Когда Паже поднимал трубку, он заметил улыбку на лице сына.
— Мистер Паже? Это Джэк Слокам.
Голосок тонкий, назойливый и несколько вкрадчивый. Паже сразу узнал его: это был репортер, который первым обратил внимание — если только кто-то не подвигнул его к этому — на статью о Рикардо Ариасе в «Инкуизиторе».
— Я нахожусь в округе Аламеда, — продолжал говорить Слокам. — В суде по семейным делам. У них здесь в деле «Ариас против Перальты» есть кое-какие документы, которые они отказываются мне показать. По всей видимости, бумаги запечатаны.
Слокам говорил тоном оскорбленной добродетели. И этот тон был настолько же лживым, насколько притворной была убежденность журналиста в том, что Паже согласится помочь ему. Крис молчал.
— Мистер Паже?
Карло наблюдал за отцом, замерев с ложкой в руке, занесенной над тарелкой хлопьев.
— Слушаю, — ответил наконец Крис.
— Я рассчитывал на вашу помощь. Понимаете, насколько мне известно, они запечатаны по воле мистера Ариаса, а он мертв.
Паже постарался сдержать гнев.
— Поэтому теперь до него трудно дозвониться, правильно я вас понял? А вы пробовали набирать его номер через местный код — пятьсот десять?
Карло положил ложку и скрестил руки на груди; от его внимания не ускользнули нотки раздражительности в голосе отца. Между тем Слокам, казалось, был уязвлен словами Паже.
— Я слышал, у вас могут быть копии.
В этот момент Паже посмотрел на Карло и внезапно почувствовал отвращение ко всей прессе сразу, по силе сравнимое разве что с любовью к сыну.
— Что вы говорите, — удивился он. — И где же вы это слышали?
Слокам пропустил его вопрос мимо ушей.
— На самом деле, мистер Паже, я слышал, что документы эти имеют отношение к вам и некоторым членам вашей семьи.
Отвернувшись от Карло, Паже постарался говорить тише:
— Неужели это возбуждает вас, мистер Слокам? Неужели вам скучно, скажем, в той же Боснии?
Повисла короткая пауза, а потом журналист перешел в атаку.
— Послушайте, так вы дадите мне копии или нет?
— Нет. Но если у вас найдется одна минута, я попробую объяснить вам, как позаботиться о здоровье.
— Мистер Паже, это новости! Ваш характер — это новости, и вся ваша семья — это тоже новости. — Слокам замолчал, потом добавил, стараясь говорить как можно более небрежным тоном: — Может, в полиции найдется копия. Я слышал, они расследуют обстоятельства смерти Ариаса.
— Сомневаюсь, чтобы полиция открыла доступ к своим досье. И потом, вы должны сделать какую-то работу, верно? Так зачем притворяться? Почему бы вам не обратиться к тому человеку, который снабдил вас этой пикантной новостью? Вы же знаете, о ком я говорю? О человеке, поставлявшем информацию вашему предшественнику, покойному мистеру Ариасу?
Некоторое время оба молчали.
— Я понимаю, — продолжил Паже. — Ваш источник предпочитает оставаться в тени. Поэтому для вас было бы лучше получить копии в другом месте, чтобы не вывести на него. На случай, если состоится судебное разбирательство, чтобы там ненароком не всплыло имя этого источника.
Снова пауза.
— Вы, кажется, угрожаете мне, мистер Паже?
Паже рассмеялся.
— Нет. Просто объясняю вам то, что вы и без меня прекрасно понимаете.
На сей раз Слокам молчал еще дольше, наконец решил огрызнуться.
— Наша газета может обратиться в суд и добиться, чтобы эти документы предали огласке. В судах тоже считают, что общественные интересы превыше неприкосновенности частной жизни. Особенно когда речь идет о тех, кто считает, что общество должно куда-то там избрать их.
— Я непременно вспомню об этом, — сказал Кристофер, — если когда-нибудь застану вас у себя в доме копающимся в моем грязном белье. Что-нибудь еще?
Теперь Слокам подпустил обиды в голос:
— Послушайте, я честно даю вам шанс откровенно рассказать мне о своей жизни. Если вы не сделаете этого, мне придется написать, что вы отказались сотрудничать с нами. И на сей раз никто не удержит меня от того, чтобы опубликовать это.
— Превосходно. Только в своем материале не забудьте упомянуть, что не принадлежите к числу людей, с которыми я обсуждаю мою частную жизнь, — холодно произнес Паже. — Видимо, вы считаете, что можете испортить мою репутацию как политика. Возможно, вы и правы. Но я хочу серьезно предупредить вас — оставьте моего сына в покое.
Паже повесил трубку.
Карло стоял у окна, устремив взгляд на залив. Не оборачиваясь, он спросил:
— Это был репортер?
