– Ценная мысль, – заметил я.
– Да, – согласился Шатилов, – тем более, что именно ее в точности и воспроизвел незнакомец под занавес нашей встречи, и именно она меня доконала. Обрати внимание, что этот тип достал меня чисто лингвистическими средствами, не вдаваясь в подробности. Собственно, я даже не могу утверждать, что ему были известны те детали, о которых я рассказывал. Но вот эти фразы он воспроизвел текстуально и в нужной последовательности.
– Как пароль, – заметила Валентина.
– Вот именно! Умница ты у меня, Валентина, просто молодец. Я все время пытался как-то сформулировать для себя, что произошло. А все просто – это был именно пароль. Что скажешь, Глеб?
– Скажу, что это крайне подозрительно с точки зрения частного детектива. Никаких загадок, все имеет свое объяснение, все подтверждается. Вы сами-то верите в то, что это было на самом деле?
– А куда ж мне деваться!? Если в это не верить, то пришлось бы усомниться в собственном объективном существовании. Вот вы с Валентиной сидите передо мной, а вдруг вас и нет вовсе. Вдруг вы – только светлое видение!
– Я – не видение, – капризно сказала Валентина.
– Допустим, ты – нет. А Глеб? Я его вижу в первый раз.
– "ГУК несет полную ответственность за безопасность любого живого существа, перемещающегося в Приземелье хотя бы на дециметр, но не может гарантировать комфорт лицам, которые цепенеют, обнаружив утечку дыхательной смеси из скафандра, и спокойно дожидаются, когда его давление упадет до абсолютного нуля по Кельвину". – процитировал я деревянным голосом. – Это я слышал от вас своими ушами. А между тем, я только лишь видение и образ. Поэтому, Олег Олегович, давайте продолжим.
– Ох, и въедливый же ты мужик! Где я это изрек?
– На Коллегии.
– Ну-у.., на Коллегии кто только не толкается! – буркнул Шатилов.
– Тем не менее, давайте вернемся к вашему загадочному посетителю. Вы говорили, что он вам кого-то напоминает. Кого именно?
– Не знаю… Не могу вспомнить! – Шатилов откинулся в кресле и прикрыл глаза. – Какие-то до боли знакомые черты… Черт бы их не побрал!.. A!
Он вдруг так резко вскочил, что Валентина даже отпрянула. И уставился на меня.
– Что-то прояснилось? – осторожно поинтересовался я.
– Трудно сказать… Понимаешь, я начал прокручивать в голове эпизод встречи, и… Вот когда я вышел из кухни с бутылкой, я подумал, что где-то уже встречал этого человека!.. Погоди, погоди… Сейчас уже и лица не помню, помню только, что узнал это лицо, но не смог вспомнить, где оно попадалось…
Я начал беспокоиться. Шатилов озирался по сторонам, перемещая взгляд с места на место, словно воспроизводил в мозгу какую-то сцену. Выглядел он неважно.
Наконец, немного успокоившись, он сел и потер лоб.
– Вот что я тебе скажу, Глеб. Этого человека я уже видел раньше! И мне кажется, что где-то здесь в ГУКе. Я не просто видел его лицо – я с ним сталкивался по делу. И было это давно. Когда, где и кто это такой, я вспомнить не могу. – Судя по всему, Шатилов испытал большое облегчение. – Парень этот не мог родиться в моем воображении, потому что для этого у меня недостаточно богатое воображение. Я ведь руководитель крупного масштаба, а в этом масштабе фантазия не требуется. Сам посуди, зачем мне богатое воображение, если мне и без того приходится непрерывно участвовать в дрязгах подчиненных и разбираться с разными дикими случаями. Другой раз такое доносят, что только диву даешься!.. Не-ет, ты как хочешь, а я чист. Я тебе говорю: это все было на самом деле.
– А может, дед, это у тебя фантазия разыгралась в предвкушении отставки, – предположила Валентина.
– Нет. Кто меня туда пустит! Я вон Петру Яновичу намекнул насчет этого, так он меня чуть не съел со всеми титулами и регалиями. Руками махал, брызгал тут слюной, обзывал по всякому… Нет. Это все твои дамские фантазии – насчет моего воображения. Его у меня вообще нет. Да я за день столько бумажек подписываю, что тебе и не снилось. Брось, брось, ерунда все это!.. То есть, давайте, разбирайтесь сами, а меня в это дело больше не путайте.
И он с видимым удовольствием начал доедать сыр, оставшийся в тарелке, закусывая его ветчиной.
