честно, — смутился Лев Иванович. — Наверное, так и было, раз вы помните. Просто меня почти каждый год куда-нибудь приглашают к студентам. Так что… — он развел руками.
— Так значит, вы, Лев Иванович и Станислав Васильевич, беретесь за это дело? — Арцыбашев встал и довольный посмотрел на сыщиков и на Сухову. — Тогда я уверенно оставляю Елену Витальевну на ваше попечение, а сам удаляюсь. Меня ждут неотложные, хотя и временно отложенные мной, дела. — Он протянул руку для прощания.
— Я думал, что мы… — растерянно проговорил Гуров, пожимая ему руку и поглядывая на студентку.
— Нет-нет, Елена Витальевна по праву должна участвовать в этом деле. Ведь именно она нашла сходство в трех, казалось бы, совершенно разных убийствах и соединила их в одно дело. Девушке нужна практика. А где, как не у вас, она получит должное внимание к своим талантам? Молодежь, Лев Иванович, нуждается в нашей поддержке. Тем более талантливая молодежь, — скороговоркой говорил Илья Иванович, задом отступая к двери. — Вы ведь не станете возражать, что Елена Витальевна — весьма перспективная кандидатура для работы в уголовном розыске?
— Да, наверное, — растерянно ответил Гуров и покосился на Крячко.
Тот стоял с невозмутимым видом и кивал. Но Лев Иванович-то видел, что в глазах его напарника скачут веселые бесенята. Станиславу явно понравилась идея понянчиться (читай поработать) с симпатичной и, Лев Иванович должен был честно себе признаться, неглупой студенткой.
2
Лев Иванович насупился, хмыкнул что-то неопределенное себе под нос и решительным шагом направился к двери, никому не говоря ни слова. И только выйдя за двери кабинета, позвал Крячко:
— Станислав, пойдем, поможешь мне.
Крячко в недоумении пожал плечами и, не ответив на вопросительный взгляд Елены, тоже вышел. Не было их минут пять, а потом они вошли и внесли в кабинет массивный стол, который еле протиснули в дверной проем. Стол поставили посредине кабинета. Все так же молча и не глядя на студентку, Гуров расставил вокруг стола три стула и только после этого поднял глаза на Елену.
— Что стоим? — спросил он. — Раз уж у нас тут неожиданно собралась целая оперативная группа, то нужно работать с комфортом. Я так понимаю, основные материалы на все три убийства с участием подражателя у вас в папке. Вы так нежно ее прижимали к груди, когда вошли! Я так понял, что там и находятся все копии нужных нам для расследования документов. Правильно?
Елена кивнула и едва заметно улыбнулась. При этом взгляд ее был направлен не на Гурова, а куда-то мимо него. Лев Иванович невольно оглянулся, но никого за спиной у себя не обнаружил и решил, что у девушки просто такая особенность — не встречаться взглядом с собеседником. Ну или не особенность. «Фобия?» — мелькнула мысль, но Гуров ее тут же отогнал. Елена не очень-то походила на девушку с фобиями. Держалась она в незнакомом ей кабинете спокойно, уверенно и ничуть не смущаясь двух взрослых мужиков.
Елена переложила папку со стола Гурова на стол, который принесли сыщики, и достала из нее еще одну папку, набитую прозрачными файликами, в которых лежали копии разных документов.
— Это материалы по делу об убийстве сантехника Чалкина Михаила Геннадьевича, пятидесяти лет, — пояснила она.
— Это тот самый скрытый гомосексуалист, похожий на Вилкина? — уточнил Крячко.
— Да, это первая жертва Каллиграфа, — подтвердила Елена.
— Кого? — не понял Лев Иванович и удивленно посмотрел на девушку.
— Ну, — смутилась она, — надо же нам как-то его называть, пока мы не знаем, кто он. Просто Илья Иванович назвал почерк его убийств каллиграфическим, а его самого… — тихо добавила она.
— А мне нравится, — заявил Станислав бодрым голосом. — Звучит, во всяком случае, лучше, чем Чикатило или просто маньяк-подражатель.
— Хм, что же, пусть будет Каллиграф, — хмыкнул Гуров. — А насчет его почерка мы еще посмотрим, настолько ли он идеален, что не подкопаться. Так, что там у нас с первой жертвой? Елена, вы уже изучили все эти дела, вам и карты, как говорится, в руки. Рассказывайте подробно и по порядку. А мы со Станиславом Васильевичем будем на ус мотать. Кстати, о картах.
Лев Иванович подошел к своему столу, что-то некоторое время искал в его недрах, а потом с восклицанием: «Ах, да вот же она», — достал дорожную карту Москвы и Подмосковья. Карта была водружена им на доску, на сторону, свободную от копий фотографий, и накрепко прикреплена магнитами со всех сторон.
— Вот, — Гуров отошел и на расстоянии полюбовался делом своих рук, — теперь можно начинать наше первое оперативное совещание.
Елена достала из одного из файлов несколько листочков и, не глядя в них, стала рассказывать:
— Как я уже сказала, первой жертвой Каллиграфа…
— А почему вы считаете, что это была первая жертва? — прервал ее Лев Иванович. — Может, она была уже десятой жертвой, просто мы о других еще не знаем.
Елена смутилась, нахмурилась, а потом честно призналась:
— Да, я как-то не подумала об этом. Сразу стала изучать дела с убийствами, которые по времени произошли позже убийства Чалкина. Это мое упущение, — виновато опустила она голову.
— Ладно, ничего страшного, — успокоил девушку Гуров. — Пока не доказано обратное, будем считать это убийство первым. Станислав, давай-ка сделай пометочку. Надо будет проверить информацию о подобных убийствах в Москве и Подмосковье, скажем, за последние… ну, допустим, года три до убийства этого Чалкина-Вилкина. Надо же, — покачал он головой, — даже фамилии звучат почти одинаково. Елена, простите, что перебил, но и впредь буду перебивать, задавать всякие вопросы и уточнять прочие рабочие моменты.
— Ничего, все правильно, — серьезно отозвалась девушка. — Я понимаю, что методы работы у всех свои.
— Вот именно! — Крячко многозначительно поднял указательный палец и пошутил: — Московские Шерлоки Холмсы совершенно отличаются от лондонских сыщиков методикой поиска разных там профессоров Мориарти.
Елена улыбнулась и украдкой бросила взгляд на Гурова.
— Давайте к делу, — нахмурился Лев Иванович и снова неожиданно чихнул. — Извиняюсь, — прогундосил он.
— Чалкин Михаил Геннадьевич, пятидесяти лет, проживал на улице Окской неподалеку от храма Андрея Боголюбского. Пропал в июле позапрошлого года неподалеку от дома. Во всяком случае, его мобильный телефон был обнаружен в соседнем с его домом дворе. Его тело с первыми признаками трупного окоченения было найдено через два дня после того, как он не пришел домой ночевать. Что, со слов его жены, было уже не раз. Я имею в виду ночевки Чалкина вне дома. Поэтому сразу она его не хватилась.
— Постойте, — прервал ее Гуров. — Выходит, что жена знала о… о наклонностях своего мужа ходить налево…
— Да, — спокойно ответила
