Вспышек и грохотов от выстрелов нет – к стволам четверки убийц привинчены такие же глушители. Пистолеты-пулеметы в руках громил коротко вздрагивают и в следующий миг невидимая бейсбольная бита что есть мочи бьет меня в лоб...
Треск собственного пробитого черепа – более отвратительного звука я в жизни не слышал. Удивительно, но боль отсутствует, лишь резкий звон закладывает уши, а перед глазами все прыгает и кувыркается. Точнее, это я кувыркаюсь, падая с берега в реку.
Падаю долго: то пропадаю в кромешном мраке, то вылетаю на яркий свет. Такое впечатление, будто не плюхаюсь спиной в речную воду, а сначала кубарем качусь с вершины Эвереста, после чего опускаюсь на дно Мариинской впадины. А затем еще глубже, не то в раскаленную магму, не то в кипящую серу... Сроду не предполагал, что путь в Ад занимает столько времени и проходит по такой извилистой дороге.
Падение длиной в двадцать с лишним лет... Неудивительно, что приземление выдалось жестким. Однако Арсений Белкин уцелел, переродился и вошел в свой новый мир совершенно иным человеком, оставив себе в наследство лишь воспоминания. Хотя, будь моя воля, я бы не взял с собой из прошлого абсолютно ничего. Начинать другую жизнь с чистого листа было бы гораздо проще. Но, к сожалению, от меня не зависело, где и в каком обличье мне суждено воскреснуть. Даже в симулайфе, одном из уникальных порождений человеческого разума, я был не властен над своей судьбой.
Симулайф... Золотая клетка, которую человек создал и сам же себя в ней заточил. Один из множества парадоксов, что случаются не только в жизни, но и при ее симуляции...
Черт побери! Я так глубоко погрузился в воспоминания, что чуть не задремал. Или все-таки задремал? Кажется, в гостевом зале дворца Фило что-то изменилось, а я заметил это только сейчас. Да нет, наверное, это была всего лишь очередная волна оживления после чьей-то удачной шутки или пьяной выходки...
Но причина общего возбуждения крылась в другом. По полутемному залу, между столами с пирующими скитальцами целеустремленной походкой шла женщина. Она-то и вызвала в зале столь оживленную реакцию. Женщину радостно окликали и часто придерживали за локоть, предлагая присоединиться к той или иной компании пирующих, но гостья хлопала навязчивых кавалеров по рукам, не собираясь удостаивать их вниманием. Она направлялась к хозяину дворца.
Эта женщина была далеко не единственной представительницей прекрасного пола в зале, однако исключение из прочих гостей все-таки составляла. Ни один даже вдрызг пьяный скиталец не посмел бы не только игриво хлопнуть ее по заднице, но и просто крикнуть вслед какую-нибудь пошлость. Женщина слышала лишь вежливые приглашения и после отказа на нее не обижались, потому что обида, нанесенная этой гостье, приравнивалась к оскорблению самого диктатора. Да и гостьей женщина была здесь чисто формально. Из уже известных мне фактов я знал, что она обладала в фуэртэ Транквило не меньшей властью, чем Фило.
Женщину звали Анной. Судя по реакции Фило, появление целительницы на пиру стало для него неожиданностью. А вот я, наоборот, этому отнюдь не удивился, так как именно Анну и поджидал. Дубли крэкеров Тантала и Пираньи были сведены вместе, что давало нам с Патриком главное преимущество в грядущей игре. Гвидо затем и отлучался, чтобы обманом зазвать целительницу во дворец, что маэстро с успехом и удалось.
Анна была явно не в восторге от своего полночного визита в обитель порока, но предпочла сдержать эмоции, просто подошла к Фило и молча указала на сидевших рядом с ним собутыльников. Диктатор постучал ладонью по столу, разбудил тех, кто уже спал, после чего, повинуясь желанию дамы, так же ни слова не говоря жестом спровадил приятелей восвояси. Но спокойной беседы у парочки крэкеров все равно не получилось – слишком пьян был Фило и слишком разгневана была на него Анна. Я сидел от них в десяти шагах и, даже несмотря на шумную атмосферу, превосходно слышал, о чем вели разговор вымогатели.
– Итак, я пришла! – с вызовом заявила целительница. – Какие у тебя среди ночи опять выискались ко мне неотложные дела? Снова кого-то невзначай саблей проткнули или у тебя очередной приступ депрессии?
– А ну остынь, женщина! – Пьяный «гном» хотел было грохнуть кулаком по столу, но передумал и сделал это чисто формально, практически беззвучно. – Похоже, это ты сегодня перебрала лишнего! Никто тебя, моя дорогая отшельница, в мой вертеп сегодня не звал. Но раз пришла, присоединяйся – буду только рад.
– Что значит не звал?! – вскипела Анна. – Совсем мозги пропил? А старика-посыльного кто, по-твоему, час назад ко мне присылал?
– Какого старика? Не знаю, что за старик тебя навестил, но он точно был не из дворца... – Фило озадаченно наморщил лоб. – А разве вообще бывают посыльные-старики? М-да, странно... И что, этот старик прямо так и сказал: «Фило приглашает тебя во дворец!»?
– Да. Причем срочно.
– Вот загадка...
Диктатор в задумчивости подпер подбородок кулаком – ни дать ни взять роденовский «Мыслитель», обросший бородой после долгих раздумий, или «гном на распутье». Затуманенный тропесаром, рассудок Фило соображал медленно, но в правильном направлении – Анна была не из тех женщин, которые плетут небылицы, и, стало быть, какой-то шутник и впрямь вызвал лекаря во дворец.
– Этот старик вернулся с тобой? – спросил диктатор подругу.
– Нет, он передал послание и ушел.
– Странно... – снова впал в задумчивость Фило.
– Приготовься, – раздался у меня возле уха знакомый голос. Стремительный, точный и бесшумный, как стрела Робина Гуда, маэстро Гвидо был уже рядом со мной, проникнув во дворец либо уже проверенным, либо каким-то иным способом.
– Как прикажешь, – с готовностью отозвался я, вставая с бочки. – Надеюсь, мою точку «Феникс» еще не разрушили, а то лень будет бегать за тридевять земель...
И без того тусклые факелы снова померкли, на сей раз практически погрузив дворец во мрак. Чахлые язычки пламени, что остались на факелах после второго «энергокризиса», давали света не больше, чем дежурное освещение в тюремном бараке – лишь бы в случае чего отыскать выход.
– Эй, что происходит? – послышались недовольные возгласы из зала. Романтический полумрак устраивал всех, но чрезмерная «романтизация» обстановки вызвала общее недовольство.
– Без паники, сейчас разберемся! – громко объявил Фило. – Дворецкий! Дворецкий, оглох, что ли?
– Он не придет, – откликнулся за дворецкого Гвидо, уже успев обежать стол и предстать перед диктатором. В голосе маэстро опять зазвучали живые нотки. По ним я догадался, что Патрик вернулся в симулайф, очевидно сделав за его пределами все возможное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
