Паркер протянул её мне, но я снова покачала головой, и мои длинные тёмные волосы упали на спину.
– На складе не хватает лишь одного… – Дерева. – Прочного стола, за которым можно просматривать договоры. А ты знаешь, что твой дорогой друг Стюарт любил заниматься этим на столе? А тебе так нравится?
– Хватит, мать твою, играть со мной. У меня есть доказательства против тебя, – сказал Паркер, следуя за мной на кухню, что находилась в дальнем углу склада. Я не знала, видели ли друзья всё помещение. Но эту часть с кровати точно не было видно. Взяв халат, свисавший с одного из высоких табуретов, я накинула его на себя.
– Садись. – Усевшись на табурет, я похлопала по соседнему. – Для начала позволь мне взглянуть на бумаги.
Не отрывая от меня взгляда, Паркер сел и открыл папку. С самоуверенным выражением на лице он указал на свидетельство о рождении, выданное в штате Коннектикут.
– Виктория, ты родилась девятого октября. Это маленькое противозаконное изменение данных имеет серьёзные последствия, как ты сама выразилась. – Затем он протянул мне копию фальшивого свидетельства. – Ты лгала.
Когда я взяла свидетельство, у меня открылся рот, а пальцы онемели. Даже уже зная правду, я ощутила настоящее потрясение, увидев документ в живую. Я провела пальцами по печати. Это была я, и одновременно не я. Всё, что я знала о себе, оказалось ложью. Я даже не была Конвей. Моя личность исчезла.
Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не тряслась, а Паркер грубо схватил меня за подбородок, чтобы мои глаза смотрели на него.
– И что ты скажешь на это?
Я пустила слезу, пытаясь покачать головой в его хватке.
– Это правда. Но как? Почему Стюарт не сказал мне? Почему мама не сказала?
– Срать я хотел на то, как это оказалось правдой! Главное, что так и есть. И мне по херу, почему они тебе ничего не сказали.
Порывшись среди бумаг, он достал договор и положил его на свидетельства, а затем вытащил из кармана пиджака ручку и протянул её мне.
– Подписывай.
Что я, всхлипывая, и сделала. Расписалась везде, где ставила подпись вчерашним вечером. Единственное, договор с Трэвисом включал пункт о том, что теперь я не могла ничего подписывать без его согласия. Каждая моя «Виктория Харрингтон», поставленная там, куда указывал Паркер, была обманом. Это был мой план «Б». И я молилась, что мне никогда не придётся им воспользоваться.
Когда последняя страница была подписана, Паркер забрал договор и положил его обратно в папку. Откинувшись на табурете, он вздохнул.
– Виктория, я получу невероятное наслаждение от того, что ты будешь исполнять все мои желания.
От одной только мысли об этом моя кожа покрылась мурашками.
Я встала и наигранно сглотнула.
– Я не знала, к чему готовиться. И я надеялась… – Я сделала глубокий вдох. – Теперь это уже не имеет значения. Я привезла тебе кое-что, чтобы показать, что я могу быть послушной. Могу быть почтительной. – Я опустила глаза. – Это… что ж, судя по тому, что я увидела в твоём кейсе, тебе должно понравиться.
Паркер поднял бровь.
– Ты меня заинтриговала. Что ты приготовила для меня?
Я взяла его холодную, влажную ладонь и повела к креслу у кровати.
– Присаживайся, пожалуйста. Думаю, теперь это твоё кресло, – подняв коробку, сказала я.
Когда Паркер сел, я сняла халат, села на колени у его ног и с притворной покорностью протянула ему серебристый подарок. Паркер молча снял бант и открыл коробку. Развернув токую бумагу, он уставился на полуперчатки из чёрной кожи, типа тех, что носят штангисты, и длинный гладкий стек. Его глаза расширились.
– Стюарту нравились такие вещи. Я подумала, может, и тебе понравятся. – Я повернулась к его кейсу и плети. – Я видела, что ты принёс, и выбор за тобой, но мне хотелось бы набраться для этого смелости. Я никогда…
Я нарочито оборвала фразу, опустив лицо и вызвав слёзы.
– Охренеть! – воскликнул Паркер, не отрывая глаз от моего презента. – Стюарту нравилось это?
Я кивнула.
– Да, ты удивлён?
– Чёрт, нет… да. Я и не подозревал, что он такой эгоистичный ублюдок.
Я потёрлась попой о каблуки.
– Он называл это «нашим особым временем».
Паркер снова посмотрел на перчатки в коробке.
– Зачем…
Не дав ему закончить, я объяснила:
– Порой Стюарт невероятно увлекался этим. Он говорил, что перчатки не позволяют руке скользить по кожаной рукояти. Тебе не обязательно их надевать. Как пожелаешь.