Глава 14
В отношении Сюняева Гиря оказался прав. Валерий Алексеевич, судя по всему, беседу с господином Таккакацу воспринял как руководство к действию. Куропаткин в секторе не появлялся уже три дня, и я начал скучать. Не в том смысле, что делать было нечего, а в том, что одному изучать отчеты в архиве было тоскливо. В первый день исчезновения Василия я обратился к Валерию Алексеевичу за соответствующими разъяснениями, каковые и получил. Он сказал, что взял Куропаткина, как специалиста, в аренду, на время, необходимое для того, чтобы изучить устройство базы данных по космическим объектам навигационной службы. В этой базе отмечаются (по крайней мере, должны) зафиксированные перемещения в космическом пространстве всех судов и вообще всех объектов искусственного происхождения. Там же, но отдельно, фиксируются все измеренные параметры естественных объектов. Теоретически, эта база должна содержать самые полные данные о динамике Солнечной системы. Оно и понятно. Иначе навигация в ее пределах была бы невозможна.
Как пояснил Сюняев, эта база всегда была открыта для всех служб ГУК, но как ею пользоваться знают немногие, да и те не вполне, то есть частями. Одни, например, знают, как заносить данные в эту базу – это те, которые данные в нее заносят. Другие знают, как архивировать и разархивировать – они этим и занимаются. Третьи знают, как она устроена в целом, но никогда не сидели за пультом. Есть и такие, которые знают, как в нее проникнуть слева и уничтожить данные – но именно они и занимаются защитой от несанкционированного доступа, а больше ничего знать не хотят. В диспетчерской службе знают, как получать необходимые им данные по текущим перевозкам, и им плевать на все остальное. Он, Сюняев, нашел одного человечка, который знает, как извлекать данные по любой группе признаков, но последний не знает необходимых паролей доступа и не знает, где и кто их дает. Возможно, что некоторые действующие пароли теперь уже не знает никто, поскольку их установили при вводе базы данных в эксплуатацию, но "иных уж нет, а те далече". Куропаткин, по мысли Валерия Алексеевича должен "провзаимодействовать" с этим человечком и другими человечками, все выяснить и обеспечить все, что потребуется нам впредь.
Нет, он, Сюняев, реалист, и отнюдь не ставит перед Васей задачу навести должный порядок в этом деле. Наоборот, его идея в том, чтобы, воспользовавшись наличным э-э… бардаком, получать любые необходимые данные любой наперед заданной глубины в приватном порядке.
"Сам видишь, что в сложившейся обстановке, мы должны действовать не только на суше, но и на море, и, притом, с одинаковой эффективностью", – подытожил Валерий Алексеевич свою мысль, эффектно задрав палец.
"А также в условиях высокогорья и безвоздушного пространства", – развил его мысль я.
На "высокогорье" Сюняев отреагировал адекватно:
"Завтра Петр Янович прибывают. Готовься. Работы прибавится. Я уже вызвал еще четверых дознавателей из разных мест. Между прочим, Джабарова я достал на Гаваях. Интересно, что он там расследовал? Не знаешь?"
"Наверное, делал промеры опасных глубин, и измерял опасный уровень солнечной радиации".
"Я тоже так думаю. Надо бы его послать на Юпитер – пусть измерит диаметр орбиты и гравитационную постоянную. Они нам в ближайшее время могут понадобиться…"
На этом мы расстались, я немного поразмышлял над тем, что следует понимать под диаметром Юпитера, если у него нет твердой поверхности, и чем диаметр принципиально отличается от радиуса. А потом плюнул и двинулся в архив.
К этому моменту я уже выяснил, что, во-первых, документально подтвержден факт "выхода из строя при десантировании в северную приполярную область планеты Марс системы утилизации отходов организма скафандра высшей защиты члена марсианской экспедиции Спиридонова В.В.". Во-вторых, я выяснил, что звонок Шатилову действительно был. Звонил один из членов Коллегии. Я с ним связался и он мне сказал, что звонил Шатилову, поскольку забыл, что тот болен. Но сразу вспомнил, и снял вызов. То есть вызов действительно был "не очень настойчивый". Таким образом, версия о том, что психика у Шатилова не в порядке, подтверждения не находила. Наоборот, все плавно подводило к мысли о том, что мы имеем дело с некоторой реальностью, при том, что сама эта реальность представлялась какой-то не очень реальной.
Я решил основательно изучить отчет по "Вавилову". Этот "Вавилов" уж слишком часто упоминался в разных контекстах – надо было заполучить собственную точку зрения.
Над отчетом я просидел до вечера, пока не обнаружил болезненные явления в области плечевого пояса. Оказывается, в процессе изучения отчета, я почти непрерывно пожимал плечами, удивляясь обилию несуразностей, а под конец инстинктивно втянул голову в плечи, чтобы не совершать лишней работы. Но теперь я знал поименно всех фигурантов расследования и его фабулу, так что застать меня врасплох стало невозможно.