Паже положил руки ему на плечи.
— Они пытаются заполучить бумаги Рики, в которых тот утверждает, что его дочь подвергалась сексуальным притязаниям, и еще что-нибудь, порочащее меня и Терри, будь то правда или вымысел.
Карло тревожно взглянул на отца.
— Они смогут это сделать?
— Вероятно. Единственный способ остановить их — это отказаться от участия в выборах. Как можно быстрее и не роняя достоинства.
Мальчик был в замешательстве. Паже догадывался, что тот сейчас должен переживать: весь этот позор, который ему предстоит вынести, когда его заклеймят как растлителя несовершеннолетнего ребенка; насмешливые взгляды сверстников и даже друзей; вопросы газетчиков, которым, в сущности, нет до него никакого дела, просто обвинение Рики для них — очередная сенсация.
— Я бы не хотел, чтобы ты сдался, папа. Это будет несправедливо.
Но сказано это было без особой убежденности. Реальной для Карло представлялась лишь его собственная жизнь, а тревога о том, станет его отец сенатором или нет, не могла мучить его постоянно, изо дня в день. И Паже хорошо понимал его.
— Несправедливо было бы приносить тебя в жертву моим амбициям. — Чтобы немного разрядить атмосферу, Паже пробовал говорить иронично. — Я хочу сказать, какой отец допустил бы такое?
— Да любой политик, по крайней мере из тех, о которых я слышал. — Карло неловко обнял отца. — Так что, возможно, ты не один, пап.
— Возможно, — спокойно произнес Паже. — Только сейчас я должен заняться этим газетчиком. И, по-моему, я знаю, что следует предпринять.
Но в данный момент Слокам мало интересовал его сына.
— А как же полиция, папа? Вся эта возня вокруг смерти Рики? — спросил он.
Паже проникновенно заглянул ему в глаза.
— Карло, я могу лишь повторить то, что уже говорил тебе однажды. Поскольку я не убивал его, они не могут доказать обратное. Все просто.
Мальчик молча смотрел на отца, пытаясь уловить тайный смысл в его словах.
Паже улыбнулся.
— Я займусь этим. Возможно, через несколько часов наша жизнь снова станет прежней. А тебе надо идти в школу.
Карло теснее прижался к отцу. Потом, не говоря больше ни слова, направился к машине.
Паже подумал, что ему надо позвонить. Хотя бы для того, чтобы развеять сомнения сына.
В справочной Лос-Анджелеса он узнал номер телефона в контору Джеймса Коулта. Ему ответила секретарша. Паже представился и попросил соединить с Коултом.
Ему пришлось ждать больше пяти минут. С каждой минутой он все больше нервничал.
— Мистер Паже, — услышал он скрипучий голос, — это Джек Хэмм. Я отвечаю у мистера Коулта за кадры. Могу я узнать цель вашего звонка.
— Это личное, — мягко произнес Паже. — Можете передать ему, что это касается моей семьи.
На другом конце провода повисло молчание. Затем Хэмм холодно ответил:
— Прошу Вас, подождите минуточку.
Паже ждал еще несколько минут.
— Мистер Паже? — Это снова был Хэмм.
— Да, — ответил Кристофер, — я жду.
— Прошу прощения. — Последовала пауза. — В данный момент мистер Коулт не имеет возможности говорить с вами.
— Могу я узнать почему?
Паже чувствовал, как Хэмм тщательно подбирает слова. Однако когда наконец прозвучал его ответ, он был словно заранее отрепетирован:
— Мистер Коулт считает, что он не должен заниматься подобными вопросами личного характера, особенно учитывая то обстоятельство, что вы, как и он, возможно, рассчитываете занять известное общественное положение. Нравится вам это или нет, мистер Паже, но кандидатам приходится платить.
Но Крис решил не отступать.
— Однако при этом не должны страдать их семьи…
— Мистер Коулт понимает это. — В голосе Хэмма послышались нотки сожаления. — Если бы вы были просто частным лицом… — Хэмм замолчал. Он словно давал понять, что проявлять дальше назойливость не имело смысла.
— Понимаю, — проговорил Паже и бросил трубку.
— Не думаю, что проблема со Слокамом исходит от Брукса, — сказала Кэролайн Крису. — По крайней мере, корни ее глубже.
Паже пристально посмотрел на нее.
— Коулт? — спросил он.
Кэролайн кивнула.
— Коулт именно тот человек, который больше всего выигрывает от этого. Даже если Слокам и не получит эти документы, его поганая статейка, которую он намерен опубликовать, может здорово навредить тебе, твоей политической репутации. В этом случае у Брукса не остается выбора: если в прессе одновременно появится сообщение о смерти Рики и его документы, он не оставит тебя в покое, будь ты хоть его родным братом.