На его лице вновь появилась мерзкая улыбка, больше похожая на оскал.
– Нет, они мне нравятся. – Он показал в сторону кровати. – И, чёрт побери, я хочу их испробовать.
Я кивнула.
– Я могу отойти в ванную и приготовиться для тебя?
– Да. Но не задерживайся.
Мне было видно, как из брюк выпирает его маленький тонкий член.
– Хочешь, я помогу тебе раздеться?
– Нет, иди. И поторапливайся там!
Я медленно встала и направилась в ванную. Прежде чем закрыть за собой дверь, я повернулась и увидела, как Паркер расстёгивает рубашку и снимает брюки. Заперевшись внутри, я села на край душевой кабины и постаралась выровнять дыхание. Я понятия не имела, через сколько времени цитоксан, находившийся в перчатках, впитается в его кожу. Коробка специально оставалась в машине, и жара способствовала его проникновению в пористый материал. Но я знала, что процесс оказался наиболее эффективным, мне нужно было сделать так, чтобы его ладони вспотели. И, как бы я не ненавидела то, что мне придётся сделать, это было, увы, моим единственным шансом. Через несколько минут я собралась с силами, сделала глубокий вдох и вернулась к кровати.
Увидев Паркера в трусах, носках и туфлях, я пожалела о том, что мои глаза не были закрыты повязкой, я никогда не смогу изгнать из памяти эту картину. Даже в кожаных перчатках и стеком, он выглядел не как Доминант, а жалкий мужик с маленьким членом. Посмотрев на кровать, я заметила атласные фиксаторы, и в то же мгновение ко мне повернулся Паркер.
Мне нужно было взвешивать каждое своё слово, чтобы его руки вспотели. И не забывать про самую важную часть моего плана – он не должен был прикоснуться ко мне. Хотя препарат был на внутренней стороне перчаток, не было гарантии того, что он не выделится через кожу.
Объявляя о своём возвращении, я сказала:
– Паркер, знаю, это твоё шоу. Поверь мне, я знаю, как это работает. Но если хочешь, я расскажу тебе, что обычно делал Стюарт.
Когда он ничего не ответил, я подняла крепкую атласную ленту и пропустила её через пальцы.
– Стюарт всегда говорил, что самые сильные ограничения у меня в голове. Он говорил, что мог бы связать меня, но это не научило бы меня повиноваться. Со свободными от фиксаторов руками и ногами, мне нужно было оставаться в нужном положении несмотря ни на что. Он говорил, что физические ограничения – это слишком просто. – Я подняла бровь. – Ведь ты наверняка заметил, что я никогда не была связана?
Паркер кивнул.
– Похоже, Стюарт разбирался в этом куда лучше, чем я думал.
Я же продолжала.
– Он говорил мне, что делать. – Я склонилась над кроватью, вжавшись грудью в мягкое покрывало, вытянула руки над головой, а попу подняла вверх и раздвинула ноги. – Это была одна из его самых любимых поз.
Паркер подошёл ближе и провёл кончиком стека между моих лопаток и ниже по спине. Я застонала.
– О боже, Паркер. Я не хочу рассказывать про остальные вещи, которые любил Стюарт. Пожалуйста, не заставляй меня говорить об этом.
Стек с силой обрушился на мою попу.
– Блять! – закричала я.
– Скажи мне. Скажи мне то, о чём не хочешь говорить.
Я покачала головой.
Хлыст вновь опустился с резким звуком.
– Ты сделаешь, как я говорю. – Ещё один удар. – Не заставляй меня, мать твою, повторять. – Стек снова опустился на меня. – Кивни, если поняла.
Сукин сын! Я кивнула и торопливо ответила ему.
– Стюарту нравилось дразнить меня. Он сначала возбуждал меня, а потом заставлял ждать. Он не прикасался ко мне, даже, когда я умоляла об этом. Я повернулась к Паркеру с настоящими слезами в глазах, и, молясь, чтобы он действительно оказался настолько тупым, взмолилась:
– Прошу тебя, не дразни меня. Я не думала, что вновь окажусь здесь, но это случилось, и я чертовски возбуждена. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
Ещё один удар. Я уже чувствовала, как на моей коже появляются рубцы, и изо всех старалась сохранить свою позу.
– Мой малюсенький член? – язвительно усмехнулся Паркер. – Ты хочешь мой малюсенький член?
Щелчок. Моя задница горела огнём.
– Да, прошу тебя, Паркер. Я жалею, что так сказала.
Удар и ещё удар. Когда стек оказался на внутренней поверхности моего бедра, наше уединение нарушил звонок моего телефона.
Я встала, не чувствуя попы, и подняла обе руки вверх.
