ее хотелось так сильно, что срывало крышу. Я твердил себе, что это лишь дурной сон: проснусь сейчас, а она будет в саду читать книгу или болтать со сборщиком винограда. Но, конечно же, кошмар не заканчивался, и я словно падал в глубокую яму.
Я не мог сосредоточиться на делах, приходилось составлять для себя списки и вешать повсюду стикеры с напоминаниями, иначе предстоящие хлопоты уже через час вылетали из головы. Затянувшийся траур вытягивал из меня все силы.
Когда Луки и Софии не было дома, я коротал время тем, что шел в город, садился за столик в кафе «Сенатори» и заказывал латте с корицей. Разглядывал толпы людей и немного забывал о своем одиночестве. Среди туристов я пытался угадать выходцев из Британии – по молочно-белой или, напротив, неосторожно сожженной загаром коже, а также надеваемым по любому случаю кедам.
Время от времени я задумывался, сумею ли узнать кого-нибудь из своих отпрысков, если вдруг доведется встретить на улице. Помнились какие-то мелочи: разрез глаз, цвет волос, форма подбородка… Эти кусочки не удавалось сложить воедино и создать цельный образ.
Лука напоминал мне Джеймса – у того тоже проступали ямочки, когда он заливисто хохотал, и во сне он так же сплетал ноги.
София унаследовала лучшие черты от матери, а худшие – от бабки, тем самым изрядно меня пугая. С годами она становилась все более отвязной. Я восхищался силой духа ее матери, но про себя молился, чтобы София не вздумала пойти по стопам Дорин. Пусть у нее будет время понюхать цветы, растущие под ногами, прежде чем безжалостно их топтать. Я любил Софию, как любой отец любит родную дочь, но постепенно отдалялся от нее, зная, что ее истинной природы мне не обуздать.
Лука был полной ее противоположностью, и, как ни стыдно признавать, в наши с ним отношения я вкладывался гораздо больше. Возможно, пытался повторить то, что было у меня с первенцем в моей прежней жизни. Я даже купил ему на день рождения гитару, как в свое время Джеймсу, только Лука, в отличие от брата, ее не бросил. Я улыбнулся, вспоминая, до чего нелегко было учить Джеймса трем аккордам из «Малл-оф-Кинтайр»[35].
С возрастом Лука открыл для себя прелести рока, особенно полюбив британскую группу «Драйвер», имевшую мировой успех. Он стал буквально одержим их музыкой, и если песни не орали у него в спальне, значит, они звучали из динамиков моей машины.
В прошлом месяце Луку настигло страшное разочарование – он проспал будильник, заведенный на то время, когда в продажу поступили билеты на их итальянское турне. С тех пор он не переставал хандрить – целыми днями слонялся по вилле и проклинал все на свете.
Мои утренние размышления оборвал рев мотора: к кафе, где я сидел, подкатил мотоциклист. Курьер, сняв черный шлем, обратился ко мне:
– Синьор Марканьо?
Я кивнул, и он протянул коричневый мягкий конверт. Поблагодарив курьера, я поднялся со стула и неспешно побрел на виллу.
Может, кто-нибудь из детей будет дома и они вдохнут немного жизни в его иссохшие стены?..
2 апреля
Лука улыбался во все зубы – в конверте лежали два билета на концерт «Драйвер».
– Папа, как тебе удалось?!
– Есть у меня кое-какие хитрости, – ответил я с загадочной улыбкой, как и
