Я встала, не чувствуя попы, и подняла обе руки вверх.
– Прости, Паркер. Я знаю правила, но мне могут звонить насчёт мамы. Позволь, я посмотрю, не из больницы ли это.
Я взглянула на номер: ТРЭВИС.
Проведя пальцем по экрану и наблюдая за взглядом Паркера, я ответила на звонок.
– Здравствуйте, это миссис Харрингтон.
В ухо мне заговорил тихий голос.
– Если этот мудак ударит тебя ещё раз, я перепрыгну через грёбаные перила и убью его голыми руками.
Я уронила голову на грудь и отвернулась от Паркера.
– О нет! Когда это произошло?
– Я позаботился о документах. Ты хорошо поработала, чтобы отвлечь его, Виктория.
Наш план заключался в том, чтобы Паркер оставил свидетельства о рождении и договор на кухне, и, пока я отвлекала на себя всё его внимание, Трэвис должен был выкрасть все документы, а договор заменить на обычный договор между Доминантом и сабмиссивом. Если наш план сработает, нам бы не хотелось, чтобы в его бумагах нашлось хоть что-то, где стояло бы моё имя.
Я кивнула.
– Конечно, я приеду как только смогу.
– Не забудь, он не должен касаться тебя, – предупредил меня Трэвис, прежде чем я сбросила звонок.
Я вновь развернулась к мистеру Малюсенький Член.
– Ох, Паркер, мне очень жаль, но это звонили из больницы по поводу мамы. Что-то произошло, и они хотят, чтобы приехали все члены семьи. Я не могу оставить Вэл и мальчиков одних.
Я наблюдала за нерешительностью в его взгляде. Наконец, он проворчал:
– Ладно. У нас ещё много времени для моих игр.
Чёрт, надеюсь, что нет!
Потирая свой стояк рукой в перчатке, он добавил:
– Как и для игр Стюарта. В следующий раз ты расскажешь мне больше.
– Да, – ответила я, схватила свои вещи и побежала в ванную. Там я, похоже, целую вечность мыла руки. Хотя, если цитоксан попал на мою кожу, это было бесполезно. Но, как бы то ни было, от этого мне стало легче.
Полностью одевшись, я вышла в комнату и увидела, как Паркер потирает руки.
– Всё в порядке? – взяв телефон и сумку, спросила я.
– Да, мне понравились перчатки. Думаю, что воспользуюсь ими и в следующий раз.
Этого не будет, если цитоксан подействует, как задумано.
– Оставь их здесь, если хочешь. Воспользуемся ими в следующий раз. – Я подвигала бровями вверх-вниз. – Конечно, если ты не думаешь, что они понравятся Мойре.
Паркер со злостью зыркнул на меня и прогремел:
– Мы воспользуемся ими снова. И не смей упоминать…
Быстро направившись к лестнице, я крикнула через плечо:
– Прости, Паркер, но мне действительно нужно бежать. До скорой встречи. – Я широко открыла глаза. – Запрёшь двери, ладно?
Не дождавшись его ответа, я распрямила плечи, поднялась по ступенькам и вышла на улицу.
С этим местом, чёрт бы его побрал, покончено! Пусть оно сгорит или его сравняют с землёй. Мне плевать!
Глава 26
Настоящее.
– Трэвис? – Я говорила с ним по системе беспроводной связи, установленной в моей машине.
– Отличная работа, Виктория. Ты в порядке?
Мои губы растянулись в улыбке. Вот только чем она была вызвана, звучавшей в его голосе заботой или тем, что он назвал меня по имени?
– Спасибо. Хотя, моя задница адски болит, но, если это окажется последним, что сделал этот ублюдок, то оно того стоит.
– Он точно не прикасался к тебе перчатками?
– Нет. И он не касался ими кровати?
– Нет, – подтвердил Трэвис. – Я не спускал с него глаз. Он надел перчатки, когда разделся. После того, как ты ушла, он подрочил. Перчаток на нём не было, так что можно лишь надеяться…
– Боже! – Я сморщила нос, стараясь не представлять эту картину. – Я думала, не может быть ничего хуже, чем увидеть его в трусах, туфлях и носках. Тебе нужно будет промыть глаза с мылом, раз ты наблюдал, как кончает Мистер малюсенький член.
Трэвис рассмеялся.
– Я видел кое-что и похуже. И думал только о том, чтобы это дерьмо не оставило брызг.
–Теперь нам остаётся только ждать. Если всё сработает так, как говорила Вэл, то это не займёт много времени.
– Куда ты едешь? – спросил Трэвис. – Мне не нравится, что ты осталась одна. Ещё ничего не кончено.
Я моргнула, чтобы сфокусироваться на потоке транспорта впереди.
– Возвращаюсь обратно в больницу. Скоро должны приехать мальчики. И я хочу проверить, как мама.
