- Уж кто бы говорил - пень трухлявый тебя вдвое умнее! - возмутилась бабка.
Полковник (или, может, уже генералом обзывать?), пресекая перебранку, указал на бокс:
- Вы знакомы с этим орудием? Сможете наладить и помочь выстрелить?
- Раньше умел. Если ваша дерьмократия до полной убогости пушечку не довела, то все сделаем. Надо бы осмотреть технику.
- Хорошо. Сейчас подоспеет каша - позавтракаем все. А потом принимайте всех нас под свое командование - во всем, что касается орудия, вы теперь самый главный.
Глава 18
ya_frosia: Связка ломов, как правило, тонет
alexei: ya_frosia: Но в ртути прекрасно плавает
zoogenic: alexei: Но если ломы урановые, то и во ртути тонут
alexei: zoogenic: сам топи урановые ломы в ртути
Странный диалог в Сети
Поздний завтрак был, наверное, последним светлым пятном в жизни Тохи.
После завтрака Тоху превратили в негра.
Пушка - оружие высокотехнологичное, атомный снаряд тоже та еще непростая штуковина, танк, само собой, от телеги отличается в сторону значительного усложнения конструкции. При всем этом навороченная техника требовала применения каторжного ручного труда, да еще неквалифицированного.
Рабы на плантациях так не пахали, как сегодня пахал Тоха.
Для начала ему пришлось помогать танкистам загружать снаряды в грузовик. Точнее, помогал двоим - оставшиеся шарили по складу в поисках каких-то загадочных фугасок и кумулятивок и даже не пытались делать вид, что хотят помогать. Майор Никитин каждые тридцать секунд громогласно жаловался на прикол судьбы - найти удалось только подкалиберные[36], да и тех немного. Специально вызванный Онищенко нехотя оправдывался тем, что часть не танковая и вообще, эти ящики здесь оказались случайно и подлежали неминуемому разворовыванию на металлолом. Так что надо радоваться, что хоть такие есть.
Как жаль, что эти болванки вообще здесь оказались, - Тоха из-за них чуть пять раз спину не сломал. Он их присутствию был не рад.
Повезло Юльке - эту шизофреничку поставили на крышу вместе с пацаном. Охранниками и наблюдателями - контролировать окрестности. И ведь не откосишь, и не напросишься на такую легкую работенку.
Вот ведь попал…
Затем Тоху вместе с Лысым погнали к боксу - в распоряжение Егорыча. Но по пути они попались на глаза Синему. Тот обидно заявил, что они мало того что носят позорную одежду для закоренелых геев, так еще и перепачкали ее свинским образом. Запасная утонула вместе с грузовиком, а не запачкаться было невозможно - ящики со снарядами были пыльные и грязные. В общем, Синий заставил их переодеться в ненавистную солдатскую форму. Спасибо, что хоть налысо не подстриг.
Солдафон…
Егорыч для начала приставил Тоху к бочке с машинным маслом - переливать его в недра самоходки. Странно, но, похоже, внутри «царь-пушки» размещался целый бассейн для этой вязкой гадости: сколько Тоха ни лил, все не хватало. В какой-то момент он заметил, что из-под гусеницы выползает краешек черной лужи. Заглянув под днище самоходки, заорал:
- Эй! Егорыч! Там снизу масло течет!
Егорыч, гад старый, ничуть не растерялся от неприятного известия - практически обрадовался:
- Раз масло течет, значит, оно там где-то есть. Это хорошо!
- Так что мне его - до пенсии теперь заливать?!
- Справка из морга тебе, а не пенсия… Залезай под низ и посмотри, откуда масло там капает.
- Ну, блин! Как чудесно! В масло лезть?!
- Можешь и не в масло. Мне главное, чтобы ты глянул, а как - твоя забота. Действуй.
Залезть под днище, избежав соприкосновения с лужей разлившегося машинного масла, мог бы только очень худой человек, обладающий способностью к левитации. Тоха толстяком не был, а вот с левитацией сложнее - пришлось ложиться прямиком в эту бурду. А вредный дед потом еще вопросами замучил: течет оно струйками или капает; по стыкам или по заметно отогнувшимся элементам брони; прекращается процесс или нет после его таинственных манипуляций наверху.
Когда подошел Синий, Егорыч смилостивился - позволил Тохе выбраться на свет божий. Синий, оценив его видок, недовольно заметил:
- Час назад выдали тебе, как человеку, чистейшую одежду, а ты опять на забитое чмо похож. Бери Лысого - выкатывайте еще пару бочек. Я там привез.
Вот же денек выдался - сплошные унижения. Так и до комплекса неполноценности недалеко. Хотя это вряд ли - как Тоху ни опускай, он все равно будет считать себя пупом вселенной, а всех остальных ее обитателей прахом под своими ногами. Хорошая жизненная позиция, хотя и не лишена недостатков. К примеру, попав в такое вот рабство, очень трудно психологически считать себя выше всех этих воинствующих жалких людишек, если они в чистенькой одежде щеголяют, а у тебя с ушей дерьмо капает.
