— Писец, — пробормотал Мельниченко. — Жертва преступного режима… А может это призраки его, а? Призраки метро?
— Ты не болтай лучше. Нам же спускаться. Короче все, разговор окончен, буди этих спящих красавиц, ёпта.
Областники появились в мае, свалились им как снег на голову, приехав на двух внедорожниках «Фольксваген» «Туарег». Среди них было двое из аппарата губернатора и еще несколько рангом поменьше. В первую неделю в Подгорном народ достал их вопросами типа: «ну что, вставили пистон Америке?». Хотя ни к ракетным войскам, ни к армии вообще они не имели отношения.
Они утверждали, что катастрофа застала их на отдыхе в санатории рядом с Бердском.
У них были с собой документы, подтверждавшие их посты, поэтому в контрразведке Подгорного с ними обращались корректно. Как выяснилось, зря — в сентябре один из пришельцев под пьяную лавочку выболтал новой подружке, что там, откуда они пришли, осталось много продуктов.
Чужаков тут же взяли в оборот, и узнали у них много интересного. Оказалось, во время событий они были не за городом, а на рабочих местах, в мэрии и здании обладминистрации, которые отстояли друг от друга метров на восемьсот. Когда по древнему телетайпу пришло оповещение, и прозвучал сигнал тревоги — на город уже падали крылатые ракеты — они спустились в свое убежище, в Пункт управления города, и выжили, несмотря на то, что первая бомба взорвалась над их головами. Там, в подземном они прожили всю зиму без особых проблем. Но когда пришла весна, дренажная система уже не функционировала, и их начало подтапливать.
В один из дней прорыв воды в считанные минуты затопил убежище. В этот же день, по словам уцелевших отцов города, погибла половина обитателей бункера, в том числе мэр. Как подозревал Антон, не все из них утонули. Дело было темное, но граждан Подгорного не интересовали подробности разборок бывших сильных мира сего.
Уцелевшим высокопоставленным укрываемым оставалось тогда только покинуть бункер. Они утверждали, что о Подгорном не знали, а просто интуитивно решили двинуть туда, где повыше над уровнем море. Потому что, как они выразились, на равнине уже «попахивало», а из-за мух приходилось носить марлевую повязку.
Гостям тут же задали резонный вопрос, почему они не рассказали о продуктах раньше. Они замялись, хотя ответ лежал на поверхности — задушила жаба. Делиться они не собирались, а хотели переждать в городе с комфортом, пока не схлынет вода.
Сергей Борисович, как слышал Антон, об этом убежище знал; но вряд ли предполагал, что кто-то там уцелел.
Теперь план был прост: проникнуть в комплекс по вентиляционной шахте одного из аварийных выходов, найти спуск на нижний уровень, при необходимости осушив его с помощью помпы. После этого найденное продовольствие — то, что перенесло нахождение в воде — нужно было перетащить к аварийному выходу, где подъемом его наверх займется лебедка.
— Так, мужики, готовимся на выход, — сказал Антон, глянув на часы. — По моим прикидкам осталась пару минут.
Никому не хотелось покидать теплый отсек, хоть он и был душным и тесным для такого количества людей. Поворчав для порядка, поисковики начали облачаться в «алладины» — костюмы Л-1, надевать ОЗК, закреплять противогазы и рюкзаки.
Проверяли снаряжение. Кроме обязательных веревок с креплениями и налобных фонарей, с собой у них были все необходимые инструменты, включая болторезы, которыми они могли справиться с некстати оказавшейся на пути решеткой. Был термит для более трудных случаев и даже толовые шашки на самый крайний.
Антон вернулся в кабину. Здесь ничего не изменилось. Снаружи все так же низко нависало небо, и как пущенная на повтор пленка тянулся однообразный пейзаж.
Дворники протирали заляпанное грязью лобовое стекло. Караваев еще раз пригляделся к тому, что творилось снаружи.
— Красный проспект 14, — комментировал Либерзон, указывая на ровный прямоугольник руин, будто оставшийся от снесенного направленным взрывом здания. — Офисы, мать их за ногу. Еще тут был магазин радиотоваров. Первый запасной выход здесь, в подвале, но его завалило. Едем дальше, к стоквартирному дому.
— Я местный, — кивнул водитель.
Машины въехали туда, где раньше была площадь Свердлова. Болотистая затопленная низменность у берега закончилась, они выбрались на сухую землю, и вместо привычного шлепанья гусеницы заскрежетали по твердой поверхности.
— Красный проспект 16, — тоном экскурсовода объявил чиновник. — Стоквартирный дом. Архитектор Андрей Дмитриевич Крячков. В прошлом исторический памятник.