– Мне нужно убраться здесь, но, раз Крейвен ушёл, то, думаю, я оставлю всё как есть, и встречусь с тобой в больнице.
Я согласилась.
– Убирайся оттуда ко всем чертям и не забудь зажечь спичку, когда будешь уходить. С этим притоном покончено.
– О, не так быстро, кажется, я помню, что в договоре…
Если бы не нотка сарказма в его голосе, я бы врезалась в другую машину.
– Нихрена! – оборвала его я. – Он увидит свет, только, если Мистер малюсенький член выживет и начнёт требовать договор, который не может найти.
– Виктория, – тон Трэвиса снова стал деловым, – увидимся в Мемориальном госпитале.
– Да, – ответила я, кивая, и нажала на руле кнопку «Завершить звонок». Через секунду мой телефон зазвонил вновь. На экране на приборной панели высветилось имя: «БРОДИ ФИЛЛИПС». Я нажала «Принять вызов».
– Здравствуй, Броди.
– Боже, Вик, я ни о чём другом думать не могу. Ты как? Что произошло?
Я закусила нижнюю губу. Нельзя допустить, чтобы он узнал… узнал, кем я была, что я вновь натворила…
Я постаралась, чтобы мой голос звучал, как можно небрежнее.
– Он не приехал.
– Что? – явно озадаченный спросил Броди.
– Паркер не приехал. Он сказал мне быть там в два. Я так и сделала. Ждала его и вот уехала несколько минут назад. Не знаю, что и думать, учитывая всё эту тягомотину с договорами. Я не в курсе, что у него случилось.
– Значит, он не прикасался к тебе?
– Броди, – я нарочито медленно выговаривала слова, – Паркера не было на складе. Я не видела его. Он не прикасался ко мне.
– Слава богу! – воскликнул он. – Но сейчас, сейчас у тебя грёбаное соглашение с Трэвисом.
– Не волнуйся об этом. Ничего не будет.
– Не волноваться? Я, чёрт побери, уже на грани. Я не спал. Ты нужна мне. Мне нужно убедиться, что с тобой всё в порядке.
Я подумала о своей заднице. Мне никак нельзя было видеться с Броди, не для того, чего хотел он. Следовало выждать пару дней.
– Со мной всё хорошо. Я еду в больницу, чтобы повидать маму. О! – У меня возникла идея. – Ты тоже можешь приехать в больницу. Ведь её обвиняют в вождении в нетрезвом виде. Ей нужен адвокат. Заезжай, чтобы договориться о представительстве.
– Вик, уровень алкоголя в её крови превышал норму почти в четыре раза…
– Я не говорила, что ты должен выиграть это дело, но, возможно, ты сможешь помочь. Броди, я понимаю, это лишено всякого смысла, но, по-моему, она этого не делала.
– Ты думаешь, что кто-то влил в неё спиртное и усадил в машину? – Он даже не пытался скрыть свой сарказм.
Я распрямила плечи.
– Да.
– Вик, я не волшебник.
– Ладно, – отрезала я. – Если не хочешь представлять её интересы, я позвоню Паркеру.
– Нихрена. Я сделаю это. Увидимся там.
Я ухмыльнулась. Как же легко им управлять!
– И тогда ты убедишься, что со мной всё в порядке.
– О, ты в полном порядке. Но от мимолётной встречи с тобой в больнице в порядке не буду я. Полночи я провёл, волнуясь о тебе, а другую половину – о грёбаных кроликах. Мне нужно побыть с тобой наедине.
Из меня вырывается усмешка. Как можно смеяться после того, что я только что сделала? Но, возможно, это потому, что я уничтожала этих подонков одного за другим, и из-за этого моя мечта о нормальной жизни в горах казалась неожиданно достижимой.
– До встречи в больнице, – сказала я и завершила звонок.
* * *
Я добралась до больницы раньше братьев, и Вэл встретила меня в коридоре у палаты нашей матери.
– Она приходит в сознание.
Я кивнула, прочитав по лицу сестры, что это ещё не вся информация.
– Она ещё не может связно изъясняться, и это нормально. Меня больше беспокоит то, что именно она говорит.
– Почему? Если она всё равно не может связно изъясняться?
Вэл наклонилась ближе.
– Она продолжает твердить «нет» и просит кого-то остановиться. Потом начинает плакать. Вик, я попросила дать ей транквилизатор. Они дали. Через пару минут она совсем не сможет говорить. Я не хотела, чтобы Маркус и Лайл увидели её в таком состоянии.
– Разве не хорошо, что она заговорила?
– Хорошо, – согласилась Вэл. – Я просто никак не могу выбросить из головы то, что ты говорила. Возможно, она этого не делала. Но тогда кто? Кто сделал это с нашей мамой?
Я напряжённо вздохнула и посмотрела в оба конца коридора, но не увидела никого, кроме медсестёр за большой круглой стойкой, которые не смогли бы нас услышать.
