6
Впрочем, до войны нужно было еще дойти. В воспоминаниях врача баварской кавалерии Генриха Росса о Русском походе показано, как превосходные войска постепенно обращаются в толпу полуинвалидов.
Из-за отсутствия привычной пищи – хлеба, муки, молока, вина и водки; из-за постоянной жажды, в результате которой люди бросались на все, что могло дать им влагу (например, сосали лед из помещичьих погребов), у многих солдат начался понос, который Росс лечил настоями: чай из мяты и ромашки, а если их не было – то из мелиссы и бузины. Однако лучшим лекарством была легкая еда: «многим при подобных приступах оказывались очень полезными простые похлебки с мукой или размазня. (…) будь они у нас все время, многие из наших уцелели бы». Особо страдавшим Росс давал опий или гофманские капли (известное с 1660 года средство, состоящее на 90 процентов из спирта, а на остальную часть – из эфира, использовавшееся как легкое обезболивающее до 1820-х годов). «Пока все эти средства были налицо, люди шли довольно сносно», – пишет Росс. К счастью, к тому времени, когда у Росса кончился запас лекарственных трав, войска вступили в местность, богатую скотом, и «напиток из трав был заменен мясным бульоном».
В тылу армии ситуация была тяжелее: «понос захватил их настолько сильно, что нельзя было проводить ученья, больше того – едва возможно было отправлять обычную службу. Все дома были наполнены больными, многие умирали, а в самом лагере было заметно такое беспрерывное беганье из фронта, как будто всем полкам сразу дали слабительное», – такую картину записал Росс со слов полкового аудитора Крафта.
При этом, по наблюдениям Росса, русских понос не брал: «оставленные человеческие и животные отбросы за фронтом лагерного расположения русских указывали на совершенно удовлетворительное состояние здоровья», – записал он, уже после Инкова увидев брошеный русский лагерь.
Традиционно армию сопровождали вши. В 2001 году в Вильнюсе при строительстве была обнаружена братская могила солдат Великой Армии. Результаты проведенного в Марселе исследования останков были опубликованы в научной газете «Journal of Infections Diseases». В земле нашли вшей, три из пяти которых имели ДНК бартонеллы квинтана – возбудителя окопной лихорадки. Кроме того, ученые обнаружили возбудителя тифа. По заключению исследователей, теми или иными заболеваниями в Русском походе страдали 29 процентов солдат наполеоновской армии.
Неудивительно, что в отчете Дарю о работе администрации Великой Армии в 1806–1807 годах, приведенном в книге Олега Соколова «Армия Наполеона», раненых среди населения госпиталей меньшинство – четверть. Остальные – это горячечные, венерические и чесоточные.
Потери от болезней почти всегда в ту эпоху оказывались больше боевых. Была даже армия, погибшая почти полностью, практически не успев повоевать: такая участь выпала армии Леклерка, высадившейся на острове Сан-Доминго (Гаити) для борьбы с восставшими рабами Туссен-Лувертюра. Основу этого отряда составили поляки, перешедшие на французскую службу по предложению Первого консула Бонапарта. На Гаити поляков начала косить желтая лихорадка, которую солдаты прозвали «тетка». Одни умирали мгновенно: так, подпоручик Бергонзони явился к командиру части, вытянул руки по швам и заявил: «Явился доложить, что умираю». Командир начал было успокаивать своего офицера, но тут Бергонзони упал замертво. Нередко офицеры умирали прямо посреди бала, которые устраивала Полина Бонапарт, жена генерала Леклерка. «Мертвеца зарывали прямо за оградой дворца. Танцы при этом не прерывались. Прекрасным дамам и веселой толпе офицеров говорили, что такой-то вышел отдохнуть под сенью пальм и магнолий», – так описывал участь своих земляков Стефан Жеромский в романе «Пепел». Прекрасные дамы и веселые офицеры делали вид, что верили…
Другим приходилось страшно мучиться: на первый день – озноб, слабость, ломота в суставах. На второй: лицо отекало и желтело. На третий изо рта, носа, ушей, а иногда прямо через кожу начинала идти кровь. Потом была кровавая рвота, гангрена рук и ног и, наконец, смерть, которую больной к тому времени уже сам вымаливал у Господа.
7
Болезни любви были тогда серьезной проблемой. Их знали две – гонорея и сифилис. Армию сопровождали проститутки, да к тому же в захваченных с боем городах солдаты брали женщин силой – это был один из обычаев войны.
Еще в середине XVI века эпидемия сифилиса вынудила людей задуматься о средствах защиты: итальянский врач Габриэль Фаллопий (кстати, это именно в его честь маточные трубы называются фаллопиевыми) изобрел прототип презерватива – чехол из льняной ткани, который он замачивал в специальном химическом растворе и затем высушивал. Фаллопий в своей книге «О французской болезни» писал о том, что проверил свое устройство на 1100 человеках, и, пишет, никто не заболел. По всему выходит, что болен был сам Фаллопий, умерший в 39 лет. Французы деликатно называли изобретение Фаллопия «un petit linge» («маленький кусочек ткани» – прямо как маленькое черное платье Шанель), и под этим названием упоминали в романах и пьесах.
Впрочем, кроме льна, презервативы делали и из кишок животных. В 1666 году Английский Комитет по Рождаемости впервые назвал этот предмет «кондон», что было уже близко к нынешнему названию «кондом».
Из-за цены презервативы в начале XIX века были предметом некоторой роскоши – пользовались ими средний и высший классы, к каковым солдаты не относились. Неудивительно, что по отчету Дарю «венериков» в Первую Польскую кампанию в госпиталях было почти 16 процентов, а в Русском походе эти болезни будто бы свели в могилу около 15 тысяч французских солдат (по числу убитых – прямо Бородино какое-то).
Лечение любовных болезней в те времена отнимало порой не меньше сил, чем болезнь: тот же сифилис, например, лечили солями ртути, втираниями серой ртутной мази (хорошо всасываемой через кожу), арсенатом или йодидом калия и другими препаратами, способными вместе с болезнью убить и больного. Однако выбора не было – либо рисковать и лечиться, либо не иметь контактов с противоположным полом. Некоторые, и правда, предпочли последнее – например, Жан-Жак Руссо будто бы утешался мастурбацией.
Одним из знаменитых сифилитиков той эпохи был Стендаль: он заразился при первом же сексуальном опыте в 1800 году и с перерывами мучился всю жизнь. (Возможно, именно ослабление организма во время лечения сделало Стендаля таким впечатлительным – когда он попадал в красивые города, у него от этой красоты перехватывало дыхание, кружилась голова и даже начинались галлюцинации – в медицине это получило название «синдром Стендаля»).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