— Там же вроде Ингосстрах был? — спросил Антон.
— Был да сплыл, — ответил проводник, указав на то, что осталось от семиэтажного дома. — Эй, шофер, нам главный вход не нужен. Нам во двор.
Маленький конвой начал объезжать развалины.
Во дворе здания оказался одноэтажный кирпичный корпус. Окруженный с двух сторон П-образными домами, которые приняли на себя удар взрывной волны, но стоявшими слишком далеко, чтоб завалить его обломками, он почти не пострадал. К нему они и направились.
Караваев снова вернулся к своей команде.
— Все, товарищи, на выход, — скомандовал Антон, когда многотонная машина очень плавно остановилась и замерла.
Все уже были в сборе и ждали только сигнала.
Сварщики хорошо поработали над вездеходами. В задней части грузового отсека был устроен шлюз. Здесь был приготовлен бак с водой и шланг для дезактивации.
Караваев открыл внешнюю дверцу, и в лицо, защищенное маской противогаза, ударил шквалистый ветер. Парень легко спрыгнул вниз и первым ступил на странную бурую корку, покрывавшую землю, чувствуя себя одним из астронавтов, так и не ступивших на Марс.
Он быстро понял, что вместо асфальта под ногами был шлак с вкраплениями металла и чего-то похожего на вулканический камень. То, что из кабины казалось ровным полем, на поверку изобиловало трещинами и буграми, о которые легко можно было споткнуться и сломать ногу.
— Смотрите, куда ступаете. Нам еще инвалидов не хватало, — предупредил товарищей Антон.
Противогаз имел переговорную мембрану и голоса почти не искажал.
Остальные по одному спрыгивали вниз и застывали с удивленным «ёклмн!», на лице. Наверно, в первую секунду каждый растерялся, дезориентированный. И было от чего. После Хиросимы и Нагасаки, они могли быть первыми, кто побывал в эпицентре атомного взрыва не на испытаниях, а при боевом применении.
Противогаз имел стекло панорамного обзора, поэтому совсем не мешал.
Небо и земля сливались в однотонное серое полотно. Позади, со стороны реки, насколько хватало глаз тянулась зона многоэтажной застройки, которая теперь больше напоминала японский сад камней. Руины высотных домов казались дальневосточными сопками или спящими вулканами. Антон не мог понять моды на такие курятники, где люди работали или жили на заоблачной высоте. Теперь от зданий остались только раскоряченные пни, из которых торчали балки и плиты.
Впереди них город был расчищен и подровнен, будто небоскребы и обычные дома выпололи, чтоб не портили вид.
— А тут когда-то моя подружка жила, — рассеяно проронил Хомяк.
Отсюда до эпицентра, точки, где непосредственно было подорвано устройство, было рукой подать. Караваев подумал, что если вскарабкаться на вершину любого из этих утесов, вид будет запредельный. Оттуда можно было увидеть и воронку. На секунду он подумал, что смог бы это сделать. В конце концов, альпинистом он тоже был неплохим. Но практической пользы этот поступок бы не принес, и Антону даже стало стыдно за эти мысли на уровне подростка. Он понимал, что не имеет права.
Они ступили на южный край шлакового поля. Возможно, его центр был где-то в районе площади Ленина, а северный край наползал, или, по крайней мере, подходил вплотную к Калининскому району.
Далеко-далеко линия горизонта в любом направлении пересекалась силуэтами зданий, но сами они находились в расчищенном пространстве радиусом в несколько километров.
Постепенно привыкая к инопланетному пейзажу, поисковики разминали затекшие ноги и растягивались сомкнутой цепочкой. Оружие было при них, пистолет имелся у каждого, но Караваев подумал, что они взяли их для проформы. Воевать тут было не с кем.
Осторожно выбирая дорогу, разведчики гуськом направились к одноэтажной постройке посреди двора, который выглядел так, будто подвергся метеоритной бомбардировке.
Антон глянул на слабо светившийся экран прибора. «0,8 рентгена/час». Умереть и не встать: в Академгородке было в шесть раз меньше, и это тоже было немало. Мысленно он сделал отметку в блокноте — одна из целей поездки достигнута. Гипотезу академика Клименко можно считать подтвержденной. Это было не его ума дело, но кое-что из «брифинга» в голове у Караваева отложилось. Он помнил, как седой дедушка-эколог говорил, что в ядреной бомбе таких долгоживущих изотопов нету. Что долговременное заражение могла дать только авария на АЭС… или химкомбинате, производящем ядерное топливо.