Пока Тоха горбатился с бочками, Егорыч с Синим отсоединили от пушки какой-то грязный агрегат. Его необходимо было отвезти в ремцех на грузовике - тяжелый, зараза. Грузить его, как легко можно догадаться, довелось тоже Тохе. А уезжая, дед напоследок раздал ценные указания:
- Пока мы маслонасос подшаманим и сальники новые поищем, вы тут без дела не скучайте. Хорошенечко вымойте всю броню - чтоб ни пятнышка не осталось. В двигательный отсек только не лезьте! Внутри тоже приберитесь, и с люками аккуратнее - без пальцев вмиг останетесь.
Тоха, приложив ладонь к голове, четко произнес:
- Есть отдраить «царь-пушку»! Спасибо, господин маршал, что не заставляете ее красить!
Вот это Тоха зря сказал: Егорыч, хлопнув себя по лбу, моментально нашел им дополнительную работу:
- Краска в порядке, а вот номер облупился. Зачистите его шкуркой и по новой закрасьте. С нами подъедете - покажу, где краску брать.
Лысый, не обрадованный дополнительной работенкой, при погрузке в кузов тихо произнес негативные слова. В адрес Тохи.
Мытьем пушки занимались молча - не поговоришь, да и о чем с дегенератом разговаривать. Работы оказалось немало. Снаружи протереть, даже для виду, времени фиг знает сколько занимает - дура огромная. А еще внутри целых два мрачных отсека. Причем в одном из них, судя по неопровержимым уликам, солдаты занимались пьянством - одних бычков килограмма три вымели, а в железном ящике нашли кучу пустых бутылок из-под дешевой водки.
Работая кистью над номером, Тоха поглядывал на Рощина - тот в десятке шагов возился со снарядом. Отвинтил наконечник, копался в нем, морща лоб и сверяясь с каким-то пухлым талмудом. Тоха, обеспокоенный соседством с опасным радиоактивным объектом, не выдержав, поинтересовался:
- Товарищ полковник, а этот снаряд сам собой не может взорваться? Ну, допустим, если уронят его.
- В принципе не должен, - рассеянно ответил Рощин. - А там мало ли… Вещь ведь новая, не опробованная в деле… Так что рядом не чихайте… и воздух не портите… Схожу к хранилищу. Если кто спрашивать будет, скажите, что я там. Покопаюсь в бумагах.
Лысый, проводив взглядом спину Рощина, тихо заметил:
- По ходу мужик не сильно в атомных снарядах соображает.
- Ага, - согласился Тоха. - Корчит из себя умного, а сам… Мало того что выстрелить надо, так еще попасть точно, и еще чтобы вовремя рвануло. Вот и мечется как ошпаренный…
- Слушай, - заговорщицки предложил Лысый, - а давай приколемся. Идея есть. Только я красной краски притащу. Подрисуем кое-чего на пушке.
Тоха, не веря в богатство фантазии Лысого, уточнил:
- Голую бабу в позе для орального секса?
- Да не! Ну типа вроде того! Но смешнее гораздо!
Работа была практически выполнена, предаваться безделью, навлекая на себя новую, не хотелось. Покуда никого нет, можно и приколоться. Почему бы и нет? Соучастие в проделках дегенерата вполне допустимо - боги нередко снисходят до забав простых смертных. И вообще - у Тохи тоже имеются художественные идеи и желание их реализовать.
В общем, сходили за красной краской.
Когда грузовик с Синим и Егорычем вернулся, Тоха и Лысый сидели у ворот бокса с видом херувимов - глаза настолько невинные, что и слепой сразу заподозрит неладное. Синий, уставившись на орудие, внимательно изучил новшества: конец ствола был выкрашен в ядовито-красный цвет, а чуть ниже тянулась кричащая надпись «ВСЕМ ЦАЦАТЬ!»
Обернувшись к Егорычу, Синий указал на ствол:
- Гляди, что эти убогие придумали, - на большее у них фантазии не хватило! Хорошо хоть снаряд не испоганили такой мазней!
- Вижу, чай, не слепой. Налицо демаскирующие элементы окраски. Сейчас оба предпримут спринтерский забег за зеленой краской, и чтоб через пятнадцать минут этот натюрморт тут отсутствовал.
- Искусство нельзя убивать! Это варварство! - попробовал наивно возразить Тоха.
Куда там - Егорыча таким не купишь.
- Копию натюрморта оставишь на своем тощем младенческом стручке - сохранишь мазню для потомков. Вперед, голубки, - время пошло!
Рощин, подойдя к боксу с целой пачкой папок в руке, удивленно уставился на испохабленный ствол орудия, покачал головой:
