Развалясь в креслах из такого же белого пластика и пристроив босые ноги на балюстраду, увитую пыльным диким виноградом, оба медленно потягивали питье. Венсан провел запотевшим стаканом по лбу.
— Ну и пекло! Никогда не думал, что в Йере летом все сохнет на корню! А ты еще уверял, что после пяти вечера нас будет освежать морской бриз! Хотел бы я знать, как нам удастся выдержать темп работ по графику.
— Не надоело думать о делах? Давай лучше махнем пообедать в какойнибудь ресторанчик у моря. В июле здесь всюду гулянье, а я обожаю ходить на танцплощадки.
— С запахом жареной картошки, пережженного сахара и пыли. Нет уж, уволь! Обед на берегу моря… Три человека на квадратный метр по всей длине восемнадцатикилометрового пляжа. Ресторан наверняка придется брать штурмом!
— Только не рассказывай мне, что ты предпочитаешь остаться здесь и трескать замороженные продукты!
— Отстань!
— Дальнейшее известно: я гуляю один, а потом нахожу тебя спящим перед включенным телевизором, хотя все передачи давно уже закончились.
Как всегда, Бертран был прав, но это не могло повлиять на решение Венсана остаться в одиночестве, чтобы без стеснения слоняться полуголым по дому, допоздна сидеть на террасе и вдоволь глазеть в телевизор. То есть вести растительный образ жизни, единственно подходящий его натуре отшельника и совершенно неприемлемый для его компаньона. Пусть Бертран уходит и оставит его одного в этом унылом домишке. Все это суета сует!
— Чур, я первый принимаю душ, — сказал Бертран. — Ты — после меня. Потом оденешься, и пойдем прошвырнемся. Месье изволит?
— Не изволит.
— Не смешно!
Подвижность Бертрана, неиссякаемый мальчишеский азарт, внезапные перепады настроения всегда удивляли более зрелого и сдержанного Венсана, Он покачал головой и поставил свой стакан на столик.
— Я составлю тебе компанию… — он запнулся, — …какнибудь в другой раз.
— А сегодня?
— Нет.
— Так и быть, пойду один! Но позволю себе заметить: месье не прав!
Лицо Бертрана, двадцатисемилетнего атлета, было усыпано веснушками, что отнюдь не портило его. Спадающие на лоб пшеничные пряди волос, темносиние глаза, крепкие, ровные зубы, четкий рисунок губ. Бертран не зря выбрал профессию, позволяющую большую часть времени проводить на вольном воздухе и не задаваться дурацкими вопросами о смысле жизни. Как ртуть, вечно в движении, он любил встречаться и разговаривать с людьми, бегал за девушками, но не привязывался ни к одной, считая, что лучший вид благополучия — это свобода. Еще три месяца назад он даже не подозревал о существовании Венсана. Тот приехал с Севера и поступил на стройку прошлой весной. Поначалу их сблизила работа, а потом взаимная симпатия. Приятельские отношения быстро перешли в дружбу. Бертран был примерно одного возраста с Венсаном, но смотрелся на его фоне совсем мальчишкой. Сдержанность и скрытность Венсана он воспринимал как причуды старшего брата и ничуть не смущался этим. Просто Венсан был не столь общителен, и все. Внешне они тоже были разные. Венсан — невысокого роста, с правильным, но не очень приметным лицом, смуглый и темноволосый. Впрочем, о внешности своей он нисколько не заботился.
— Ты окончательно решил, что не пойдешь?
Белые брюки в обтяжку и полосатая тенниска подчеркивали выпуклость мускулов, отличный загар и синеву глаз Бертрана.
— Да! Счастливо повеселиться.
— Смотри не пожалей!
— Сгинь!
На двоих им была выделена одна машина — дешевая «меари» с желтым пластмассовым кузовом, служившая не столько для поездок по делам — для этого стройуправление выделяло отдельный транспорт, — сколько для вечерних прогулок, а точнее, ночных вылазок Бертрана.
— Куда направляешься? — из вежливости спросил Венсан.
— Думаю, сегодня танцульки везде. Например, в Кро. Если там не подвернется симпатичная девушка, рвану еще куданибудь. Или вернусь спать.
— Может, перекусишь на дорогу?
Но Бертран уже был на ходу и вопроса не расслышал.
«Меари» умчалась, и за окном сразу же воцарилась тишина, прерываемая лишь короткими порывами ветра. Откудато издалека донеслись глухие раскаты грома.
— А Бертран уверял, что завтра подует мистраль!
Улицы Кро пестрели разноцветными фонариками. Подхваченная ветром музыка выплеснулась из узких улочек прямо в лицо Бертрану еще до того, как он припарковал машину. Все, даже случайные стоянки были забиты, и ему пришлось прошагать сотню метров, прежде чем он попал на освещенную площадь — к лоткам с вафлями и яблоками, облитыми немного жутковатой, яркокрасной карамелью, к тирам и каруселям, весело вертевшимся под звуки модных песенок. «Если вы потерялись, встречайтесь у карусели», — время от времени повторял громкоговоритель.
Оттертый к стене подростками, давившимися за сахарной ватой и хлопушками, он протиснулся ближе к церкви, на край площади, где на эстраде, увешанной гирляндами из листьев вперемешку с цветными бумажками, неистовствовали пятеро музыкантов в блестящих желтых рубахах с воланами. Разочарование Бертрана могло сравниться только с его удивлением. Он рассчитывал попасть на деревенское гулянье с трогательной музыкой былых времен и чинной публикой, а узрел весьма унылую картину: муровая, выдохшаяся рокгруппа, вовсю орущие динамики, безрадостная толкотня, невыразительные лица. «Вот, значит, как теперь веселятся в деревнях Прованса? Прав был Венсан, оставшись у телевизора. Небось преспокойно смотрит интересный фильм!»
Не обращая внимания на толпу и на пристальные любопытные взгляды девушек, Бертран пробрался к краю площади и уже собирался углубиться в аллею между домами, как неожиданно наткнулся на карусель, встречаться у которой рекомендовал громкоговоритель. Допотопная карусель для маленьких, с деревянными лошадками, так восхищавшими его в детстве. Словно завороженный, он замер на месте, когда зазвучала знакомая старенькая мелодия. Играл музыкальный автомат, установленный в центре аттракциона. Незатейливый мотив перенес Бертрана лет на двадцать назад, и он с умилением глядел на деревянный круг с дырками — сердце музыкального автомата. Такие карусели больше не строят, и место ей было скорее в музее, чем на сельской площади. Но вся прелесть заключалась как раз в ее старомодности. Крашеные деревянные лошадки, гривы из настоящих конских волос, сбруи в золотых заклепках. Бертран искренне удивился, что людей на карусели почти не было. Лишь несколько неулыбчивых мальчишек важно восседали на сновавших вверхвниз лошадках. Ему на миг почудилось, что карусель выпала из времени и крутится во сне, наперекор реальности. Волна нахлынувших воспоминаний детства заслонила все, кроме этой карусели, не пропуская никаких звуков, кроме этой щемящей сердце музыки.
Видения моментально исчезли, как-только он заметил ее. На белой лошади, держась руками за гриву, амазонкой сидела девушка лет двадцати пяти. В длинном бледноголубом платье. из-под свободной, распушившейся от ветерка юбки выглядывали босые ноги. Выражение лица у девушки было таким строгим, что Бертран испытал даже неловкость. Красивая? Не просто красивая — необычная! Изящный овал лица, тонкие, будто выписанные искусным художником черты, золотистые каштановые волосы, ниспадавшие длинными прядями на плечи. Глубоко посаженные и словно ничего не видящие, как у слепого, глаза. Наваждение не проходило и в то же время все казалось естественным: непохожая на других, будто неземная, девушка, сидевшая на детской карусели, как бы явилась из прошлого века и застыла, неподвижная, словно скульптурное украшение, вырезанное из дерева специально для карусели.
Почти незаметно лошади замедлили бег и остановились. Снедаемый любопытством, Бертран ждал, когда девушка сойдет, но та продолжала неподвижно сидеть и смотреть на юркого молодого контролера, который, переходя от всадника к всаднику, собирал пластмассовые жетоны — плату за один круг. Когда он приблизился к девушке, она покачала головой, и контролер отправился к кассе, а вернувшись, протянул ей новый жетон. Девушка взяла жетон, засмеялась, откинув голову назад, и дала контролеру другой жетон. При виде этой явной непринужденности в отношениях между девушкой и типом с карусели Бертран внезапно испытал прилив ревности. Теперь они смеялись вместе, и смех этот был немного детским и нарочито заговорщицким. Чем больше Бертран смотрел на молодую, красивую пару, тем больше крепло в нем первое впечатление: все это происходило не в настоящем времени.
Карусель снова завертелась. Застыв на месте, Бертран съедал незнакомку глазами, как-только она проплывала мимо все такая же неподвижная и величественная. Его охватило неодолимое желание приблизиться и дотронуться до девушки, вдруг ворвавшейся в его жизнь. Будто раньше была пустота, а теперь впереди — светлое завтра. Законченный прагматик, человек без комплексов, Бертран вдруг осознал, что иррациональные события ему не подвластны. По и оставаться их простым наблюдателем он не желал.
