— Что же теперь-то вы скажете о мистерѣ Абльвайтѣ? — спросила я со всею возможною кротостью, какъ только договорила.
— Если миссъ Рахилъ засвидѣтельствовала его невинность, я не стыжусь сказать, что и я вѣрю въ его невинность не менѣе васъ, миссъ Клакъ. Я, подобно прочимъ, былъ обманутъ кажущимися обстоятельствами и сдѣлаю все возможное во искупленіе своей вины, публично опровергая, гдѣ бы я ни услышалъ ее, сплетню, которая вредитъ вашему другу. А между тѣмъ позвольте мнѣ привѣтствовать мастерскую ловкость, съ которою вы открыли по мнѣ огонь изъ всѣхъ вашихъ батарей въ ту самую минуту, когда я менѣе всего могъ этого ожидать. Вы далеко бы пошли въ моей профессіи, сударыня, еслибы вамъ посчастливилось быть мущиной.
Съ этими словами онъ отвернулся отъ меня и началъ раздражительно ходить изъ угла въ уголъ.
Я могла ясно видѣть, что новый свѣтъ, брошенный мною на это дѣло, сильно удивилъ и смутилъ его. По мѣрѣ того какъ онъ болѣе и болѣе погружался въ свои мысли, съ устъ его срывались нѣкоторыя выраженія, позволившія мнѣ угадать отвратительную точку зрѣнія, съ какой онъ до сихъ поръ смотрѣлъ на тайну пропажи Луннаго камня. Онъ, не стѣсняясь, подозрѣвалъ дорогаго мистера Годфрея въ позорномъ захватѣ алмаза и приписывалъ поведеніе Рахили великодушной рѣшимости скрыть преступленіе. Въ силу же утвержденія самой миссъ Вериндеръ, неопровержимаго, по мнѣнію мистера Броффа, это объясненіе обстоятельствъ оказывается теперь совершенно ложнымъ. Смущеніе, въ которое я погрузила высоко-знаменитаго юриста, до того ошеломило его, что онъ уже не въ силахъ былъ и скрыть его отъ моей наблюдательности.
— Каково дѣльце! слышалось мнѣ, какъ онъ ворчалъ про себя, остановясь у окна и барабаня пальцами по стеклу: — Ужь не говоря про объясненія, даже и догадкамъ-то недоступно!
Съ моей стороны вовсе не требовалось отвѣта на эти слова, но все-таки я отвѣтила! Трудно повѣрить, что я все еще не могла оставить въ покоѣ мистера Броффа. Пожалуй, покажется верхомъ человѣческой испорченности, что я нашла въ послѣднихъ словахъ его новый поводъ наговорить ему непріятностей. Но что жь дѣлать, друзья мои, развѣ есть мѣра людской испорченности! все возможно, когда падшая природа осиливаетъ насъ!
— Извините, что я помѣшаю вашимъ размышленіямъ, сказала я ничего не подозрѣвавшему мистеру Броффу:- мнѣ кажется, можно сдѣлать еще предположеніе, до сихъ поръ никому изъ насъ не проходившее въ голову.
— Можетъ-быть, миссъ Клакъ. Признаюсь, даже не знаю какое.
— Предъ тѣмъ какъ мнѣ посчастливилось, сэръ, убѣдить васъ въ невинности мистера Абльвайта, вы упомянули въ числѣ поводовъ къ подозрѣнію самое присутствіе его въ домѣ во время пропажи алмаза. Позвольте напомнить вамъ, что мистеръ Франклинъ Блекъ въ то время также находился въ домѣ.
Старый сребролюбецъ отошедъ отъ окна, сѣлъ въ кресло какъ разъ противъ меня, и пристально поглядѣлъ на меня съ тяжелою, лукавою усмѣшкой.
— Нѣтъ, вы не такъ ловки въ адвокатурѣ, какъ я полагалъ, миссъ Клакъ, задумчиво проговорилъ онъ: — вы не умѣете въ пору кончить.
— Боюсь, что я не совсѣмъ понимаю васъ, мистеръ Броффъ, скромно сказала я.
— Неподходящее дѣло, миссъ Клакъ, — на этотъ разъ, право, не подходящее. Франклинъ Блекъ, какъ вамъ хорошо извѣстно, первый любимецъ мой. Но не въ томъ дѣло. Извольте, я въ этомъ случаѣ согласенъ съ вашимъ взглядомъ. Вы совершенно правы, сударыня. Я подозрѣвалъ мистера Абльвайта въ силу тѣхъ обстоятельствъ, которыя, отвлеченно говоря, оправдываютъ подозрѣнія, и относительно мистера Блека. Очень хорошо, заподозримъ и его. Скажемъ, что это въ его характерѣ,- онъ въ состояніи украсть Лунный камень. Я спрашиваю только, выгодно ли это было для него?
— Долги мистера Франклина Блека, замѣтила я, — дѣло извѣстное всему семейству.
— А долги мистера Годфрея Абльвайта не достигли еще такой степени развитія. Совершенно справедливо. Но въ теоріи вашей, миссъ Клакъ, встрѣчаются два затрудненія. Я завѣдую дѣлами Франклина Блека и прошу позволенія сообщить вамъ, что огромное большинство его кредиторовъ (зная богатство его отца) очень охотно ждетъ уплаты, причисляя проценты къ суммѣ. Вотъ первое затрудненіе, — и довольно тяжеловѣсное. А другое, увидите, еще тяжелѣе. Мнѣ извѣстно изъ устъ самой леди Вериндеръ, что предъ самымъ исчезновеніемъ этого адскаго индѣйскаго алмаза, дочь ея готовилась выйдти замужъ за Франклина Блека. Она завлекла его и оттолкнула потомъ по кокетству молодой дѣвушки. Но все-таки она успѣла признаться матери, что любитъ кузена Франклина, а мать посвятила кузена Франклина въ эту тайну. И вотъ онъ пребываетъ, миссъ Клакъ, въ увѣренности, что кредиторы терпѣливы, и въ надеждѣ жениться на богатой наслѣдницѣ. Считайте его мошенникомъ, сколько угодно, только скажите на милость, зачѣмъ же ему красть-то Лунный камень?
