Однако напрасны были все его уговоры, все обещания: девчонка не поддавалась на них, не ела, не пила, а знай только ревела. К вечеру Рошто спохватился, уговорил одного галантерейщика открыть лавку и накупил у него для Вуцы самых разных лент да кружев. Но той нужен был только Коряк, и ничего больше, поэтому она побросала наземь все подарки старого Рошто.
Управляющий ломал руки в отчаянье: что ж ему теперь с ней делать? Знал он упрямую румынскую кровь! Будет тут теперь и смех и грех, и позору не оберешься. А пуще всего он опасался, что еще и Коряк ввяжется.
В конце концов после долгой внутренней борьбы он счел за самое благоразумное — necessitas frangit legem[48] — пойти на соглашение, чтоб и волки были сыты, и овцы остались целы: Рошто торжественно пообещал Коряку, что тот получит девицу в жены при условии, что Вуца добром, без всякого сопротивления, поедет к королю и будет там вести себя как положено.
— Дайте честное слово, — требовал Коряк, — что вы вернете ее мне.
— Хорошо, — прохрипел Рошто, протягивая трактирщику руку.
— Такой же, какой туда отвезете? Рошто отдернул руку.
— Такой, какой получу обратно.
Теперь Коряк спрятал руку и презрительно усмехнулся, заскрежетав зубами:
— Объедки?!
Управляющий пожал плечами:
— Эх, королю никто не указ!
Тут они так переругались, что господин Рошто хотел вышвырнуть Коряка из комнаты, а Коряк его — из трактира, первый грозился пойти с жалобой к палатину, а второй — к матери короля Эржебет Силади, которая пресекает всякие такого рода богомерзкие посягательства… Только к полуночи, когда посетители разошлись по домам, спорщикам (которые уже не хотели говорить друг с другом) с помощью старой хозяйки удалось прийти к соглашению на следующих условиях: Вуца отправится к королю вместе с двумя другими селищанками (поскольку король хороший человек и у него нет на уме дурного). Кроме них, на подводе в Варпалоту поедет Коряк за кучера (он человек смелый и сумеет предотвратить дурное).
На другой день поутру знаменитая, украшенная лентами повозка господина Рошто все же выехала в сторону Веспрема. На козлах сидел, кнутом подстегивая лошадей, Коряк, наряженный в ливрею графа Доци и высокую с загнутыми вверх полями шляпу. Полусонные селищанки в начале пути еще дремали, и только на ухабах приоткрывались то черные, то голубые глазки. Окончательно красавицы проснулись, когда их щечки принялись щекотать и румянить жгучие солнечные лучи.
— Ку-ке-ре-ку! — шутил старый Рошто и кричал им прямо в ухо: — Просыпайтесь, курочки-молодочки, и ты тоже, мой цыпленочек!
Путницы с улыбкой открыли глаза и принялись протирать их. Уходи, фея сновидений Маймуна, отправляйся в свой лес!
А вдали и в самом деле темнел дивный лес! Господин Рошто пояснял:
— Это Баконь. Там-то и живут знаменитые разбойники. Когда лес остался позади, их взору открылся разостланный на зеленых лугах огромный голубой ковер, конец которого уходил далеко-далеко, насколько хватит глаз.
— Это — Балатон, — снова пояснил Рошто. — В нем живут русалки.
Но и та местность, по которой, они теперь проезжали, была красива. Вот они миновали маленькую деревушку, прилепившуюся к берегу живописного светлого ручья, окаймленного тальниками. А вокруг раскинулись луга, покрытые белой ромашкой.
На колокольне деревушки прозвучал колокол.
— Смотри-ка, здесь уже к мессе звонят!
— Но это еще только в первый раз! — успокоил женщин Коряк, повернувшись к ним лицом. (Красивый кучер из него получился — в синем, с красной шнуровкой, доломане и шляпе со страусовым пером.)
В ручье, что, петляя, струился рядом с дорогой, купались, брызгались в воде голые ребятишки. Одежда их — маленькие девичьи юбочки и такие же крошечные мальчишечьи жилетки с медными пуговками и шляпы — маленькими кучками там и сям лежала под кустами. Тут же на берегу сидела старая женщина, поджидая детишек и то и дело торопила их:
— Да вылазьте же вы, бездельники! Застудитесь!
Один мальчонка выскочил из воды, и она принялась одевать его.
— Умная старушка, должно быть, — задумчиво сказала Вуца.
— Почему ты думаешь, дочка? — полюбопытствовал Рошто.
— Знает, кому какую одежонку дать. А я вот никак в толк не возьму, как она их только отличает: который мальчик, которая девочка.