— Сердце человѣческое неисповѣдимо, сказала я съ кротостью:- кто въ него проникнетъ?
— То-есть, другими словами, сударыня: хотя не было никакой надобности красть алмазъ, онъ тѣмъ не менѣе взялъ его по врожденной испорченности. Очень хорошо. Положимъ такъ. За коимъ же чортомъ….
— Извините меня, мистеръ Броффъ. Когда при мнѣ упоминаютъ о чортѣ въ такомъ смыслѣ, мнѣ слѣдуетъ уйдти.
— Меня извините, миссъ Клакъ, я постараюсь впередъ быть поразборчивѣй въ выраженіяхъ. Я только одно хотѣлъ спросить. Зачѣмъ бы Франклину Блеку, — предположивъ даже, что онъ взялъ алмазъ, — становиться во главѣ всѣхъ домашнихъ для розысковъ? Вы можете сказать, что онъ употребилъ хитрость для отвлеченія отъ себя подозрѣній. Но я отвѣчу, что ему не было нужды отвлекать подозрѣнія, такъ какъ никто его не подозрѣвалъ. Итакъ онъ сначала крадетъ Лунный камень (безъ малѣйшей надобности) по врожденной испорченности, а потомъ вслѣдствіе пропажи камня играетъ роль, вовсе не нужную и доводящую его до смертельнаго оскорбленія молодой особы, которая иначе вышла бы за него замужъ. Вотъ какой чудовищный тезисъ вы принуждены защищать, если попытаетесь связать пропажу Луннаго камня съ Франклиномъ Блекомь. Нѣтъ, нѣтъ, миссъ Клакъ! Послѣ всего оказаннаго сегодня между нами, узелокъ затянутъ наглухо. Невинность миссъ Рахили (какъ извѣстно ея матери и мнѣ) внѣ сомнѣній. Невинность мистера Абльвайта также безспорна, — иначе миссъ Рахиль не свидѣтельствовала бы объ ней. А невинность Франклина Блека, какъ видите, неопровержимо говоритъ сама за себя. Съ одной стороны мы нравственно увѣрены во всемъ этомъ. А съ другой стороны, мы равно увѣрены въ томъ, что кто-нибудь да привезъ же Лунный камень въ Лондонъ, и что въ настоящее время онъ въ рукахъ мистера Локера или его банкира. Къ чему же ведетъ моя опытность, къ чему привела бы чья бы то ни было опытность, въ подобномъ дѣлѣ? Она сбиваетъ съ толку и меня, и васъ, и всѣхъ.
«Нѣтъ, не всѣхъ. Оно не сбило съ толку пристава Коффа», только что я хотѣла сказать это, — со всевозможною кротостью и съ необходимою оговоркой, чтобы не заподозрили меня въ желаніи запятнать Рахиль, — какъ лакей пришелъ доложить, что докторъ уѣхалъ, а тетушка ожидаетъ насъ.
Это прекратило пренія. Мистеръ Броффъ собралъ свои бумаги, видимо утомленный вопросами, которые задалъ ему вашъ разговоръ. Я подняла свой мѣшокъ, наполненный драгоцѣнными изданіями, чувствуя себя въ состояніи протолковать еще цѣлые часы. Мы молча отправились въ комнату леди Вериндеръ.
Позвольте мнѣ, прежде чѣмъ разказъ мой перейдетъ къ другамъ событіямъ, прибавить, что я описала происходившее между мной и адвокатомъ, имѣя въ виду опредѣленную цѣль. Мнѣ поручено включить въ мою письменную дань прискорбной исторіи Луннаго камня полное изложеніе не только общаго направленія подозрѣній, но и имена тѣхъ особъ, которыхъ подозрѣніе касалось въ то время, когда стало извѣстно, что индѣйскій алмазъ находится въ Лондонѣ. Изложеніе моего разговора съ мистеромъ Броффомъ въ библіотекѣ показалось мнѣ какъ разъ соотвѣтствующимъ этому требованію; вмѣстѣ съ тѣмъ, оно обладаетъ и великимъ нравственнымъ преимуществомъ, принося грѣховное самолюбіе мое въ жертву, которая съ моей стороны была существенно необходима. Я должна была сознаться, что грѣховная природа пересилила меня. Сдѣлавъ же это указательное призваніе, я осилила свою грѣховную природу. Нравственное равновѣсіе возстановлено; духовная атмосфера снова прочищается. Мы можемъ продолжить, дорогіе друзья мои.
IV
Завѣщаніе было подписано гораздо скорѣе чѣмъ я ожидала. По моему мнѣнію, спѣшили до неприличія. Послали за лакеемъ Самуиломъ, который долженъ былъ присутствовать въ качествѣ втораго свидѣтеля, — и тотчасъ подали тетушкѣ перо. Я чувствовала сильное побужденіе сказать нѣсколько словъ, приличныхъ этому торжественному случаю; но заблагоразсудила подавить порывъ, пока мистеръ Броффъ не уйдетъ изъ комнаты. Дѣло было кончено минуты въ двѣ, а Самуилъ (не воспользовавшись тѣмъ, что я могла бы сказать) вернулся внизъ.