Тут все ее спутники захохотали. Даже возница и тот повернулся на козлах и залился довольным смехом. А господин Рошто, покачав головой, воскликнул:
— Какая же ты еще глупышка! А туда же, замуж! Кто уж вашу женскую породу разберет! Мне вас не понять!
ГЛАВА V
«Холостяцкий замок»
Королевский дворец в Варпалоте с его могучими воротами, монументальными арками и гордыми башнями высился на том же самом холме, где и поныне стоит почерневший от времени замок. При жизни Матяша это здание выглядело иначе, являя собой странное сочетание готического и романского стилей. Но с тех пор время успело расправиться с ним. Каменщики, уже при новых хозяевах восстанавливавшие замок, придали ему совсем иной облик — отделав его, по обычаям своего времени, в стиле барокко. Таким образом старинный замок исчез окончательно, хотя говорят, что под облицовкой стены остались прежние, старинные.
Да что толку? Ведь если умрет какая-нибудь девушка, а другая наденет ее юбки, первой девушки все равно уже нет больше в живых…
Итак, увеселительный дворец Матяша исчез, а ворон с кольцом в клюве, красовавшийся когда-то на фронтоне замка *, теперь живой кружит над ним. Да, многое с тех пор переменилось! Даже величественный лес Баконь отодвинулся, обращенный в бегство армией лесорубов. О Матяше напоминает разве что какая-нибудь пряжка или шпора, случайно выкопанная в саду, или старинная медная пуговица вдруг блеснет из земли. Может быть, это одна из тех, что когда-то красовалась на жилетке Анны Гергей? Вон в уголке заброшенного сада из земли пробились прутики орешника. Как знать, не его ли пращуры в пятисотом колене дали те самые розги, которыми Матяш грозил когда-то своему повару (как это в песне поется: «Хороша Варпалота, да щедры на розги там») за то, что тот подал на королевский стол щуку без печенки: воровство, дошедшее до наших дней, существовало уже и тогда. Не смогли одолеть его ни время, ни каменщики, ни лесорубы!
Между прочим, весьма печально, что летописи ни единым словом не обмолвились о «подвигах» крупных вельмож, которые без зазрения совести крали и при Матяше, и после него и обобрали до нитки не только бедный наш народ, но и самого короля, как это случилось с Владиславом Добрым, — все это так и истлело под покровом тайны. А вот о том, как бедный повар Андраш Погра пустил на сторону печень одной-единственной щуки, летописцы помянуть не забыли.
К счастью, Андраш Погра в тот день, когда в Варпалоте ожидали приезда красавиц из Селища, и не подозревал о своем грядущем, увековеченном хроникой позоре, иначе его настроение было бы омрачено (вот очевидное преимущество того, что простому смертному не дано провидеть будущее), и потому обед получился на славу, словно в Варпалоте ожидали в гости трех королев. Каких только яств не было на шипящих противнях и в кастрюлях — может быть, даже и птичье молоко было! А чтобы кушанья не перетомились на огне, иначе говоря, чтобы в кастрюли, в духовку, на сковородки все угодило точно в свое время, на башне выставили часового, который, завидев издали повозку с селищенскими красотками, должен был немедленно подать сигнал.
Дело шло к полудню, когда прозвучал наконец рог дозорного. Во дворце поднялась беготня, суматоха.
— Едут, едут!
Каждый знал отведенную ему роль. Теперь только быстро! Одному нужно еще одеваться, другому занять свое место в тронном зале, в свите «его величества Муйко», третий должен будет распахивать двери, но прежде этому нужно еще научиться. Пажи пусть расположатся у крыльца, а лакеи с зонтиками от солнца — на переднем замковом дворе, где остановится повозка. «Слуги» с опахалами — к левому входу! Быстрей, господа, быстрей!
Наконец трансильванская бричка подкатила к наружной каменной стене, окружавшей замок.
— Ну вот, мы и прибыли, — вздохнул Коряк. — В самую пору поспели, солнце на полдень стоит.
Перезвон наборной сбруи, звяканье множества колечек, ее украшавших, шелест бахромы помешали расслышать, как забились, застучали сердца у приезжих. Но нет никакого сомнения, что у всех оно сжалось в волнении, страхе перед неизвестным.
— Теперь, братец, отыщи ворота, через которые мы сможем въехать во двор, — приказал Рошто вознице.
— А вон двое с пиками на часах стоят. Там, наверное, и ворота!
— Ну, так трогай с богом.
— А что, если нас не пропустят? — испугалась Вуца.
— Такого не может случиться, — хорохорился Рошто. — Во-первых, потому, что король сам присылал за нами, а во-вторых, потому, что я прибыл сюда от лица графа себенского.
